но вывеска все равно смотрелась интригующе: «Корпорация тайн, книги М. Рэкема». Я за считаные минуты оценил перспективы и, можно сказать, влюбился в здешний воздух.
Тогда, в 1982-м, Аарон Ньюхаус владел небольшой книжной лавкой в Вест-Виллидже, на Бликер-стрит. Он торговал детективной литературой и сам стоял за прилавком по четырнадцать часов в день, несмотря на то что держал двух помощников. Ему не хватало места, арендная плата и налоги были заоблачными. Постоянно приходилось иметь дело с воришками, бездомными и наркоманами, забредавшими в магазин в поисках туалета или места для сна. Жене очень хотелось перебраться из Нью-Йорка в местечко поспокойнее. У нее была ученая степень, а значит, и право преподавать, но она не хотела работать в Нью-Йорке. Ньюхаус тоже не хотел этого и сразу решил купить магазин в Сибруке — «если смогу себе позволить».
Ньюхаус признал, что решение было импульсивным. Он даже не посоветовался с женой. Но он не прогадал: «Это была любовь с первого взгляда».
Старые особняки на Хай-стрит выглядели впечатляюще, а вот «Корпорация тайн» — не слишком. На витрине, как в любом книжном того времени, были выставлены банальные бестселлеры — никакой литературной ценности — в мягких обложках с яркими картинками, да еще и в окружении дохлых мух. Прекрасные шкафы из красного дерева, стоившие тогда целое состояние, были на месте, как и кованое олово потолка, и паркетные полы. Но насколько мог видеть молодой книготорговец, в магазине не предлагали антикварных и редких изданий, а также картин и гравюр. Весь второй этаж был, по сути, кладовкой, третий и четвертый сдавались внаем. И все же расположение магазина было идеальным — на центральной улице, рядом с гаванью, — а жители Сибрука выглядели образованными и состоятельными.
Здесь не наблюдалось такого оживления, как на Бликер-стрит в Вест-Виллидже, но серьезный бизнесмен не придает большого значения шумихе.
— Проведя в магазине несколько минут, я что-то почувствовал. Напряженную, наэлектризованную атмосферу, как перед грозой. Теплый весенний день, внутри никого нет. Только в подсобке кто-то громко разговаривает. Тут, откуда ни возьмись, выскочил хозяин и начал засыпать меня вопросами, словно умирал от одиночества. Когда я представился книготорговцем из Нью-Йорка, Милтон Рэкем схватил меня за руку. Крупный, полный, меланхоличный джентльмен, уже немолодой. Управлять магазином ему помогал взрослый сын. Рэкем воодушевленно заговорил о своих любимых книгах. Как и следовало ожидать, Уилки Коллинз, Диккенс, Конан Дойл. Затем он поведал с большим жаром, что в молодости преподавал классическую литературу в Гарварде, но потом женился на девушке, разделявшей его любовь к книгам и книжным магазинам, и решил осуществить давнюю мечту: купить магазин в небольшом городке и превратить его в «особенное место». К несчастью, его любимая жена скончалась через несколько лет, а сын, так и не женившийся, в последнее время стал «замкнутым, хмурым и непредсказуемым».
Ньюхауса удивило и смутило то, что старый торговец открыто признался незнакомцу в личных проблемах и неурядицах. Бедный старик говорил сбивчиво, с горечью, понижая голос, чтобы его сын — здоровяк с длинными, собранными в хвост волосами (выкладывавший книги на полки с таким недовольством и отвращением, словно топил зверюшек в кипятке) — ничего не услышал. Хриплым шепотом Рэкем намекнул, что готов продать магазин «достойному покупателю».
— Я был потрясен и в то же время обрадован. Я успел влюбиться в это прекрасное старинное здание, а владелец собирался его продать.
На лице Ньюхауса появилась грустно-радостная улыбка. Можно лишь позавидовать тому, кто вспоминает важные события своей жизни не с горечью и сожалением, а со светлой грустью.
Молодой гость предложил Милтону Рэкему побеседовать в его кабинете.
— Не здесь. Кабинет Рэкема был на первом этаже: тесная каморка, где среди кучи книг, коробок, неоплаченных счетов, бланков и клубков пыли стоял вот этот деревянный стол. Царство безнадежности.
Они обсудили примерную стоимость магазина с ипотекой и без нее, сроки выставления на продажу и перехода к новому хозяину. Рэкем достал бутылку и разлил виски в матовые стаканы, затем откопал где-то пакет старых кислых леденцов и предложил гостю. Руки его тряслись так, что больно было смотреть. Настроение старика менялось — то грустное, то веселое, то беспокойное, то радостно-возбужденное, и это также смущало Ньюхауса. Иногда он говорил взволнованно, посмеиваясь, словно давно ни с кем не общался. Рэкем признался, что не доверяет сыну «ни денег, ни заказов, ни управления магазином, ни ухода за собой». Раньше они с «мальчуганом» были близки, но отношения без видимой причины испортились, когда тому исполнилось сорок. К сожалению, у Рэкема не было денег на наемного работника, и он не мог обойтись без помощи сына. Тот бросил колледж еще на первом курсе — что-то оказалось не так с головой — и тоже не мог найти другую работу. «Отцовство — страшная ловушка! А когда-то мы с женой были такими невинными и счастливыми!»
— Слушая Рэкема, я внезапно представил, как его сын врывается в кабинет и бросается на нас с топором… мне стало холодно и по-настоящему страшно. Клянусь, я видел этот топор, словно магазин волшебным образом показывал мне будущее.
«Показывал будущее». Несмотря на жар камина, мне тоже становится холодно. Я оглядываюсь и вижу, что дверь, точнее, сдвижная панель закрыта. Здесь, в святая святых Аарона Ньюхауса, никто не бросится на нас с топором…
Я торопливо отпиваю остывший капучино. Во рту пересохло, и мне тяжело глотать. Наверное, я переволновался. И все равно кофе невероятно вкусный: черный, насыщенный, ароматный. Ньюхаус не устает повторять, что все дело в обезжиренном молоке, и не каком-нибудь, а козьем. Молоко усиливает вкус.
Он продолжает:
— Я приобрел собрание сочинений Уильяма Рокхида у Милтона Рэкема. Не знаю почему, но тот хранил его в шкафу под замком. Я поинтересовался, зачем он прячет книги, не выставляя их на продажу и всеобщее обозрение, и получил резкий ответ: «Не все в жизни торговца идет на продажу». Я ощутил внезапную враждебность. Его тон меня поразил, — Ньюхаус делает паузу, словно до сих пор поражен. — В конце концов Рэкем признался, что собирает и другие антикварные издания. Некоторые я вам показал. «Золотой век детектива» — это досталось мне вместе с магазином. И первое издание «Удольфо» — старик так спешил с ним расстаться, что отдал почти задаром. Разношерстная коллекция старинных карт и глобусов на втором этаже тоже перешла от него, а он получил ее от прежнего владельца. Я неосторожно спросил, зачем копить все эти вещи, и Рэкем ответил все так же враждебно: «Истинные джентльмены не раскрывают душу нараспашку». — Ньюхаус подделывается под голос своего предшественника, и кажется,
