Но, честно говоря, я была этому только рада. Ведь, в конце концов, частный детектив — такой же человек, как и все остальные, и тоже имеет право на отдых. А последнее дело, которое мне пришлось расследовать, потребовало от меня колоссальных затрат энергии. Мои умственные и физические резервы находились в данный момент на грани истощения, и я нуждалась в отдыхе ничуть не меньше, чем нуждается в глотке воды усталый путник, бредущий по пустыне.
И черт меня дернул дать это объявление! Ведь даже тогда, месяц назад, я, в общем-то, не страдала от недостатка работы. На кусок хлеба я себе всегда зарабатываю — так нет ведь, его еще и маслом помазать надо! Хотя материальная сторона вопроса все же всегда волновала меня гораздо меньше, чем могли бы подумать окружающие. Мой труд оплачивается очень неплохо, но это не главное, что привлекает меня в моей неженской профессии. Главное — это то, что каждый раз, расследуя запутанное и рискованное дело, я чувствую, что жизнь не проходит мимо меня. Так что каждое дело — это очередной глоток свежей воды, очередная порция кислорода, без которой мое существование просто невозможно.
Поморщившись, я поняла, что сегодня мне почему-то не хочется ни воды, ни кислорода. Я слишком сильно устала, поэтому энтузиазм и снизился до нулевой отметки.
Еще пару минут посидев в задумчивости, я твердо решила в ближайшие несколько дней не браться ни за одно расследование. И в этот момент зазвонил телефон.
Сердце сжалось в тоскливом предчувствии. А может, просто не брать трубку? Но телефон не умолкал, и это заставило меня подняться с дивана и произнести раздраженное «алло».
— Здравствуйте, я по объявлению, меня зовут Павел Сергеевич Гордеев, — услышала я в трубке достаточно приятный и взволнованный мужской баритон. — Это вы — частный детектив?
— Да, это я — частный детектив, но, к сожалению, в данное время нахожусь в отпуске и ничем не смогу вам помочь. Обратитесь к кому-нибудь другому! — заявила я довольно безапелляционно и невежливо повесила трубку, даже не попрощавшись.
Не могу сказать, улучшилось или ухудшилось мое настроение. Наверное, все-таки ухудшилось, потому что я потянулась за пачкой сигарет, что вполне могло свидетельствовать о негативной реакции на короткий телефонный разговор.
Распахнув окно, я высунулась из него почти наполовину и с огромным удовольствием вдохнула свежего весеннего воздуха. Весна — мое любимое время года, я просто обожаю весну! Асфальт уже начинал подсыхать, а островки сероватого снега попадались на глаза с каждым днем все реже и реже. Теплый ветер лениво играл пока еще голыми ветками деревьев, плавно раскачивая их из стороны в сторону. Едва я появилась в оконном проеме, он тут же меня заметил и игриво подхватил мои волосы, в момент запутав их и превратив мое «каре» во взрыв на макаронной фабрике, а я в ответ только улыбнулась. Небо было голубое, почти прозрачное — ни облачка, и в воздухе дразняще пахло весной.
Пару раз затянувшись, я без сожаления затушила сигарету в пепельнице, подумав о том, что в данной ситуации сидеть в четырех стенах, глотая никотин, способен лишь человек, который себя абсолютно не любит. Окно я закрывать не стала — теперь, почувствовав этот дурманящий аромат, я поняла, что мое единственное желание — вдыхать его бесконечно.
Следовательно, нужно пойти на улицу. В самом деле, зачем сидеть, как птица в клетке, и шевелить ноздрями, как голодная собака, если можно окунуться в эту весну с головой. Ведь я — свободная женщина, так что же может помешать этому свиданию с весной? Ничего, разве только телефон снова зазвонит…
И он зазвонил — именно в тот момент, когда я уже стояла на пороге квартиры и собиралась покинуть ее пределы. Зазвонил, как обычно, настойчиво. Но я была настроена не менее твердо, чем человек на том конце телефонного провода, поэтому лишь злорадно покосилась на трезвонящий аппарат, показала ему кончик языка и захлопнула дверь. Спускаясь вниз по ступенькам, я еще долго слышала его возмущенные трели — но это только поднимало мне настроение. Я буквально ликовала, чувствуя, что в этот раз одержала полную победу над обстоятельствами.
Естественно, что воспользоваться машиной в данной ситуации я даже не подумала, несмотря на то что выбранный мною маршрут был достаточно длинным. Я предполагала долгую прогулку до парка Клены, который расположен в центре города в нескольких кварталах от моего дома. Идти до него придется минут двадцать, а то и тридцать, но это меня совсем не смущало. Ветер-попутчик нагнал меня почти сразу же и снова принялся забавляться моими волосами, то полностью откидывая их назад, то вдруг закрывая прядями лицо, так что я шла не разбирая дороги.
Разомлевшая под первыми теплыми лучами серая облезлая кошка растянулась на крышке канализационного люка, медленно и старательно облизывая свои неожиданно розовые подушечки лап и, видимо, ощущая себя королевой красоты. Стайка воробьев невдалеке боролась за горстку рассыпанных кем-то семечек — я подошла ближе, и они шумно взлетели на ветку стоявшего невдалеке дерева, нахохлись и все как один уставились на меня с подозрением. А я только улыбнулась, откинув со лба непослушные пряди, и прошла мимо, подумав о том, что подобное мирное соседство кошки с воробьями вряд ли было бы объяснимо, если бы не ласковый ветер, теплое солнце и этот дурманящий, пьянящий воздух — если бы не весна…
Оказавшись на территории парка Клены, я почувствовала легкую усталость — вот до чего доводит неподвижный образ жизни! В очередной, кажется, пятьдесят пятый раз за последние два года, я дала себе обещание начать совершать утренние пробежки хотя бы три раза в неделю. Потом подумала, что это всего лишь очередное обещание и дальше дело вряд ли пойдет, потому что просыпаться рано утром я могу только лишь в одном случае — если этого требуют неотложные обстоятельства дела. В противном случае меня едва ли возможно поднять с постели раньше десяти, а то и одиннадцати часов — сказывается хроническое недосыпание, организм жадно берет свое, и поделать с этим я ничего не могу. Какие тут могут быть утренние пробежки.
Возле входа в парк стояла, сверкая намытыми боками, новенькая «БМВ» последней модели, а парень, сидевший за рулем, тоскливо высунул голову в окно и оглядывал прохожих с выражением мерной зависти на лице. Лице, кстати, симпатичном — его яркая внешность сразу же бросилась мне в глаза. Восточный тип, иссиня-черные брови и ресницы, такие же черные волосы и ореховые, меланхолично-неподвижные глаза на фоне удивительно белой и, видимо, тонкой и нежной кожи. Озорно стрельнув глазами в его сторону и не заметив никакой реакции, я мысленно фыркнула и прошествовала мимо, гордо подняв голову — подумаешь, и не таких выдали!
Чувство усталости все же давало о себе знать, к тому же свежий воздух в непривычно больших количествах всегда вызывал у меня легкое головокружение — в общем, мне хотелось присесть и отдохнуть, но не тут-то было. Абсолютно все скамейки были заняты, на них сидели влюбленные парочки. Поцелуи, объятия, восторженное щебетание — нарушить такое единение с моей стороны было бы настоящим кощунством, поэтому присоседиться ни к одной из парочек я так и не решилась.
Побродив еще некоторое время по парку, я села на скамейку, на которой в одиночестве сидел молодой человек. Покосившись на него не совсем уверенно, я предположила, что молодому человеку, видимо, около двадцати пяти лет, и оценила его внешность как симпатичную и неприятную. Взаимоисключающее сочетание — но тем не менее в данном случае оно имело место. Дело в том, что его внешний вид был слишком уж безупречным: одежда — длинное серое двубортное пальто, расстегнутое по всей длине и открывающее оливкового цвета пиджак, такие же брюки с идеальными стрелками и кипенно-белая рубашка — сидела на нем, как на манекене, словно это не одежду кроили под него, а его под одежду; лицо выбрито до лоснящегося блеска, прическа волосок к волоску, явно заметно присутствие следов дорогого мусса или лака для волос, и все же… Несмотря на столь безупречный вид, всем своим обликом он олицетворял какую-то неуверенность, можно сказать, хрупкость, словно был не мужчиной, а какой-нибудь принцессой-недотрогой из старой сказки братьев Гримм. К тому же волосы у него были неожиданно рыжими, а все лицо покрывала россыпь веснушек, что мне в мужчинах никогда не нравилось.
