– Имя молодого человека, – напомнила я.
– А я не знаю, – виновато протянул он. – Понимаете, у нас в клубе принято брать псевдоним. Под ним люди и представляются друг другу. Меня, например, знают как Ботвинника. Спросите почему? Так я отвечу. Несколько лет назад я повторил рекорд Ботвинника. Тринадцать побед и всего четыре ничьи. Именно такой рекорд поставил Ботвинник в сорок пятом году. Правда, масштаб турнира был иным. Он победил в первенстве страны, а я всего лишь в нашем клубе.
Глаза Сисекина разгорелись, так он был горд своим достижением. Я вежливо поахала и вернулась к насущным вопросам.
– Значит, у вашего знакомого тоже только псевдоним имелся? И своего настоящего имени он не называл? – спросила я.
– Ну да. Его все называли Малышом Капабланкой, – ласково произнес Сисекин. – Хотите знать почему?
– Выкладывайте, – разрешила я.
– Во-первых, он чем-то на него смахивал. Лоском, что ли? Все время в костюме. При галстуке. И стрелки на брюках, хоть масло режь, – принялся объяснять Сисекин. – А во-вторых, после победы он всегда повторял излюбленное изречение Капабланки: «Хорошему игроку всегда везет». Так Капабланка говорил про себя. Ну, и Малыш Капабланка тоже.
– И часто ему везло? – поинтересовалась я.
– Не особо. Он ведь был начинающим игроком, – ответил Сисекин.
– Чем он занимался помимо шахмат?
– Понятия не имею. Мы с ним практически только про шахматы и говорили, – признался бизнесмен.
– Он про свою жизнь не рассказывал, так? – уточнила я.
– Может, и говорил что-то, я не особо вникал, – ответил Сисекин.
– А вы? Вы ему рассказывали о себе? – допытывалась я.
– Ну, что-то говорил. Он, знаете ли, был прекрасным слушателем. Заинтересованным. Вопросы все время задавал. Это подкупало, – признался Сисекин. – Ведь часто бывает, что начнешь рассказывать человеку о том, что тебя волнует, а он только вежливо угукает, и сразу становится понятно, что по большому счету ему безразлична тема разговора. С Малышом Капабланкой было иначе.
– А почему вы говорите о нем в прошедшем времени? – поинтересовалась я, когда постоянное «был» стало резать слух.
– Потому что он больше не появляется в клубе, – просто ответил Сисекин.
– Вот как? Это уже любопытно, – многозначительно протянула я. – И когда же он был в клубе последний раз?
– Пару недель назад. После этого я приходил уже четыре раза, но его там не было. Думаю, что больше он там не появится, – заявил Сисекин.
– Сдается мне, на этот раз вы правы, – согласилась я. – Теперь постарайтесь вспомнить, Малышу Капабланке вы про сокровище Филиппа говорили? Или, может быть, кому-то другому, но при нем?
Сисекин задумался. В процессе мыслительной деятельности глаза его сменили несколько выражений, начиная с пустоты неизвестности и заканчивая внезапным озарением.
– Я вспомнил, – произнес он наконец. – Малыш Капабланка интересовался моим здоровьем. Я рассказал ему, как по зиме попал в больницу. Как-то так получилось, что разговор зашел о Филиппе. Его история жизни Филиппа очень заинтересовала. Еще бы, бывший преподаватель университета, ныне служащий городской свалки. Печальная история, согласитесь.
– Согласна, – поспешила ответить я. – А про документ вы говорили?
– Точно нет! – решительно возразил Сисекин. – В этом я уверен. Правда, Малыш Капабланка как-то особо настойчиво интересовался местом проживания Филиппа. Я даже спросил, зачем ему это надо. А он ответил, что хочет помочь несчастному человеку. Тогда я посоветовал ему искать Филиппа на свалке. Я ведь адреса его не знаю.
– Последний вопрос, – проговорила я. – Члены вашего клуба как-то регистрируются? Быть может, членские билеты им выдают, или что-то в этом роде?
– Никакой регистрации нет. Кто пожелал, тот и пришел, – ответил он.
– Что ж, не стану злоупотреблять вашим временем, – проговорила я, вставая. – Если понадобитесь, я позвоню.
На этом наша встреча закончилась. Оставив здание «ТарМета», я поехала прямиком к Кирьянову. Пришло время поделиться впечатлениями. Спустя полчаса наша дружная троица, я, Кирьянов и Заблоцкий, заседала в кабинете подполковника и перебирала добытые факты, пытаясь установить, кем является загадочный убийца, любитель шахмат и выглаженных брюк. Получалась сплошная неразбериха. Откуда взялся этот хлыщ? Как он мог узнать об уникальном документе, хранящемся у простого работника свалки? С какой стороны ни зайди, нигде этот субчик не проявился, кроме как в шахматном клубе. Было понятно, что появился он там неспроста. Он намеренно втерся в доверие к Сисекину, пытаясь выведать местожительство Мальцева. Выходит, о существовании документа он узнал не от Сисекина. Тогда от кого? Если бы от самого Филиппа, тогда бы он знал, и где Мальцева искать. А он явно этого не знал. А мы не знали, где искать его.
Осмотр дома после погрома, устроенного ночью, ничего не дал. Орудие нападения на Аякса я сдала Заблоцкому, как только приехала в управление. Он, в свою очередь, отнес его на экспертизу. Однако надежды на то, что это каким-то образом поможет нам выйти на след убийцы, не было никакой. Отпечатков пальцев на нем быть не могло, так как нападавший действовал в перчатках. В этом я на своей шкуре убедилась. В прямом смысле слова. Новых следов, имеющих хоть какую-то ценность для расследования, опергруппа не обнаружила. Опрос соседей тоже ничего не дал. Как всегда, никто ничего не видел и не слышал.
Итог нескольких дней расследования был неутешительным. Единственное, что удалось выяснить, – это то, что дом Мальцева притягивает к себе некоего молодого человека, всеми правдами и неправдами пытающегося проникнуть внутрь и разыскать там дорогостоящий предмет. Что это за предмет, нам теперь тоже было известно. Только что с этим знанием делать? Каждого человека из окружения Мальцева из тех, кого можно было подозревать в злом умысле, мы проверили. И у каждого оказалось алиби. Выходит, этот парень – наемник? Нет, не лежит у меня душа к данной версии. Да и не у меня одной. Кирьянов относительно этой версии тоже скептически настроен. А Заблоцкий, хоть сам же ее и выдвинул, раскритиковал версию по всем параметрам. Ну не действуют так наемники. Скорее тут орудовал дилетант. И где этого дилетанта искать? Поди – догадайся. Тупик. Да такой глухой, что и обратно с трудом развернешься.
А дело идет к тому, что так и придется поступить. Дать обратный ход и начинать второй виток хождения по мукам. Встреча с Ириной, вдовой умершего. Беседы с приятелями-бомжами. Общение с бывшими коллегами. И все это в надежде на то, что кто-то из них проколется. Убийца проколется и признается в содеянном. Слабая, призрачная надежда. В кабинете повисло тягостное молчание. Слышно было, как муха бьется о стекло в тщетных попытках вырваться на свободу. Вот так и мы бились в прозрачное стекло, пытаясь выплыть из тумана неизвестности.
В дверь кабинета постучали. Кирьянов бросил рассеянное «войдите». На пороге возник молоденький лейтенант. Козырнув начальству, он доложил:
– Товарищ подполковник, результаты криминалистической экспертизы по орудию преступления в Студеном тупике.
– Давай, посмотрим, что там, – вяло отозвался подполковник.
Лейтенант прошел к столу и выложил из коленкоровой папки несколько листов. Развернувшись, он заспешил назад. Проходя мимо меня, он негромко произнес:
– Мой вам совет, не связывайтесь с этим банком, – и двинулся дальше.
Я непонимающе посмотрела ему вслед.
– Что вы сказали? – переспросила я. – С каким банком?
– Виноват. Простите, – смущенно проговорил он и дернул ручку двери.
– Да подождите вы, – остановила я лейтенанта. – Объясните толком, с чего вы про банк заговорили?
Мне было действительно интересно, что в моем облике навело лейтенанта на мысль, что я планирую предпринять какие-то действия относительно какого бы то ни было банка. Лейтенант затоптался в дверях. С одной стороны, ему было неловко уйти, оставив мой вопрос без ответа. С другой – ему не хотелось выглядеть в глазах начальства человеком, сующим нос не в свои дела. Кирьянов переводил взгляд с меня на лейтенанта, не понимая, что происходит. Ему было понятно только одно, что-то он прозевал, задумавшись над неразрешимой задачей. Инициативу взял в свои руки майор Заблоцкий. Строго глядя на лейтенанта, он приказал:
– Глухов, вернись. Объясни даме, что ты имел в виду.
Лейтенант покорно проделал обратный путь от двери до стола и принялся невнятно бормотать:
– Да просто жена у меня только месяц назад так с этим кредитом влетела, не знаю, как и выпутываться будем. Я ей говорил, чтобы не смела в банк соваться, только разве ее убедишь? Вот я и подумал, что лучше заранее предупредить, чем потом жалеть, что промолчал. Может, хоть кому-то мой совет поможет.
– Стоп! Про кредит забыли, – вступил в разговор Кирьянов. – Докладывай по существу. Что навело на мысль о банке?
