– Так это же клад, а не муж, – согласно покивала я.
– А то! Мужиков-то у нас тут, почитай, и не осталось. Вот Макариха за него и держалась! Нет, она за ним хорошо смотрела, чистый такой стал ходить, ну совсем, как раньше. В Зинкином кильдиме он же только что паршой не покрылся. Макариха хотела и Надьку к себе забрать, чего девчонке черт-те где ночевать? Дом-то у нее большой, все бы поместились. Только дядя Юра воспротивился, сказал, чтобы Надька в город ехала, там счастья попытала, а то в нашей глухомани пропадет совсем. Ну Надька и съехала.
– Где же она в городе работала? – поинтересовалась я, подумав, что, раз Надежды здесь нет, то она могла вернуться на прежнюю работу и квартиру себе поменьше купить.
– Звонила она мне оттуда, как устроилась, – охотно сообщила мне Тамара. – Она говорила, что в больницу какую-то работать поступила, а комнату пополам с другой медсестрой снимает и все у нее хорошо. Ну я дяде Юре с Макарихой так и сказала. Потом она сообщила, что в частную больницу перешла, потому что зарплата там намного больше. А через некоторое время мне стало известно, что в одном доме сиделкой работает, за женщиной больной ухаживает, а платят ей еще больше, чем в частной больнице, и женщина хорошая, душевная попалась. Вот. А Зинка-то чего удумала. Она Валерку настропалила, чтобы он заставил отца дом на него переписать. Сунулся он к дяде Юре, а Макариха его так турнула, что вылетел он от нее красный как рак. Зинка тоже попыталась поговорить с ним, так Макариха ее аж лопатой по улице гнала, а уж что кричала при этом, повторить стыдно.
– Мне сказали, что отец Надежды умер, – сказала я.
– Помер, царствие ему небесное! – Тамара быстро перекрестилась. – Легкой смертью преставился, заснул и не проснулся – сердце. Да и то сказать, сколько ему перенести пришлось.
– Смерть любимой жены, сын так неудачно женился, в своем доме лишним стал, – перечислила я. – Да, здоровья такое никому не прибавит.
– Вот и я о том же! – подтвердила Тамара. – Ну я Надьке позвонила, конечно! Приехала она, и я вам так скажу, ну совсем другим человеком стала, настоящей горожанкой и по виду, и по разговору, – в голосе Тамары откровенно звучала зависть. – Так Валерка, паразит, прямо на кладбище ей заявил, чтобы она от своей половины наследства в его пользу отказалась – это его опять Зинка науськала. Вот ведь дрянь!
– Да! – согласилась я. – Не хотела бы я себе такую в родственницы. А Надежда что?
– А она только поглядела на него и спокойно так ответила, что родному брату уступила бы, а чужим людям ничего дарить не собирается. – Тамара постаралась изобразить холодное презрение Надежды к своему брату, и это у нее неплохо получилось. – Да и правда, потом адвокат к Валерке приезжал и говорил, что, если они деньги за половину дома Надежде отдадут, то дом им достанется, а если нет, то Надька, как в права вступит, запросто может свою половину продать. А откуда у них деньги, если Зинка каждый год по ребенку строгает, а работы в селе нет? И на шее у Валерки весь кагал висит? А нет у них таких денег!
– И чем дело кончилось? – спросила я, хотя уже и так все знала, но нужно было соблюсти приличия и дать Тамаре выговориться.
– Надька им их долю выплатила, а потом дом продала. А дом у них хороший, большой! – с искренним восхищением сказала она. – Дядя Юра ведь сам его строил, а он мастер был. Нет, она не злая, она добрая девчонка, – начала оправдывать свою бывшую одноклассницу Тамара. – Но она всегда с характером была и предательства Валеркиного простить не смогла.
– И правильно сделала! – одобрила я Надежду. – А сама она приезжала дом продавать?
– Да нет! – отмахнулась Тамара. – Все через адвоката и этого…
– Риелтора? – подсказала я.
– Вот-вот! Через него! – подтвердила она.
Я достала фотографию Вадима и показала ей.
– Тамара! А вот этого человека вы здесь никогда не видели? Особенно в последнее время.
Она повертела фотографию в руках и твердо сказала:
– Нет! – и объяснила: – Да у нас тут каждый новый человек – это целое событие. Надолго потом разговоров: и как был одет, и как выглядел, и все такое.
– Но, может быть, она что-то рассказывала о той семье, где работает? – наставала я.
– Говорила, что женщина очень больная, а сын у нее очень занятый на какой-то важной работе, – вспоминала Тамара. – А сам он очень богатый и никаких денег на мать не жалеет. Кстати, это же он Надьке с адвокатом помог.
– Да я уже поняла, – покивала я и спросила: – Тамара, а когда вам Надя звонила в последний раз?
– Не помню, – покачала головой она. – Это я ей звонила, на свадьбу свою приглашала.
– А она? – насторожилась я. – Что она ответила? Как я поняла, она так и не приехала?
– Так сказала, что постарается, только она новую работу себе нашла, а где, не сказала, – пожала плечами Тамара.
– Даже не намекнула? – допытывалась я, недоумевая, зачем работать девушке, когда у нее такие деньги, – она же может поступить в медицинский, о котором когда-то мечтала.
– Она сказала: «Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!» – и все, – ответила она.
– А когда вы ей звонили? – на всякий случай спросила я.
– Так, 1-го или 2 декабря, – вспоминала Тамара. – Я уже точно и не помню.
«Черт побери! – в бешенстве думала я по дороге в Тарасов, злая, как сто тысяч чертей. – Столько трудов и усилий, а на выходе – кукиш с маслом! Целый день зря потеряла! А самое главное – время, подлое, не идет, а летит! А подвижек никаких! И куда дальше двигаться? В каком направлении? И уголовники, и милиция город наизнанку вывернули, в этом я ни на секунду не сомневалась, а в результате – ноль без палочки! Куда же делся Вадим? Не дух же он святой, чтобы в воздухе растаять?»
Стемнело, и ехать стало значительно труднее, так что думать и размышлять было некогда – в кювет бы не попасть. Я была на полпути к Тарасову, когда зазвонил мой сотовый. Он столько времени молчал, что я невольно вздрогнула. С отчаянной надеждой, что это не кто-нибудь из приятельниц, а по делу, я схватила телефон. «Господи! – взмолилась я. – Сделай так, чтобы это были хоть какие-нибудь новости, которые дадут мне зацепку к дальнейшим поискам. Ну что тебе стоит!» Это оказались действительно новости, и звонила Туманова.
– Татьяна Александровна! – решительно заявила она. – Немедленно приезжайте ко мне!
– Смирнов у вас?! – заорала я, машинально нажимая на тормоз, отчего машина взбесилась и я чуть не вылетела с дороги, удержавшись каким-то чудом, причем с помощью одной руки – телефон я бы не выпустила даже под страхом смерти.
– Нет, но я, кажется, знаю, что с ним случилось, – медленно и совсем нерадостно сказала она.
– Что именно? – не унималась я.
– По-моему, ничего хорошего, – тем же тоном сообщила она и потребовала: – Приезжайте немедленно!
Нет, так я не ездила еще никогда в жизни! И дай бог, чтобы больше никогда не пришлось! Как я живой добралась до Тарасова, ума не приложу!
Хоть я и ехала в лифте, но в квартиру Тумановой влетела запыхавшись. Кое-как стащив с себя дубленку и не снимая сапог, я прошла в кухню под невеселым взглядом Аллы Викторовны и плюхнулась на стул.
– Что случилось? – напористо спросила я.
– Мне позвонил один человек и сказал… – она нервно кривила и покусывала губы. – Повторяю дословно, опуская только мат и оскорбления, – она судорожно сглотнула: – «Теперь тебя некому спасать, и ты мне за все ответишь!»
– И что? – напряглась я, понимая, что сейчас и прозвучит самое главное.
– А то, что от этого человека меня спас Вадим, – тусклым голосом ответила она.
Чувствуя, что у меня внутри все сжалось, я, не спрашивая разрешения, подошла к раковине и, взяв с сушилки бокал, напилась прямо из-под крана. Вернувшись на место, я потребовала:
– Имя!
– Евгений Евгеньевич Назаров, – глядя в сторону, ответила Алла. – Его посадили в двухтысячном за нападение на Вадима, дали десять лет, и я за эти годы как-то даже забыла о его существовании.
– Сейчас я подниму на ноги всю милицию, и мы его найдем, – решительно сказала я, доставая телефон.
– Я по своим каналам уже попыталась, но его нигде нет, то есть он нигде не зарегистрирован, – невесело сказала Туманова и в ответ на мой удивленный взгляд объяснила: – Я начальник отдела кредитования физических лиц, и знакомые у меня есть, в том числе и в милиции, и в ФСБ.
– Ничего! – мрачно пообещала я. – Их сейчас начальство так взбодрит, что мало не покажется! – И уже в трубку сказала, почти крикнула: – Руслан Петрович! Есть!
– Ну ты даешь! – с огромным облегчением выдохнул он. – Говори!
– Надо поднять из архива дело Назарова Евгения Евгеньевича, год рождения не знаю. Его осудили в двухтысячном за нападение на Смирнова и дали червонец. Он уже откинулся и сегодня звонил одной женщине. Из его слов ясно, что он что-то сделал с Вадимом Сергеевичем. Прошерстите все его связи, родственников, знакомых, адреса… Пробейте, откуда он звонил на номер… – Я посмотрела на Аллу и повторила за ней номер ее домашнего телефона. – Ну, не мне вас учить! Только, как я узнала, он нигде не зарегистрирован.
