и дело повторял он. – Мы оставили часовых позади. Теперь все зависит от нашей скорости!
Выбравшись на тракт, они пошли быстрее. Только однажды им повстречался какой-то человек, но они успели нырнуть в поле и он их не заметил. Перед городской окраиной охотник свернул на узкую каменистую тропку, которая вела в горы. Впереди, в полутьме, маячили два зазубренных пика – их разделяло то самое Орлиное ущелье, где беглецов ждали лошади. Полагаясь на свое безошибочное чутье, Хоуп отыскивал дорогу среди больших валунов и по руслу пересохшего ручья, и наконец троица достигла укромного, защищенного скалами уголка, где были привязаны верные животные. Девушку усадили на мула, старый Ферриер с денежной сумой оседлал одну из лошадей, а другую Хоуп повел под уздцы по опасной, обрывистой тропе.
Те, кто не привык встречаться лицом к лицу с Природой в ее самых суровых обличьях, вряд ли рискнули бы выбрать этот маршрут. С одной стороны высился черный, угрожающе массивный утес в тысячу футов, а то и больше; по его неровной поверхности тянулись длинные базальтовые выступы, похожие на ребра древнего окаменелого чудища. С другой было непроходимое нагромождение скал и щебня. Между этими препятствиями петляла тропинка, местами до того узкая, что они пробирались по ней гуськом, и такая ухабистая, что двигаться по ней могли только опытные наездники. Тем не менее, несмотря на все эти препоны, на душе у беглецов было легко, ибо каждый шаг увеличивал расстояние между ними и царством жестокого произвола, от которого они спасались.
Но вскоре им пришлось убедиться в том, что они еще не вырвались из-под ига Святых. Когда они достигли самого трудного и дикого участка пути, у девушки вырвался испуганный возглас, и она указала наверх. Там, на торчащей над перевалом скале, четко вырисовывался силуэт одинокого стража. В ту же секунду и он заметил их, и по молчаливому ущелью прокатился его грозный окрик:
– Стой! Кто идет?
– Торговцы в Неваду, – сказал Джефферсон Хоуп, положив руку на висящее у седла ружье.
Они видели, как часовой, сжав винтовку, вглядывается вниз с утеса, словно не удовлетворенный их ответом.
– Кто разрешил? – послышалось сверху.
– Священный Совет Четырех, – ответил Ферриер. Опыт жизни среди мормонов подсказал ему, что это наивысший орган власти, на который можно сослаться.
– Девять к семи! – воскликнул часовой.
– Семь к пяти, – тут же откликнулся Хоуп, вспомнив подслушанный в саду отзыв.
– Идите с богом, – раздалось со скалы.
Через несколько ярдов тропа стала шире, и лошади перешли на рысь. Обернувшись, они увидели фигуру одинокого часового, опершегося на свое ружье, и поняли, что миновали последний сторожевой пост божьих избранников и впереди их ждет свобода.
Всю ночь беглецы пробирались по извилистым ущельям и кривым каменистым тропкам. Не раз они сбивались с пути, однако Хоуп прекрасно знал горы и неизменно выводил их обратно на правильный маршрут. Когда забрезжило утро, глазам усталых людей открылась картина, полная дикой прелести. Со всех сторон их обступали заснеженные пики, выглядывая друг из-за друга вплоть до самого горизонта. Скалистые склоны, между которыми петляла тропа, были так круты, что сосны и лиственницы нависали прямо над беглецами – казалось, что случайный порыв ветра вот-вот обрушит деревья им на голову. Эти опасения нельзя было назвать беспочвенными, поскольку дно лощины густо усеивали ветки и камни, упавшие таким образом. Однажды – они едва успели проехать мимо рокового места – сверху с грохотом сорвалась большая глыба. Испуганные лошади ударились в галоп, а по молчаливым теснинам еще долго перекатывалось гулкое эхо.
По мере того как солнце потихоньку взбиралось на восточный небосклон, шапки огромных гор вспыхивали одна за другой, точно праздничные фонари, пока наконец все они до единой не засверкали розоватым светом. Это великолепное зрелище подбодрило путешественников и вдохнуло в них новые силы. Они устроили привал у горного потока, низвергающегося из расселины в скалах, напоили лошадей и сами перекусили наспех. Люси и ее отец с удовольствием отдохнули бы подольше, но Джефферсон Хоуп был неумолим. «Они наверняка уже напали на след, – сказал он. – Теперь все зависит от нашего проворства. Доберемся до Карсона и можем отдыхать хоть всю оставшуюся жизнь».
Они продолжали лавировать по ущельям до самой темноты и в конце дня подсчитали, что их отделяет от врагов не меньше тридцати миль. Остановившись на ночлег у подножия хмурого утеса, где можно было хоть как-то спрятаться от пронизывающего ветра, они сомкнули глаза на несколько часов. Не успело толком рассвести, как беглецы уже снова были на ногах и двигались дальше. Никаких признаков погони не наблюдалось, и Хоуп стал надеяться, что они сумели ускользнуть от страшной организации, чей гнев столь опрометчиво навлекли на себя. Он и не ведал, как далеко простирается ее железная длань и как скоро она схватит их и раздавит.
Примерно в середине второго дня их скудные запасы еды начали иссякать. Впрочем, это не слишком встревожило охотника, ибо в горах водилось много всякого зверья, а ему и прежде частенько приходилось добывать себе пропитание с помощью винтовки. Выбрав укромный уголок, он свалил в кучу несколько сухих веток и разжег жаркий костер, чтобы его спутники могли согреться, поскольку они уже поднялись на добрых пять тысяч футов над уровнем моря и воздух здесь был студеный. Привязав лошадей и попрощавшись с Люси, он закинул за спину ружье и отправился на поиски той добычи, какую богу было угодно ему ниспослать. Оборачиваясь, он видел старика и девушку, сидящих у яркого огня; на заднем плане неподвижно стояли лошади. Затем они скрылись из виду за скалами.
Он пробродил несколько миль, безуспешно исследуя ущелье за ущельем, хотя ободранная кора на деревьях и прочие приметы подсказывали ему, что в окрестностях полно медведей. После двух-трех часов бесплодных скитаний он совсем отчаялся и решил было повернуть назад с пустыми руками, как вдруг взгляд, случайно брошенный вверх, заставил его сердце радостно забиться. На кромке торчащего вбок утеса в трех-четырех сотнях футов над ним замерло существо, внешне напоминающее барана, однако украшенное парой гигантских рогов. Похоже, толсторог – так называлось это животное – охранял группу невидимых охотнику овец, но, к счастью, они направлялись в другую сторону, и вожак не заметил охотника. Хоуп лег ничком, опер винтовку о камни и долго, старательно целился, прежде чем спустить курок. Животное подпрыгнуло, затем постояло, шатаясь, на краю пропасти и рухнуло вниз, в долину.
Тащить громоздкую тушу целиком было несподручно, и охотник удовлетворился тем, что отрезал от нее заднюю ногу и часть бока. Взвалив трофей
