Антон задумался.
– Поехать-то можно, но что это даст? И, самое главное, позволит ли она посмотреть рецепт?
– Поехали, покажем ей книгу, послушаем, что она скажет. Может, даст какую подсказку, как определить яд? Это последняя надежда доказать, что смерть Ольги – не самоубийство. А то Чернов скоро устроит обыск в ее квартире и будет искать, каким лекарством она себя убила.
Это был последний довод. И он подействовал.
– Ладно. Поехали. – Антон взял сумку, сунул туда несколько листков бумаги в файле, взял ключи от машины и жестом пригласил меня на выход.
* * *
Пелагея Григорьевна жила в маленьком домике, окруженном садиком. Садик этот был необычный, из тех, которые называют «ведьмиными». В садике были посажены целебные травы, и даже ранней осенью было ясно: на этих грядках никогда не росли помидоры и огурцы. Сейчас трудно было сказать, какие именно травы выращивала знахарка. Около изгороди видны были лопух и расторопша, а в центре, весь усыпанный ягодами, рос огромный куст шиповника. Я на минуту представила, как красиво здесь должно быть летом. Но сейчас травы собраны, от них осталась лишь жесткая стерня.
Мы с Антоном открыли калитку. Нас встретил приветливого вида небольшой песик и проводил до дверей дома. Не найдя звонка, я постучала в дверь, но на мой стук никто не откликнулся. Я постучала еще раз, а потом еще. Но дом словно вымер, только на одном из окон качнулась занавеска. Я поглядела на Антона и пожала плечами.
– Ну что ж, не судьба, – сказал Гиревой и посмотрел на оставленный на дороге «Вольво». – Поехали отсюда.
Мы повернулись, чтобы уходить, но тут милый песик, до сих пор вилявший хвостом, превратился в рычащее, истекающее слюной чудовище. Это чудовище злобно смотрело на наши ноги и норовило укусить за лодыжку.
– Слушай, Антон, мне это не нравится. – Я хоть и была в джинсах, но не горела желанием испытать на своих икрах остроту собачьих зубов.
– Да, проблемка, – сказал Антон с невеселой улыбкой. – Наша целительница так завлекает к себе клиентов?
Я вернулась к двери, и пес снова завилял хвостом.
– Вот это номер, – удивилась я, – сюда он пускает, а обратно – нет. Кто же его так выдрессировал?
– А эта Пелагея – затейница, – заметил Антон. – Давай, постучи еще раз.
Я снова постучала в дверь, глядя на окно. И снова заметила, как качнулась занавеска. В доме кто-то был.
– Откройте нам, пожалуйста, мы не можем выйти, нас собака не пускает, – крикнула я и еще раз подкрепила свои слова стуком.
В окно выглянула пожилая женщина, посмотрела на нас с Антоном, потом задернула занавеску. Послышались приближающиеся шаги. Дверь открыли.
– А зачем вы зашли в сад? У меня на калитке звонок, – вместо приветствия сказала женщина.
– Мы ищем Пелагею Григорьевну, – произнесла я примиряющим тоном.
– Это я, говорите, что нужно.
Мы опешили. Сказать с ходу, что мы пришли из-за смерти Ольги? А почему бы и нет? Травница не больно-то соблюдает этикет. Вон, даже не поздоровалась.
– Пелагея Григорьевна, нам нужна ваша помощь, – проговорила я, надевая перчатки и доставая книгу из пакета.
– Это современная книга, – перебила меня травница.
– Да, конечно, но при помощи этой книги отправили на тот свет молодую женщину. Вы, случайно, не знаете, как это могло произойти? – Говорила только я. Антон молчал как рыба. Видимо, ему никогда не приходилось сталкиваться с людьми такого сорта.
Пелагея задумалась, глядя на книгу и на то, с какой осторожностью я с ней обращаюсь.
– Я сейчас не практикую, хлопотно очень. И у меня есть секреты, которыми я не со всеми делюсь. – Тон Пелагеи стал мягче. Можно было продолжать переговоры.
– Мы не просим поделиться с нами вашими секретами. Ваш адрес дал мне Андрей Николаевич Горлов. Я – его телохранитель. Убитая женщина – его секретарь. Поэтому мы здесь. Это, – я показала на Антона, – один из заместителей Горлова.
– Ну, так бы сразу и сказала. – Пелагея отступила в глубь дома. – Проходите, что на пороге-то стоять.
Мы прошли в сени, потом вслед за Пелагеей в большую комнату с деревянным столом, венскими стульями и букетами сухих трав под потолком. Стол был покрыт льняной скатертью с голубой каймой. В центре стоял электрический чайник и плетеная корзиночка с магазинными сухарями.
– Присаживайтесь. – Травница отодвинула от стола один стул и села сама. Мы последовали ее примеру и заняли места напротив.
– Ну, давайте знакомиться, – сказала Пелагея, включая чайник. – Меня, как вы уже знаете, зовут Пелагея Григорьевна. Я лечу людей травами. А ты кто будешь? – обратилась она ко мне.
– Женя Охотникова, частный телохранитель. Сейчас я охраняю Андрея Николаевича Горлова.
– А где он сам, коли ты его охраняешь? – прищурилась на меня травница.
– Он дома, там пока безопасно. Отпустил меня выяснить, кого ему опасаться. – Трудно в двух словах объяснить, что и зачем я делаю. Но у меня это, кажется, получилось, потому что Пелагея после моего объяснения переключилась на Антона.
– Хорошо. А тебя как зовут?
– Антон, я заведую аптечной сетью в фирме у Горлова. – Ему эта церемония была явно не по душе, но он мужественно терпел.
– Ну вот и познакомились. А то я чай поставила, а не знаю, как гостей величать. – Пелагея встала, сходила в другую комнату, где, судя по звукам, стоял холодильник. Вернулась она, неся в одной руке стеклянную вазочку с эклерами, а в другой – три чашки с блюдцами. Все принесенное она поставила на стол: вазочку в центр, а чашки – рядом с чайником. Потом она сходила в другую комнату еще раз, принесла коробочку с пакетиками чая и предложила их нам. Я не люблю пакетный чай, но в гостях отказываться было неудобно, и я взяла пакетик.
Пока чайник грелся, Пелагея ни слова не сказала о деле, с которым мы пришли. Она говорила о погоде, о том, что эта зима будет снежной, о тонкостях сбора трав – в общем, обо всем том, что называют разговором ни о чем. Потом закипел чайник, травница разлила кипяток по чашкам и поставила одну перед Антоном, другую – передо мной, а третью взяла себе. Я сняла перчатки, и мы дружно опустили пакетики в кипяток, а когда чай заварился, вынули их и сложили на блюдца. Сахара на столе не было. Пелагея пододвинула эклеры ближе к нам и сама взяла один.
– Ну вот, теперь можно и поговорить, – сказала она, отхлебнув глоток горячего напитка. – Что у вас там стряслось?
– Нам в офис принесли книгу. Книга была предназначена Горлову, но его в тот день не было. Ольга, офис-менеджер, стала эту книгу листать, а потом взяла почитать домой. Утром ее нашли мертвой. – Я в который раз повторяла эту историю, поэтому она обрела законченный вид.
– Мертвой, говоришь… – Пелагея задумалась. – А чего вы от меня хотите? – спросила наконец она.
– Антон, – я кивнула головой в сторону Гиревого, – будет делать необходимые анализы. Но для того, чтобы дело шло быстрее, ему нужно знать состав яда. Пелагея Григорьевна, мне Андрей Николаевич говорил, что у вас есть несколько рецептов ядов Медичи. Можно их посмотреть?
– А с чего ты взяла, что это яд Медичи? В книжке прочла? – с сомнением спросила травница, доедая эклер и допивая чай.
– Нет, просто Горлов и его теперешний заместитель Скопов приезжали к вам, чтобы посмотреть древние рецепты. – В моем голосе послышались просительные интонации. – Среди лекарств там были и яды, а я думаю, что тот яд, что на книге, должен быть из этой серии.
– Почему ты так думаешь? – Пелагея заставила меня сомневаться в моих умозаключениях. Теперь и я уже не верила, что яд на книге может быть ядом, рецепт которого есть у травницы.
– Пелагея Григорьевна, вы меня совсем запутали, – пожаловалась я.
– Ты сама, девочка, запуталась, – ворчливо сказала травница. – Дай мне книгу, я сама посмотрю, – попросила она, подвернув подол платья. – Клади сюда, – потребовала она.
Я снова надела перчатки, вынула книгу из пакета и положила куда просила Пелагея: в подол ее необъятного платья.
– Открой, – велела она.
Я открыла книгу и стала ее листать, показывая желтоватые пятна на страницах.
– Да, это не вода, – проговорила Пелагея и попросила меня забрать книгу. – Но почему именно тот яд, рецепт которого хранится у меня? Я ведь не даю читать рецепты Медичи каждому, кто попросит. Вот Горлов просил, но его интересовали рецепты лекарств. Скопов читал, но переписывать я не дала. До них приезжал один чернявый, тот меня просто уболтал, как девочку. Говорил, что ему нужен яд для того, чтобы отравить собаку. Больная, дескать, она, мучается, лучше пусть сразу умрет. Что списал – не видела, но рецепты отняла сразу, так что больше одного он не списал. Да и трудно в них разобраться: они ведь не по-нашему писаны. И старинные меры нужно знать, а то приготовить ничего не получится.
– Они должны быть написаны на латыни, – подал голос Антон.
– А ты откуда знаешь? – прищурилась Пелагея. – Латынь учил?
