Ознакомительная версия.
Однако Марго обратила, рассказала, и даже адрес из сводки новостей добросовестно переписала и со мной им поделилась.
Жаль, что я не могла отправиться по этому адресу прямо сейчас, потому что сегодня уже ночь, а завтра – понедельник. И меня с утра пораньше ждут в школе.
Перед уроками в учительской было тесно.
– Вы представляете, – делилась впечатлениями учительница химии, – попросила ребят описать процесс кипения: мол, вода закипает при температуре 100 градусов, образуется пар и все такое. А мне Сережа Афонский пишет: «Кипение – это когда горячо, и, если обжечься, кожа слезет». Таня Морозова тоже хороша: «Кипение – это когда идут бульки».
– Двойки им надо ставить и дополнительные задания давать, – поджала губы Ираида Менделеева.
– Я считаю, что ставить надо пятерки. И как раз по вашему предмету, по литературе – за создание образа, – возразила я и поспешила в класс.
Урок прошел на удивление легко, даже Толик Баранов в кои-то веки почти выполнил домашнее задание. Впрочем, причину такого рвения я поняла лишь к финишу.
– Это правда, что вы от нас уходите? Что вас в переводчики по блату взяли? – спросила Катя Семенова.
– It…s not true! – нахмурилась я. – И кто вам вообще это сказал?
– Таблица Менделеева, то есть, Ираида Константиновна.
– Не надейтесь, так просто вы от меня не отделаетесь, – заверила я. – Пока Баранов не выучит пять списков неправильных глаголов, никуда я не уйду.
– Спокуха, ребята! Виктория Викторовна здесь до пенсии будет у доски стоять, – провозгласил Толик.
На самом деле я провела два урока и рванула на свою основную (с недавних пор) работу. Петровская встретила меня с редким воодушевлением.
– Здравствуйте, Виктория Викторовна. Как ваша важная встреча с любовником? – громко поинтересовалась она – не успела я еще снять пальто. – Только не подумайте, что я лезу в личную жизнь своих сотрудников. Просто вы сами озвучили свои планы. Так как все прошло?
– Не без оргазма, – с вызовом парировала я.
Сколько можно быть киской, особенно – рядом со змеей?
– Ого! – она явно оторопела.
– А как у вас дела? – совсем обнаглела я.
Мы же с ней общались в неформальной обстановке, накоротке.
– Чудесно! Такая замечательная вчера собралась компания. Очень интересные люди. Разошлись уже за полночь. Юрий Вадимович любезно отвез меня домой, – Александра, похоже, не собиралась ничего скрывать.
– Повезло вам с таксистом, – хмыкнула я.
Вот так, вместо того чтобы переживать наш разрыв и пытаться вернуть любимую, Юра сразу же нашел себе другую. На радость родителям.
– А вам повезло с заданием, – Петровская протянула мне папку, битком набитую документами. – Это надо перевести. Объем немаленький, текст сложный, но зато это ваш шанс проявить себя с лучшей стороны.
Я обложилась словарями и на долгие часы погрузилась в упоительный мир приложения к договору о дезавуировании декларации о конвергенции. Хотя в мозгу каруселью вертелась лишь одна мысль: я подставила дочь Корского, надо пойти к ней, поговорить, предупредить…
Ровно в шесть часов я выключила компьютер, надела пальто и понеслась к метро. Надеюсь, у Елены Корской сегодня нет ночного дежурства. Хотя сейчас еще вечер, но живет она далеко – в районе аэропорта «Шереметьево», на дорогах пробки, так что добиралась я до нее не один час.
Когда я подходила к нужному дому, мне уже хотелось посетить дамскую комнату. Или джентльменскую, я не привередлива, лишь бы с санузлом. Это все от волнения. Я шла и боялась, что сейчас на лестничной площадке наткнусь на хладный труп молодой женщины, которую убили, потому что она не отдала кольцо, которого у нее никогда не было. Оно было у меня.
Или я найду хозяйку квартиры живой, но безутешной, потому что преступники похитили ее родственников и соглашаются их вернуть только в обмен на печатку, которой у нее никогда не было. Она была у меня…
О, господи, мое воображение сведет меня с ума! Я прибавила шагу. Дом настоящей, а не самозваной дочери оказался невзрачной панельной девятиэтажкой с тяжелой железной дверью и домофоном. Я принялась набирать номер квартиры, который мне дала Ритка, но ошиблась, хотела сбросить и начать сначала. Однако нажала на звонок. Приготовилась объяснять, что это вышло случайно, но меня никто ни о чем не спросил. Замок щелкнул, и дверь открылась. Какие неосторожные люди! Открывают, не спросив, кто к ним пожаловал.
В подъезде не лежал хладный труп и не ждал, когда я о него споткнусь. Правда, лифт меня тоже не ждал, гудел где-то под крышей. Я решила не пританцовывать на первом этаже, а устроить забег на четвертый, где, по моим расчетам, находилась квартира Е. В. Корской.
Я застыла у нужной мне двери, пыталась отдышаться и прислушивалась. Вроде бы ни криков, ни стонов не раздавалось в квартире, даже радио не слышно. Неужели никого нет? Тогда я буду здесь стоять и ждать, пока хозяева придут. Вот только как бы добраться до санузла?
Мне не пришлось звонить к соседям и огорошивать их странной идеей – превратить свой домашний сортир в платный туалет для всех желающих, вернее, для одной, но очень желающей. К счастью, передо мной открылась дверь квартиры медсестры.
На пороге появился этакий жизнерадостный бочонок на ножках.
– Вы ко мне? – дружелюбно улыбнулся он, вернее, она.
– Если вы дочь Валентина Васильевича Корского, то да.
– Я-то да, то есть дочь. А вы кто? – удивилась хозяйка.
Она была полной и не слишком привлекательной внешне, но вполне приветливой и милой.
– Я от Марианны Васильевны, – туманно отозвалась я.
– Господи, она что, в Москве? – обрадовалась ее племянница.
– Нет, она в Италии и в коме.
– Как?!
– Автомобильная авария. Надеюсь, она все-таки поправится.
– Боже мой! Ой, что же мы в дверях стоим. Вы проходите. Вас как зовут?
– Виктория.
– Хотите чаю?
– Не откажусь, но сначала, с вашего позволения, я посещу кабинет задумчивости.
– Да, пожалуйста, – хозяйка указала нужное направление.
Сантехника «в кабинете» оказалась старой, да и вся квартира выглядела какой-то поношенной. Чувствовалось, что ремонта тут не было уже давно. Это вам не хоромы, где расхаживает в трауре вдова Корского.
– Вы одна живете? – поинтересовалась я, усаживаясь на кухонную табуретку.
– Дочка у меня. Ей три года. Марианной зовут. Я ее уже уложила. Что-то она хворает у меня. Как зима на носу, так у Марианки насморк.
– Вы ее в честь тети назвали?
– Да, – подтвердила Лена, – тетя меня не забывает. Хоть иногда, а пришлет денежный перевод. А звонит редко. Я даже не знала, что с ней случилось несчастье. Ужас какой! Мать-то моя умерла, отец вот тоже. Так что мы с дочкой вдвоем…
– Вашу квартиру недавно обокрали? – перешла я к главному.
– Было дело, – погрустнела хозяйка. – Я-то ничего, а вот дочка испугалась. Мы домой пришли, а тут все вверх дном. И игрушки ее. Плюшевому Мишке живот вспороли. Ужас какой! Неужели думали, что мы там золото и бриллианты храним? Смешно! Хотя больше противно. Ну, я и вызвала милицию. А потом посмотрела – вроде ничего не пропало. Зря только заявление написала.
– Как же зря, если кто-то проник в вашу квартиру, все перерыл, значит, что-то здесь искал, – я была уверена, что все это очень серьезно.
– Да я уж потом подумала, что это мог быть Лешка, – не слишком уверенно предположила Лена.
– Лешка?
– Ну, отец моего ребенка. Мы с ним официально не расписывались, но какое-то время жили вместе. Это тот еще экземпляр! – хмыкнула хозяйка. – Делал он вроде бы все, как надо. Сначала в кафе меня водил, в кино приглашал, домой провожал. Потом подарки дарил, деньги в семью приносил, не изменял, с ребенком гулял. Казалось бы, живи да радуйся. Но стоило ему раскрыть рот, как такое начиналось! Мол, я – толстая корова, если бы не он, кто бы на меня польстился, готовить я не умею, а одеваюсь, как его прабабушка. И все такое. Причем он говорил мне гадости не только наедине, но и прилюдно. Не знаю, почему из него это лезло? Подруга моя говорит, он так самоутверждается. Всех вокруг опустит, а сам вроде крутой. А я, дура, его любила, все терпела. Мечтала, что, если бы стал он вдруг глухонемым, цены бы ему не было. Но потом мое терпение кончилось. Когда он начал и о моей дочери гадости говорить, я его выгнала. А он все до сих пор ко мне ходит. Представляете, явится с вином, даже цветы притащит. Давай, мол, мириться. Только я поверю, что он изменился, как он тут же выдает: да ты без меня тут на стенку лезешь в тоске, совсем за собой следить перестала, и Марианку плохо воспитываешь, она у тебя нюня какая-то, никому вы обе не нужны, и все такое. У него остались ключи от квартиры. А дверь взломана не была. Так что, возможно, он в очередной раз явился, а нас вечером дома не было, он вообразил бог знает что, пришел в ярость и устроил тут бардак. А я уж испугалась, что кража…
Что ж, даже этому происшествию Лена нашла обычное, не криминальное, объяснение. Может быть, мне действительно просто мерещатся какие-то заговоры? А на самом-то деле нет никакой преступной организации? Кольцо – действительно знак благодарности за спасение утопающего. У венецианца же было просто похожее украшение. Что же касается Салищева, то вообще неизвестно, какой именно перстень подарила ему куртизанка Мари. Получается, что все это время я гоняюсь за химерами. И расследую преступления, которых никогда не было?…
Ознакомительная версия.
