устах это звучало как свидания, хотя Ричард определенно не забыл бы чего-то подобного.
– Да, – осторожно отозвался он. – Почему бы и нет?
– О, дорогой, ты мог бы выказать чуть больше энтузиазма! – рассмеялась Клер и поднялась из-за стола. – Я позабочусь о пикнике, потому что всегда прекрасно управлялась с такими вещами. Au revoir, Валери! Надеюсь, вы не против того, чтобы сегодня осматривать недвижимость в одиночестве. – И она упорхнула, не сказав ни слова мадам Таблье, которая пробормотала что-то про нелегкую долю прислуги, прежде чем удалиться вверх по лестнице.
– Я и не думал, что Клер видела, как мы уходили вчера, – тяжело вздохнул Ричард.
– Не уверена, что она действительно нас видела, – улыбнулась Валери. – Это могла быть уловка. Твоя жена – очень красивая женщина. Она не хочет тебя потерять и, кажется, считает меня соперницей.
Ричард впоследствии говорил себе, что уже собирался спросить, так ли это на самом деле, но так и не получил возможности из-за раздавшегося стука в дверь и вошедшего комиссара Лапьера. На лице офицера застыло обеспокоенное выражение.
Валери кивнула Ричарду, подавая безмолвный сигнал, который он интерпретировал как «Предоставь мне самой вести беседу».
– Месье Эйнсворт, ваша жена сообщила, что вы здесь. – Лапьер выделил слово «жена», очевидно, потому что так же поступила Клер. – Валери, выглядишь потрясающе, как и всегда.
– Анри, рада встрече. Или мне называть тебя комиссаром? Ты здесь по официальному делу?
– Называй, как тебе нравится. – Полицейский явно задействовал весь свой арсенал обаяния.
– Доброе утро, Анри, – улыбнулся Ричард.
– Для вас «комиссар», месье. – Все обаяние немедленно испарилось. – Вы же мой официально назначенный помощник.
– А, ясненько, – протянул Ричард, заметив, как Валери закатила глаза за спиной бывшего мужа, и подумал, что они, должно быть, были престранной парой.
– В любом случае обязан кое в чем признаться. – Лапьер выглядел слегка пристыженным. – Именно я запросил вас, месье, в качестве посредника, скажем так. Потому что уверовал в вашу осведомленность о деле. Однако вчера мадам д’Орсе, – он посмотрел на Валери, – убедила меня, что я поторопился с выводами.
– Ну, бывает… – замялся Ричард, испытывая легкое смущение и по спокойному виду собеседника заключая, что тот еще не знает об убийстве Антонина Гроссмалларда.
– Но я решил оставить вас в данном качестве и потому явился просить, чтобы вы поехали со мной кое-куда позднее утром.
– Куда? На оглашение завещания? – уточнила Валери.
– Вам об этом известно? – подозрительно сощурился Лапьер.
– Нам рассказала мадам Табльер.
– И кто это такая?
– Я, – ответила уборщица, тяжело спускаясь по ступеням, держась за поясницу. – А кто спрашивает?
– Анри Лапьер. Я комиссар!
– Рада за тебя.
– Послушай, – вмешалась Валери, – это нас ни к чему не приведет. Зачем тебе понадобился помощник, Анри? Это так на тебя не похоже.
– Потому что на оглашении завещания будут все, – простонал Лапьер, выделяя последнее слово. – Мэтр нотариус позвонил мне с самого утра и сообщил, что покойный оставил хоть что-то практически каждому жителю Сен-Совера!
– Серьезно? Но Гроссмаллард и Гарсон совсем недавно переехали сюда, разве не так?
– Месье, в этом-то и суть. Завещание было составлено за два дня до смерти Фабриса Менара!
– Чтоб мне провалиться! И там упомянуты все?
– Да.
– Даже Гроссмалларды?
– Да, даже они! Я ездил к ним этим утром, но застал только отца. Дочь вернулась в Париж, а сына Себастьен не видел со вчерашней ночи и предположил, что тот отправился на пробежку, как обычно. Шеф-повару пришлось готовить кухню к работе самому, чему он явно не был рад.
– Вы с ним встречались в ресторане? – спросила Валери небрежно.
– Да.
– На кухне?
– Да. А что?
– Ничего.
– Значит, в завещании упомянуты почти все жители города? – Ричард попытался увести тему от скользкого предмета. – Полагаю, это не облегчает вашу задачу. Никого нельзя вычеркнуть из списка подозреваемых.
– Анри, я тоже должна присутствовать на оглашении. – Когда комиссар открыл рот, чтобы возразить, Валери настойчиво добавила: – В нотариальных документах часто используют архаические обороты языка. Мне не хочется, чтобы Ричард запутался, учитывая его роль посредника…
– Ладно, ладно. Хорошо, – быстро сдался Лапьер, понимая, что не может выиграть в этом обсуждении. – Тогда увидимся с вами обоими в одиннадцать часов у нотариуса в офисе. – Он вздохнул и уже развернулся, чтобы уйти, но напоследок наклонился к Ричарду и прошептал: – Не спускайте с нее глаз. – Затем уже громче произнес: – Кстати, месье. Вас я тоже еще не вычеркнул из списка подозреваемых. Пока нет.
Валери с Ричардом переглянулись. Куда, черт возьми, пропал труп Антонина Гроссмалларда?
В каждом маленьком французском городке есть большое здание почти готической архитектуры, которое возвышается над другими домами, обычно зловеще нависая над центральной площадью. В тени этого воплощения официальной власти, успеха и богатства находятся все остальные, как в буквальном смысле, так и переносном. По какой бы причине и кто бы ни построил когда-то эти здания, в нынешние времена они почти всегда принадлежали нотариусам, этим странным представителям французского закона, этим «миролюбивым судьям». Они занимались всей юридической работой и царили на общественной арене, как могущественные стряпчие в Англии, например, только назначенные и поддерживаемые государством, а потому представляли собой местное правосудие.
Тем не менее мэтр Франсуа Рено совершенно не выглядел всемогущим вершителем закона, а скорее напоминал дородного викария, какими их изображали в черно-белых британских комедиях пятидесятых годов: рассеянными и добродушными. Легкую лысину окружали облака белых волос, торчащих под странными углами. И хотя роль нотариуса требовала постоянного общения с клиентами, он не слишком любил людей, предпочитая компанию огромных старомодных гроссбухов и пыльных папок. Когда прошел слух, что коллега из Ла-Шапель-сюр-Фолле полностью оцифровал все документы и теперь мог носить их вместо брелока на ключах, мэтр Рено отправил нарушителю традиций письмо с выражением порицания и оборвал с ним все контакты. Данное письмо также отсканировали, занесли в архив и переслали нотариусу по электронной почте, где оно пролежало в папке со спамом до того, как навеки исчезнуть.
Ричард и Валери поднялись по резным деревянным ступеням к общественной приемной на втором этаже и поняли, что явились последними. Зал, по сути, был продолжением лестничного пролета с теми же массивными панелями из дуба, которые придавали помещению суровую викторианскую атмосферу. Похоже выглядели и кресла, хотя их явно не хватало для собравшихся: со стороны клиентов перед старинного вида столом громоздились всего три штуки, напротив мягкого кожаного собрата, предназначенного, похоже, самому нотариусу.
В приемной стоял оживленный шум. В двух креслах устроились Элизабет и Хьюго Менар. Место между ними оставалось незанятым, словно дух покойного Фабриса мог предъявить на него права в процессе оглашения завещания. Другие посетители сгрудились позади, пытаясь выглядеть печальными, как того требовало событие, но не в состоянии сдержать любопытства. Никто, за исключением Менаров, не знал, зачем их позвали. Себастьен Гроссмаллард стоял возле окна спиной к присутствующим и смотрел на улицу. Насколько он знал, его дочь не вернулась из Парижа, а сын куда-то запропастился. Гай Гарсон тоже явился и теперь разговаривал с Рене Дюпоном. Мадам Таблье делала вид, что вытирает пыль с деревянных панелей, пока Жанин загнала комиссара в угол и с жаром что-то объясняла. Со стороны это выглядело как массаж, но запросто могло быть и превратно истолковано. Другие жители города тоже бродили по приемной. Не хватало только Ноэля Мабита, насколько мог сказать Ричард.
В этот момент открылась спрятанная за деревянными панелями позади стола дверь, и внутрь на цыпочках скользнул вышеупомянутый Мабит. Его присутствие странным образом успокаивало, оно означало, что будут подниматься серьезные вопросы, хотя Ричарду совершенно не нравился сам Ноэль. Тот осмотрелся по сторонам в ожидании, пока все утихнут, затем откашлялся, жестом велел посетителям подняться на ноги и провозгласил:
– Мадам и месье! Мэтр Рено!
Нотариус прошествовал к своему месту, проявив достаточно корректности для того, чтобы выглядеть озадаченным не просто ролью Мабита в процедуре, но и тем, кто он вообще такой. Затем взмахом руки предложил Менарам снова садиться и коротко поприветствовал всех присутствовавших, не глядя на них.
– Леди и джентльмены, мы собрались здесь сегодня, чтобы… э-э… ознакомиться с последней волей месье Фабриса Кристофа Менара. Данный документ, тайное завещание вышеупомянутого, содержит распоряжения на случай смерти и отменяет собой предыдущее. – В зале послышались перешептывания. – Оно было составлено в моем присутствии и запечатано при свидетелях два дня назад, а затем обработано Централизованным бюро регистрации завещаний и потому является бесспорным и легитимным
