Марей повесил трубку. Люилье сделает все необходимое. Он снова, в который уже раз, пустит в ход тяжелую полицейскую машину. Через час дом наполнится вспышками фотоаппаратов, топотом грубых башмаков, бесполезной беготней. Пусть стараются! Марей же мечтал только об одном: вскочить в поезд и уехать как можно дальше отсюда… Он стряхнул с себя охватившее его было оцепенение. Ясно одно: во всех четырех случаях всегда один свидетель находился внутри, другой – снаружи, и во всех четырех случаях метод преступника обеспечивал ему успех. Да, теперь уже следовало говорить о методе. И что бы там ни думал Люилье…
Марей вернулся в спальню Линды и нежным движением закрыл ей глаза. Он поспешил отослать врача и Бельяра, чтобы самому сделать это. Вот теперь он мог коснуться лица Линды, а Линда была далеко, недосягаемо далеко. Жили только ее волосы, распустившаяся коса отливала живым блеском. Догадывалась ли она, до какой степени может во всем положиться на него? Конечно, нет, раз не решилась ему довериться. А между тем раза два или три она чуть было не заговорила. Ее волнение, ее упрямое молчание – разве это не доказательство того, что она что-то знала? И не случайно сразу же после ужина под каким-то вымышленным предлогом она поднялась к себе в комнату. Она ждала того, кто пришел ее убить…
Марей выключил люстру, оставив зажженным маленький ночник. Он сел подальше от покойной и закрыл лицо руками. Того, кто пришел ее убить. Чушь какая-то. Она прекрасно знала, что никто не придет. Она даже не закрыла свою дверь на ключ. Тогда почему же она не разделась? А главное, зачем открыла окно? Сигнал? Но кому? Хотя на заводе открытое окно вовсе не было сигналом, и открытое окно у Монжо – тоже. Почему убийце все время нужно было это открытое окно, хотя он, по всей видимости, им не пользовался?… Но разве сегодня, вдруг подумал Марей, убийца не мог убежать? Во время короткого визита врача Бельяр, конечно, не догадался закрыть входную дверь на ключ… Рассуждая таким образом, он вряд ли додумается до чего-нибудь путного, потому что прежде надо было разгадать, как убийце удалось спуститься вниз и как ему вообще удалось проникнуть в дом. Но Марей дошел уже до той стадии, когда заведомо недобросовестная посылка была последней возможностью заставить ого мысль работать. Он на цыпочках вышел из комнаты и спустился в сад. Когда все произошло, его первой заботой было проверить, что калитка по-прежнему заперта и, значит, неизвестный перелез через ограду. Марей включил свой фонарик и принялся изучать прутья ограды. Делал он это методично. Ограду давно уже не красили. Старая краска вздувалась, висела лохмотьями. При малейшем прикосновении она отваливалась, превращалась в пыль. Невозможно было не заметить подозрительных царапин, да и глициния тоже должна была сохранить следы перелезавшего через ограду человека. Марей направил свет на ствол кустарника, обследовал каждый сучок, мускулистые ветви были такими крепкими, что местами погнули прутья ограды. В луче света вдруг что-то сверкнуло. Марей вернулся назад, нашел то место, где что-то вспыхнуло. Потом пошарил по карманам в поисках перочинного ножа, выбрал самое крепкое лезвие и начал им ковырять, зажав кольцо фонаря в зубах. Кусочек металла упал ему на ладонь. Марей долго разглядывал его, потом в глазах у него зарябило, он выключил свет. На какое-то мгновенье Марей заколебался… Пойти домой?… А как же Люилье?
В ту же самую секунду на бульвар выехала машина и сразу затормозила. Марей открыл калитку. Люилье сопровождал инспектор Гранж.
– Остальные приедут через пять минут, – сказал Люилье. – Проводите меня.
Марей шел впереди, в подробностях рассказывая Люилье о принятых им с Бельяром мерах.
– Невероятно! – ворчал Люилье. – Хотел бы верить этому, и то только потому, что это вы, но согласитесь…
Он поднялся взглянуть на Линду. Марей с трудом сдерживал себя. Он готов был отдать все на свете, лишь бы очутиться у себя дома и наконец-то спокойно подумать. На дне кармана он нащупывал маленький кусочек металла, извлеченный из ствола глицинии. Но Люилье желал все осмотреть, во все вникнуть. Потребовалось тут же воспроизвести то, что случилось. Люилье выдвигал одну теорию за другой, но факты опровергали их.
– Дело ясное, – говорил он, – вы просто-напросто забыли запереть дверь… Раз убийца вошел, значит, он нашел вход.
– Очень сожалею, господин директор. Но я тщательно проверил, все ли хорошо заперто.
Люилье уже готов был рассердиться, но тут подоспела вторая машина со специалистами. На полчаса они полностью завладели виллой.
– Я могу уйти? – спросил Марей.
– Завтра я увижу вас? – сказал в ответ Люилье.
– Нет. На этот раз мне и в самом деле нужен отдых. Думаю поехать на Юг.
– Вы отступаетесь?
– Точнее будет сказать, господин директор, устраняюсь.
– Есть разница?
– Огромная.
Марей вышел на улицу и бросился к своей машине. Истина ждала его дома. Она будет ужасной – он это предчувствовал, – но ему не терпелось взглянуть ей прямо в лицо.
Без пиджака, в одной рубашке, с пачкой сигарет под рукой Марей старательно печатал. Делал он это не очень умело и от каждой ошибки приходил в бешенство. Листки валялись как попало. Он часто поглядывал на часы и, закуривая сигарету, вытирал взмокший лоб. «Забыл, – шептал он. – Чувствую, что забыл!»
В десять часов ему позвонили из уголовной полиции.
– Подождите, – крикнул он, – я запишу… Характерные зазубрины… несмотря на сплющенность, пуля точно такая же… Прекрасно, старина… Спасибо… Нет, это не открывает мне ничего нового, но необходимо как подтверждение… До скорого.
Он снова принялся за работу, полуприкрыв ставни, чтобы не мешало солнце. В половине одиннадцатого снова зазвонил телефон.
– Алло!.. Ах, это ты. Да нет, Роже, ты мне ничуть не помешал… Да, есть новости. Ты не зайдешь ко мне?… Если можно, прямо сейчас… Хорошо. Я жду!
На этот раз Марей не стал садиться. Он сложил разбросанные листки, перечитал их, потом долго бродил вокруг стола и, засунув большие пальцы под мышки, нервно барабанил остальными по груди. Звонок Бельяра заставил его вздрогнуть.
– Привет, старина. Извини. Но мне надо было повидать тебя. Если тебе жарко, раздевайся.
– Ничего, – сказал Бельяр.
– Чего тебе налить? – спросил Марей. – Портвейна или виски?
– Виски.
Бельяр подошел к столу.
– Работа в полном разгаре, – улыбнулся он. – Это что?… Первая глава твоих воспоминаний?
– Просто обычный рапорт.
Марей отодвинул пишущую машинку, бумаги, поставил бутылку и стаканы.
– Я думал, ты в отпуске, – сказал Бельяр.
– Да разве с моим ремеслом можно позволить себе такое? – взорвался Марей.
Он постучал кулаком по лбу.
– Вот что мне хотелось бы отправить в отпуск. Хочешь не хочешь, само работает. И наступает момент, когда мне необходимо поделиться своим открытием.
– А ты открыл что-нибудь?
Марей плеснул виски, налил газированной воды. Он поднял свой стакан, в котором играла золотистая жидкость.
– Кажется, я все понял… или почти все, – прошептал он.
– Черт возьми! – насмешливо воскликнул Бельяр. – Ну что ж, твое здоровье.
Они выпили.
– Садись, – сказал Марей. – Тебе судить… Но прежде всего хочу сказать, что я ожидал чего-то в этом роде. Теперь я опираюсь на факты, я больше не строю на песке. Итак, все пули были выпущены из одного револьвера, это относится к той пуле, что убила Линду, и… к другой тоже.
– Другой?
– Да, к другой пуле.
– Подожди, – сказал Бельяр, – я что-то не понимаю… Ведь было всего три пули?
– Нет, четыре.
– Как это?… Сорбье, Монжо и… Линда. Три.
– Четыре. Только четвертая никого не убила… Она вонзилась в ствол глицинии – помнишь глицинию, которая обвивается вокруг ограды прямо напротив гостиной? После твоего ухода мне пришла в голову мысль, что убийца, должно быть, перелез через ограду. Я стал искать следы, которые он мог оставить… и нашел пулю… Случайность… я хотел сказать: счастливая случайность!
Марей невесело рассмеялся и залпом осушил стакан. Бельяр, сдвинув брови, разглядывал свой стакан.
– Не понимаю, – сказал он.
– А ведь все очень просто, – продолжал Марей. – Потому что это-то и есть улика, самая настоящая, и притом единственная с тех пор, как это началось… Вчера вечером стреляли два раза… обе пули в руках экспертов.
– Предположим, – сказал Бельяр.
– Да нет, тут нечего «предполагать». У нас в руках две пули. А в течение вечера я слышал только один выстрел… Понимаешь?… Пули – две. Выстрел – один. Каков же вывод?
– Вывод? – повторил Бельяр.
– Так вот, первый выстрел раздался до того, как я пришел, вероятно перед самым моим приходом. Этот-то выстрел и убил Линду.
Бельяр поставил на стол свой стакан.
– Подожди, – продолжал Марей. – Хорошенько следи за ходом моих мыслей. Разве на заводе, когда был убит Сорбье, произошло не то же самое? Свидетели услышали выстрел, но, может быть, был еще один, до этого…
