Действительно она жила на свете, или все это только сон? Когда она задумывалась о прошлом, даже очень отдаленном, в голову приходили только обрывки каких-то бесед и мимолетные воспоминания.
Что было раньше, что потом, память её утратила навсегда; возможно, ничего и не было, ведь не осталось ни одной живой души, которая могла бы ей поверить.
Говорят, умирают дважды. Один раз — когда душа покидает тело, и второй — когда тебя забудут.
Вероятно, в этом что-то было.
Все прошлые события, теперь преданные забвению, не имели никакого значения, да и, похоже, никогда не происходили. Так что она и не жила наяву, а просто досматривала сон без всякой логики.
Вот она возьмет и проснется в другом измерении…
В то раннее утро, как и обещал Стерлинг Кейн, её привели в комнату для посетителей.
Как и в прошлый раз, она увидела его сидящим за столом. Поскольку Хильда все ещё была под следствием, свидание проходило без свидетелей и разделяющей решетки. На взгляд оба были полностью свободны.
Хильде нужно было время, чтобы успокоиться и овладеть собой, и она дала ему возможность начать разговор.
— У меня для вас хорошие новости. Сегодня ваш адвокат начнет хлопотать об освобождении под залог. Если ему откажут, он опротестует в суде законности вашего ареста. Пока им нечего вам предъявить. Как прошел вчерашний допрос, вы последовали моему совету?
— Да.
— Но у вас такой угрюмый вид. В чем дело?
— Вы ещё спрашиваете! Никакого завещания просто не было.
— Это ещё что за шутки?
— Они провели расследование и убедились, что юристы ничего о нем не знают. Именно потому я настояла на нашей встрече перед очередным допросом.
— И правильно сделали.
— Хорошо, я жду объяснений.
— Как вы серьезны, дорогая Хильда! Полагаю, нервы расшалились? Вы совсем потеряли голову и начинаете задавать глупые вопросы.
— Я жду, чтобы вы на них ответили.
— Именно для того я сюда и пришел. У нас немного времени. Пока это от меня не зависит.
— Так что за история с завещанием?
— О каком завещании речь, ведь их несколько?
— Конечно, о последнем. Том самом, которое вы собирались зарегистрировать.
— Ну, и что из того?
— Вы хотите свести меня с ума? Я требую объяснений. Я сделала все, как вы сказали. Следовала вашим указаниям до конца даже тогда, когда не могла ответить…
— Я должен вас прервать. Почему вы слепо повиновались моим распоряжениям?
— Это вполне естественно, я вам доверяю.
— Очень щекотливый вопрос. Почему вы мне доверяете?
— Вы полагаете, сейчас уместно это обсуждать? У нас так мало времени, меня в любой момент могут повести на новый допрос.
— Да, конечно. Но эти люди не бесчеловечны. Вполне естественно отцу поговорить с дочерью, особенно если она находится в отчаянном положении.
— Почему вы так говорите?
— А разве это не правда? Разве ваше положение не стало угрожающим?
— Но только минуту назад вы сказали, что адвокат собирается просить об освобождении меня под залог.
— Да, и это правда.
— Так говорите же! Почему вы на меня так смотрите?
— О Боже, вы становитесь слишком требовательны, моя дорогая Хильда. Мне даже нельзя смотреть на вас, но я должен отвечать на ваши вопросы. А что вы хотите узнать?
— Я хочу знать, почему вы не пошли к юристам.
— Ах, наконец-то, самый важный вопрос. Выяснение отношений между отцом и дочерью. Любящий ребенок теряет веру. Вы это имели в виду?
— Я так не говорила.
— Нет, конечно, но уже готовы это сделать. Сотни беспокойных вопросов роятся в вашей очаровательной головке. Сомнения, тревоги, подозрения. Если я утрачу ваше доверие, мне тоже стоит бросить эту затею, да?
— Я так не говорила.
— Но, может быть, вы правы. Скорее всего нормальное выяснение отношений без свидетелей и есть тот шок, который необходим для нормального развития дела.
— Я не понимаю, о чем вы.
— Не все сразу. Вы же умная женщина. Даже если события слишком быстро сменяют друг друга, пока вы одиноко лежите на койке в тишине своей камеры, стоит вам только мысленно прокрутить всю эту историю, и вы убедитесь, что ваша логика, инстинкты, рассудок все ещё на высоте.
— Вы сошли с ума?
— О Боже, нет. Почему?
— Вы ведете себя как ненормальный. Все говорите, говорите, а я не понимаю ни слова. К чему вы клоните?
— Я? Ни к чему. Я выиграл. Я провернул дело, вот и все.
— Но что вы выиграли?
— Дитя мое, я только что задал вам очень важный вопрос, на который вы не удосужились ответить. Поэтому спрошу ещё раз. Почему вы мне доверяете? Или, если сказать точнее, почему вы мне верили с самого начала?
Лицо у Хильды посерело. Чтобы не упасть, она схватилась за стол, так что пальцы побелели от напряжения.
— Довольно любопытно наблюдать доверчивость отдельных человеческих созданий, которые в других отношениях вполне нормальны. Ну же, дорогая, вы уже не ребенок. Предложи я вам провести со мной пару часов в спальне какого-нибудь отеля, вы бы выставили меня вон. И были абсолютно правы, поскольку это шло вразрез с вашей интеллигентностью. Но я, совершенно посторонний вам человек, предлагаю на блюдечке одно из крупнейших в мире состояний, и такая благоразумная женщина, как вы, даже глазом не моргнула. Ни минуты сомнений, с легкой душой вы бросаетесь на большой кусок пирога в мышеловке. Как это можно объяснить?
— Должно быть, это сон. Скажите, мне это только снится?
— Нет, моя дорогая. Вам снилось, что по маленькому объявлению в газете можно найти состояние, снилась сказочка про счастливый билет. Сколотить состояние — задача непосильная. Для этого нужны годы тяжелого труда, изворотливость, незаурядный ум. Оно принесет с собой бессонные ночи, унижения, избороздит морщинами лицо. Все это не для вас, вы не из таких.
— Но когда вы меня нанимали…
— Даже мышонку нужен маленький кусочек сыра, иначе он в мышеловку не пойдет. Мне нужно было вас заинтересовать, чтобы вызвать доверие, заставить поверить в постоянную помощь и поддержку. Вы были тем орудием, которое понадобилось мне для реализации превосходного плана, который я вынашивал долгие годы. Как вы понимаете, нелегко заставить миллионера поделиться состоянием. Нужно незаурядное воображение, чтобы избежать конфликтов и осложнений. Все должно работать, как часы.
— Но это же невероятная подлость.
— Ну и что?
— Но почему я?
— А вы в самом деле считаете, что можно избежать своей судьбы?
— Вы не могли обдуманно вовлечь меня в такую западню.
— У вас есть тому доказательство.
— Но я вам ничего не сделала…
— А с чего вы взяли, что я вам мщу? Вы мне совершенно неинтересны. Вы рискнули уже в тот день, когда решили ответить на мое объявление. На яхте вам довелось провести немало приятных минут, ничего подобного в вашей безрадостной прошлой жизни и быть не могло. На что же вы жалуетесь?
— Меня приговорят к смерти. Мне грозит электрический стул.
— А вы считали себя бессмертной? По крайней мере, это не так болезненно, как смерть от рака или в автокатастрофе.
— Вы думаете, я это так оставлю, и вы легко отделаетесь? Я расскажу им все, и вас посадят вместо меня.
— Вы не в ладах с логикой. Я открыл вам свой замысел только потому, что вы сыграли свою роль, и уже ничто вам не поможет.
— Я убью вас!
— Как?
— Мне могут поверить. Я все расскажу.
— Это будет мне только на руку. Вы откажетесь от всех прежних показаний. Одна роковая ошибка сменит другую. Общественное мнение настроено против вас. Ваша самая большая вина в том, что вы вышли за старика.
— Я расскажу, как нашла вас по объявлению в газете, узнала этот план и стала вашей приемной дочерью.
— Приемной дочерью? И кто же вас удочерил?
— Как вы сможете это отрицать?
— Успокойтесь, дитя мое. Горе вас ослепляет. Я ваш отец. Документы это подтверждают. Все в полном порядке.
— Что вы хотите сказать?
— Как вам кажется, зачем мне понадобилась уроженка Гамбурга? Может быть потому, что я сам там родился? Бедная сентиментальная гусыня! Мне нужна была женщина из моего города потому, что он весь разрушен. Не сохранилось никаких архивов, можно удостоверить любые документы. Именно потому, хотите вы этого или нет, я стал вашим отцом. Да, моя несчастная доченька, вас ждет смертная казнь, а ваше состояние перейдет ко мне, поскольку я ваш отец и единственный родственник Карла Ричмонда. Неужели можно быть такой глупой, чтобы этого не понять?
— А я не понимаю. И отказываюсь играть в вашу игру. Вы слишком рано показали свое истинное лицо. Я повторю им ваши слова, покажу ваш ответ на мое письмо по объявлению. Я…
— Позвольте мне остановить вас. Письмо это я давно уже выкрал и уничтожил. Найти объявление труда не составит, но оно совершенно анонимно и связать его со мной почти невозможно. Ведь его отправили из Гамбурга, где я не появлялся много лет.
