Ознакомительная версия.
— Он носил на безымянном пальце кольцо древнего образца со знаком «Око Озириса». Это было единственное кольцо, которое я у него видел.
— Он носил его постоянно?
— Да, по необходимости: оно не снималось с пальца.
По окончании допроса свидетель посмотрел вопросительно на юрисконсульта м-ра Беллингэма. Но тот углубился в свои заметки, и м-р Джеллико вернулся на свое место.
— Что вы об этом думаете? — спросил я мисс Беллингэм.
— Все так подробно и так убедительно, — отвечала она, — бедный дядя Джон! О нем говорят так холодно и деловито, как о завещателе, точно о каком-то алгебраическом знаке. Кто эта леди?
Она указала на модно одетую молодую женщину, которая появилась на свидетельском месте. Это была экономка м-ра Хёрста, мисс Доббс.
— М-р Хёрст живет один, кажется? — сказал м-р Лорам.
— Я не знаю, что вы хотите этим сказать.
— Я задаю вам вопрос.
— Это я знаю, — сказала злобно свидетельница. — Вы не имеете права делать какие-то намеки молодой девушке, когда там есть еще и кухарка, и судомойка, которые живут в доме, да и он тоже годится мне в отцы.
Тут судья захлопал своими веками для устрашения, а м-р Лорам ответил:
— Я не делаю никаких намеков, я только хочу знать: ваш хозяин, м-р Хёрст, женат или нет?
— Об этом я его не спрашивала, — сказала свидетельница, — почем я знаю? Я не сыщик.
Жалобный голос послышался с судейского места:
— Этот вопрос очень важен?
— Конечно, сэр, — отвечал м-р Лорам.
— Тогда лучше спросите м-ра Хёрста. Он, вероятно, знает.
М-р Лорам поклонился и обратился к торжествующей свидетельнице:
— Не помните ли вы, не случилось ли чего-нибудь замечательного двадцать третьего ноября, два года назад?
— Да, м-р Джон Беллингэм пришел к нам в дом.
— В какое это было время?
— Вечером, пять минут шестого.
— Что случилось потом?
— Я сказала, что м-ра Хёрста нет еще дома. А он сказал, что подождет его. Я ввела его в кабинет и затворила дверь. Потом в свое время вернулся м-р Хёрст, отомкнул дверь своим ключом и прошел прямо в кабинет. В шесть часов м-р Хёрст вошел в столовую — он обедает в шесть — и увидел два прибора. Он спросил — почему два, а я ответила: «Я думала, м-р Беллингэм останется обедать». — «М-р Беллингэм? — спрашивает он. — Я не знал, что он здесь». — «Я думала, что он у вас, — говорю. — Я его провела в кабинет». — «Его там не было, — говорит он, — когда я вошел, и сейчас его нет. Может, он вошел в гостиную?» Посмотрели в гостиной, и там его нет. Потом м-р Хёрст подумал, что м-р Беллингэм устал ждать и ушел. Но я говорю ему, что нет, потому что я все время посматривала. Потом он спрашивает, «что, м-р Беллингэм был один или с ним была дочь?». А я говорю, что это не тот м-р Беллингэм, а м-р Джон Беллингэм. А тогда он еще больше удивился. Я говорю: «Мы лучше обойдем дом, посмотрим наверное, здесь он или нет». Мы обошли весь дом и обыскали все комнаты. Нигде не было. Тогда м-р Хёрст расстроился, наскоро пообедал и побежал к поезду шесть тридцать один и уехал в город.
— Вы говорите, что м-р Беллингэм не мог уйти из дому, потому что вы посматривали. Где же вы были?
— В кухне. Оттуда из окна видна калитка.
— Есть ли другая калитка?
— Да. Она выходит в узкий проход сбоку от дома.
— А из кабинета есть балконная дверь?
— Да, она выходит на маленькую дерновую площадку, против боковой калитки.
— Балконная дверь и калитка были заперты, или, может быть, м-р Беллингэм прошел боковой калиткой?
— И калитка, и дверь запираются изнутри. Он мог выйти, но, конечно, не вышел.
— Почему?
— Ни один джентльмен не станет выходить из дому украдкой, точно вор.
— А вы смотрели, эта дверь была заперта, когда вы хватились м-ра Беллингэма?
— Я посмотрела, когда мы запирали дом на ночь. Тогда она была заперта и замкнута изнутри.
— А боковая калитка?
— Она защелкивалась сама, если хорошенько стукнуть, и никто не мог бы из нее выйти — слышно было бы.
М-р Лорам облегченно вздохнул.
Мисс Доббс повернулась, чтобы уйти, когда поднялся м-р Хиз.
— Вы видели м-ра Беллингэма при хорошем освещении? — спросил он.
— Довольно хорошем. На дворе уже стемнело, но горела маленькая лампа.
— Посмотрите-ка вот на это! — здесь ей передали маленькую вещицу. — Этот брелок висел на цепочке м-ра Беллингэма.
— Вы не заметили, был ли он у м-ра Беллингэма или нет?
— Нет, не было.
— Вы уверены?
— Да, уверена.
— Обходя дом, вы заходили в кабинет?
— Нет, пока м-р Хёрст не уехал.
— А когда вы вошли, балкон был заперт?
— Да.
— Какая мебель в кабинете?
— Письменный стол, вертящийся стул, два кресла, два больших книжных шкафа и гардероб.
— Гардероб замыкается?
— Да.
— Какая мебель в гостиной?
— Небольшой шкапчик, шесть или семь кресел, диван, пианино и несколько столов.
— Как поставлено пианино?
— Наискось, в углу.
— Может ли за ним спрятаться человек?
— Да.
— Обыскивая, вы смотрели за пианино, под диваном?
— Нет.
— Где же вы искали?
— Мы просто отворяли дверь и смотрели, нет ли его там? Мы искали ведь не кошку или обезьяну, а пожилого джентльмена.
— Нет ли в доме комнат, в которые редко заходят?
— Есть комната во втором этаже, которая служит кладовой, и еще комната внизу, где стоят сундуки, чемоданы и разные вещи.
— Вы заглядывали в эти комнаты?
— Нет. Ведь они заперты.
Тут судья захлопал веками, но м-р Хиз опустился на скамью и сказал, что больше нет вопросов.
Мисс Доббс собралась уходить. Но м-р Лорам вскочил, точно кукла на пружине.
— Вы говорили, — сказал он, — что у м-ра Беллингэма не было на цепочке брелока двадцать третьего ноября. Вы уверены в этом?
— Совершенно. Если бы был, так я уж заметила бы.
В публике послышалось хихиканье. Мисс Доббс расплакалась, и ее отпустили. Потом были вызваны постепенно: м-р Норбери, м-р Хёрст и служащий на вокзале. Из них никто не прибавил ничего нового. Потом появился огородник, отрывший кости в Сидкепе. Он говорил то же, что говорил у коронера. Наконец, вызвали д-ра Сэммерса.
— Вы слышали описание завещателя, данное м-ром Джеллико? — спросил м-р Лорам.
— Слышал.
— Можно ли применить его к лицу, останки которого вы осматривали?
— В общем, может быть.
— Я попрошу вас ответить прямо: да или нет?
— Да. Но я должен сказать, что мои определения только приблизительные.
— Хорошо. Исходя из вашего освидетельствования костей и описания м-ра Джеллико, могли бы эти останки быть останками Джона Беллингэма?
— Да, могут быть.
М-р Лорам сел, но тотчас же м-р Хиз поднялся.
— Осматривая эти кости, д-р Сэммерс, заметили ли вы какие-нибудь особенности, по которым можно было бы утверждать, что это останки такого-то индивидуума, а не другого того же роста, размеров и возраста?
— Нет. Я не нашел ничего, что могло бы указать на определенную личность.
М-р Хиз больше вопросов не имел, и свидетеля отпустили. М-р Лорам заявил, что он ничего больше не имеет сказать.
Встал м-р Хиз и обратился к суду от имени ответчика. Это не была длинная речь и не блистала она цветами красноречия. Она состояла исключительно из опровержений аргументов поверенного истца.
Указав вкратце, что период отсутствия завещателя слишком мал, чтобы можно было дать заключение о его смерти, м-р Хиз продолжал:
— Доказал ли мой ученый собрат, что завещатель умер? Я думаю, что нет. Самый факт отсутствия завещателя на более долгое время, чем обыкновенно, не дает повода поднимать процесс о подтверждении его смерти и о переходе имущества в другие руки.
Относительно упоминавшихся здесь человеческих костей в связи с этим делом мне хочется сказать следующее: попытка связать кости с завещателем совершенно не удалась. Вы слышали, что говорил об этом д-р Сэммерс.
Мой ученый собрат указывает, что кости найдены были близ Эльтама и близ Удфорда, и что завещателя видели живым в последний раз в одном из этих мест. Вот если бы кости нашлись также в том же месте, это могло бы иметь значение. Но его могли видеть только в одном месте, а кости нашлись в обоих. Здесь мой ученый собрат хватил через край.
Я повторяю, что для оправдания подтверждения смерти завещателя необходимы ясные и положительные доказательства. Таких доказательств нет. Согласно этому ввиду возможного возвращения завещателя в любое время и его права на собственное имущество, которое должно оставаться неприкосновенным, я прошу от вас вердикта, обеспечивающего для завещателя эту меру самой обыкновенной справедливости.
Судья, как бы проснувшись, открыл глаза. Он стал читать сначала часть завещания, а потом свои заметки, которые он ухитрился сделать как-то с закрытыми глазами. Потом он резюмировал свидетельские показания и речи сторон для присяжных.
Ознакомительная версия.
