Дамочка же, поняв, что я не одна, схватила мужа за руку и со всех ног помчалась назад к катеру, наверняка мечтая навсегда умчаться из этих мест. Позволить им этого я, конечно же, не могла, а потому тоже поспешила к катеру. Добраться до лодки я успела как раз в тот самый момент, когда Волкодав пытался отцепить якорь.
Неожиданно появившись прямо перед его носом, я схватила мужчину за шею и потянула в сторону. Не удержав равновесия, тот с шумом рухнул в холодную воду и принялся нелепо бултыхаться в ней, видимо, наглотавшись воды. Я торопливо подхватила мечущееся тело мужчины и помогла ему удержаться на поверхности. Когда же поняла, что захлебнуться и утонуть ему более не грозит, с трудом произнесла:
— Не пытайтесь вырваться, иначе пущу вас ко дну. А плавать вы, как я вижу, не умеете.
Мужчина согласно кивнул и протянул ко мне свою руку, дрожащими губами произнеся:
— Помогите. Все леденеет.
— Хватайтесь за причал и вылезайте из воды, — ответила я, не рискуя предлагать ему руки. Кто знает, что у него на уме.
Волкодав и впрямь уцепился руками за бревенчатую надводную дорожку и стал взбираться наверх. Я старалась не спускать с него глаз, прекрасно понимая, что у него сейчас появилась прекрасная возможность от меня отделаться и он ею наверняка воспользуется. Так и получилось. Едва только мужчина почувствовал твердую опору, он резко лягнул меня ногой в грудь и торопливо поспешил выпрямиться. Я не дала ему этого сделать, попросту ухватившись за его ногу и с силой оттолкнув ее от себя. Так что мужлан вновь свалился в воду, где я, не выдержав, несколько раз намеренно окунула его с головой, заставив порядком нахлебаться и ослабнуть. Затем сама помогла ему выкарабкаться наверх.
Тут ко мне подбежал Федор Антонович, с трудом переводящий дыхание.
— Как вы с ним ловко, — облегченно выдохнув, он подивился моей проворности. — Ну, теперь-то мы с ним побеседуем по душам. Правда ведь, Петр Александрович, а? — обратился он к спасенному утопающему. Удивлены, откуда я вас знаю? — заметив удивление на лице преступника, усмехнулся он. — Но вы ведь личность в преступных кругах довольно известная, чему тут дивиться. Долго вас ловили, но уж теперь-то бесплатное жилье вам обеспечено.
— А где его жена? Ее задержали? — поинтересовалась я, вспомнив про Людмилу, и сразу завертела головой по сторонам. Наверняка женщина была где-то поблизости и ее кто-то держал.
Оставшийся на секунду без присмотра Волкодав воспользовался нашей оплошностью: Федора Антоновича толкнул в воду, меня сбил с ног подсечкой и кинулся бежать прямо по лодкам, перескакивая с кормы одной на другую. Я громко чертыхнулась, вскочила, вскинула вверх руку с пистолетом, один раз выстрелила в воздух и во весь голос заорала:
— Стой на месте, негодяй! Иначе пристрелю.
Не желающий рисковать собственной шкурой, мужлан застыл и испуганно уставился на приближающихся к нему людей. Бежать, как оказалось, дальше было некуда, со всех сторон вода, лодки без ключей и кругом менты. Его и без того короткие волосы буквально встали дыбом, придавая сходство с ежиком. Глаза засверкали холодным огоньком, рот сжался в плотную полоску.
— Я ничего не делал! Что вы от меня хотите? — пытался он обмануть всех.
— Взять его, — коротко приказал начальник, и на бедолагу тотчас накинулись пятеро дюжих детин. Я тем временем помогла начальнику выбраться на сушу.
Волкодава связали, так что он и пикнуть не успел. Когда же ему нацепили на руки наручники и поставили на ноги, я вновь спросила про Людмилу:
— Где его жена?
— Да она-то уже давно в машине, — кутаясь в мокрые одежды, стуча зубами, ответил Федор Антонович. — С ней все проще оказалось.
Я помогла мужчине подняться, скомандовав:
— Задержанных в «уазик», и найдите что-нибудь, чтобы ваш начальник мог переодеться.
Все моментально засуетились и забегали.
Добралась я до отделения милиции очень быстро, но там все же пришлось немного подождать. Федора Антоновича сразу по прибытии неожиданно вызвали на какое-то совещание. Пришлось немного посидеть в кабинете, куда меня пустил его помощник. Хорошо, что совещание закончилось намного раньше, чем изначально планировалось, и уже минут через двадцать Федор Антонович предстал передо мной с сияющим лицом.
— Рад, что вы не уехали, — произнес он. — Хочу допросить наших бандитов в вашем присутствии.
— Именно в моем? — пристально глядя на него, переспросила я наигранно удивленно.
— В вашем, в вашем, — с улыбкой откликнулся мужчина, а потом признался: — Вдруг вы знаете какие-то детали, которые неизвестны нам. Это будет очень кстати.
— Ладно, ведите их, — согласилась оказать содействие следствию я. — Посмотрим, что они нам скажут.
Федор Антонович заторопился к двери, затем выглянул в нее и крикнул одному из своих подчиненных, чтобы тот привел задержанных. Их привели через пять минут и сразу посадили на стулья перед нами.
Я окинула Волкодава оценивающим взглядом: сравнительно высокий, статный, все с тем же ожесточенно злым взглядом. Волосы зачесаны назад, и видна небольшая залысина на висках. Глаза почти бесцветные, но при более внимательном рассмотрении заметна некоторая голубизна. Нос прямой, губы широкие. Одет неброско, серая толстовка, застегивающаяся спереди на замок, и темно-синие джинсы.
Так же я осмотрела с ног до головы и Скачкову, но та держалась невозмутимо и всеми силами делала вид, что не понимает, почему находится тут.
Начальник отдела представился сам и представил меня, а затем сказал:
— Вы задержаны по подозрению в убийстве Бауловой Оксаны Илларионовны. Вы что-нибудь можете сказать по этому поводу? — без лишних предисловий сразу спросил он.
— Мы ее не убивали, — не меняясь лицом, приятным голосом произнесла парикмахерша.
— Тогда почему же вы покинули город и попытались скрыться сразу после того, как был найден труп и стало известно о ее убийстве? — последовал новый вопрос.
— У нас были дела в другом городе, — все так же спокойно и невозмутимо ответила подозреваемая, тогда как ее супруг почему-то молчал, глядя даже не на нас, а куда-то в пол.
Федор Антонович вопросительно покосился на меня, видимо, слегка растерявшись и не зная, о чем расспрашивать дальше. Я поняла, что ему необходима помощь, а потому быстренько подключилась, сказав:
— Нам хорошо известно, что вы, — я посмотрела на женщину, — прибыли в эти места вместе с Оксаной Илларионовной. Вы всюду гуляли вместе до того момента, как наткнулись на меня, и, зная, что я занимаюсь расследованием смерти ее мужа, отчего-то кинулись бежать прочь. Чего вы испугались?
— О чем вы, девушка? — уставилась на меня, как на последнюю дуру, Людмила. — Я вас даже не видела и знать не знала, что вы тоже приехали отдохнуть. И когда это мы бежали?
— Значит, не хотите сознаваться. Что ж, тогда другой вопрос: вы в курсе того, что ваш муж совершил побег и находится в розыске?
— Ну да, — равнодушно передернула плечами та. — Знаю. Только ведь он мой муж. А разве запрещено покрывать его? По-моему, половина женщин именно так и делает. Я что-то не пойму, вы меня в убийстве обвиняете или в укрытии мужа? — нахмурилась дамочка. — Если в убийстве, тогда предъявите доказательства того, что это сделала я, а если в верности и преданности мужу, так тут не вам меня судить, а господу богу.
— Вы хотите знать, в чем мы вас обвиняем? Что ж, слушайте. Во-первых, в оказании помощи заключенным в совершении побега из поезда… Стоп, стоп, не перебивайте, — видя, что дама собралась возразить, спешно добавила я. — Вы желаете доказательств. Они есть. Я ехала с вами в одном поезде и неоднократно видела, как вы внимательно изучали спецвагон с заключенными, а на одной из станций вы были мною замечены в компании явных головорезов, которым и перепоручили эту работу. На основе моих показаний, а их можно собрать и больше, ведь я знаю, кто и в каких купе ехал, вам и предъявляется данное обвинение. Что-то можете возразить?
— Что ж, я признаю, что помогла мужу спастись от незаслуженного наказания, — вскинув подбородок, фыркнула парикмахерша. — Его осудили за то, чего он не делал, и я посчитала это несправедливым.
— Так подали бы апелляцию, вместо того чтобы самой совершать преступление, — подал голос Федор Антонович.
— Ну, с этим все ясно, — продолжила я. — Идем дальше. Объясните нам: за что вы убили Оксану? Она ведь была вашей подругой.
— А с чего вы взяли, что ее убили именно мы? — наконец-то подал голос и Волкодав. — Ты, дамочка, фантазируй-то поменьше, мне и моего срока хватает, чтоб еще на один зарабатывать.
— Если не вы, то кто же? И почему тогда вы бежали и оказывали сопротивление при задержании?
— А сама не догадываешься? Я беглый, мне, думаешь, так сильно назад охота. Да я все то время, что в заключении был, мечтал о свободе, думал, выйду, за ум возьмусь, новую жизнь начну. А на бабу твою нам плевать было, какой от нее толк и выгода?
