— Да, уже восемнадцатый год.
— Вы знакомы с обвиняемым по этому делу, Дунканом Краудером-младшим?
— Да, он наш постоянный клиент.
— Видели ли вы его семнадцатого июня текущего года и во сколько точно?
— Я не могу полагаться на свою память, сэр, — ответил свидетель, — но у нас ведется точный учет. Сперва он позвонил после полудня и попросил приготовить ему три тысячи долларов сотенными банкнотами. Затем, сразу после обеда, то есть в два часа дня он, зашел в банк и я отсчитал ему положенную сумму. Оформление выплаты заняло не более пяти-шести минут.
— Спасибо, мистер Витти. Перекрестный допрос, пожалуйста.
Мейсон поднялся и внимательно посмотрел на свидетеля.
— Скажите, мистер Витти, — дружелюбным тоном спросил он, — вы сейчас по своим записям ответили о визите обвиняемого, или помните этот визит?
— Я сверялся с записями, сэр, — честно ответил кассир. — Но я помню, что в том месяце мистер Дункан-младший лишь один раз приходил к нам. Да и сумма была крупная, так что я запомнил его визит, да.
— Скажите, а он выглядел взволнованным, расстроенным?
— Я бы не сказал. Он был любезен и приветлив как всегда, даже, помнится, пошутил что-то насчет погоды.
— Даже пошутил? — переспросил Мейсон.
— Да, сэр, — подтвердил свидетель.
— Спасибо. Больше вопросов не имею.
— В таком случае я вызываю сержанта полиции Эль-Сентро Дэвида Кастелло, — произнес окружной прокурор.
К свидетельскому месту прошел полицейский в форме и принес присягу.
— Скажите, господин сержант, — обратился к нему Маршалл, — ездили ли вы вчера по моей просьбе по маршруту от здания, в котором расположена контора мистера Деннена, до места, где был обнаружен возле шоссе обгоревший грузовик с трупом и после этого к зданию Городского Национального Банка?
— Да, сэр, — ответил сержант.
— Сколько у вас ушло времени?
— Сорок семь минут двадцать секунд.
— С какой скоростью вы ехали?
— Я не превышал дозволенной скорости, сэр.
— Спасибо. Господин адвокат, приступайте к перекрестному допросу свидетеля.
Мейсон встал и улыбнулся полицейскому.
— У меня нет вопросов к этому свидетелю, — объявил он.
Болдуин Маршалл посмотрел на Мейсона и сказал, обращаясь к судье и присяжным:
— Высокий Суд, дамы и господа! Вы видите, что нам приходиться отнимать ваше драгоценное время на уточнение подобных деталей. Но мы готовы осветить все аспекты дела, раз господин адвокат, — легкий поклон в сторону Мейсона, — заостряет на них внимание. У вас, дамы и господа присяжные заседатели, не должно оставаться ни малейшего сомнения в виновности обвиняемого, поэтому мы и вынуждены тратить ваше драгоценное время.
— Вызывайте вашего следующего свидетеля, господин окружной прокурор, попросил судья Чивородис.
— Моим следующим свидетелем вызывается мистер Эндрю Райс, торжественно произнес окружной прокурор и с видом победителя посмотрел в сторону адвоката.
Мистер Райс, смущаясь, прошел в свидетельскую ложу и бросил виноватый взгляд на Мейсона. Адвокат ободряюще кивнул ему и улыбнулся.
— Мистер Райс, — спросил окружной прокурор после необходимых формальностей, — вы были знакомы с покойным, Барри Денненом?
— Да, сэр, — ответил Райс. — Я встречался с ним, но не знал его имени. Я увидел фотографии погибшего в газете и опознал.
— Ошибки в опознании по газетной фотографии быть не может?
— Нет, сэр, у меня прекрасная память на лица. К тому же, потом я видел другие, более качественные фотографии погибшего.
— Хорошо, в каких отношениях вы были с покойным, мистер Райс?
— Меня шантажировала группа вымогателей, Деннен был одним из них, ответил Райс.
— Я не собираюсь задавать вам вопрос, чем вас шантажировали преступники, — с пафосом произнес Болдуин Маршалл, — хотя, наверное, при перекрестном допросе уважаемый господин адвокат обязательно спросит вас об этом. Я…
— Минуточку, Ваша Честь, — поднялся со своего места Мейсон. — Я протестую против последней реплики господина обвинителя, как провокационной, не имеющей под собой никакой почвы и не относящейся к существу дела.
— Вы правы, — согласился судья Чивородис. — Господин окружной прокурор, на прошлом заседании я неоднократно предупреждал вас, чтобы вы не переходили на личности. Я вновь прошу вас быть внимательным в словах и формулировках.
— Извините, Ваша Честь, — с деланно виноватым видом поклонился судье Маршалл.
— Продолжайте допрос свидетеля, — недовольным тоном распорядился судья.
— Итак, мистер Райс, — сказал обвинитель, — вас шантажировала шайка вымогателей. Вам известны их имена? Расскажите о том, как вы их узнали.
— Впервые вымогатель появился у меня около шести лет назад и представился вымышленным именем. Я в общем то, мог не платить, но запросили разумную сумму, и я решил не связываться. За очередными деньгами ко мне приходили по очереди двое. И однажды я попросил своего друга, частного детектива Стива Круза, умершего полтора года назад от рака мозга, проследить за вымогателем. Он отправил на задание сыщика и тот выяснил фамилию шантажиста — Алекс Симонс. Я подозревал, что у вымогателей есть главарь и попросил друга последить за Симонсом еще. Но его агент где-то выдал себя и, видимо, Симонс заметил слежку. Мне позвонил расстроенный друг, глава детективного агентства, и сказал, чтобы я не связывался и платил деньги, что глава шайки — адвокат, имеющий мощные связи в уголовном мире и в полиции.
— Имени этого адвоката ваш друг-детектив не назвал? — уточнил Маршалл.
— Нет. Я сомневаюсь, что он вообще хотел мне что-то говорить про главу шантажистов, просто выскочило случайно. Он был очень напуган.
— А когда вы познакомились с покойным?
— Именно тогда, когда детектив, наблюдающий за Симонсом, выдал себя.
Этот Барри Деннен на следующий день пришел ко мне и устроил скандал.
Он еще тогда…
— Подождите, мистер Райс, — прервал свидетеля Болдуин Маршалл, вопросы буду задавать я, вы отвечайте по существу. Вы знаете имя еще одного шантажиста?
— Да, я узнал его случайно, при обстоятельствах, которые сейчас…
— Вы просто назовите имя третьего шантажиста, — попросил прокурор.
— Дон Холлидер.
— А имя адвоката, главаря шайки вымогателей, вам не известно? повторил Болдуин Маршалл.
— Нет, сэр, не известно.
— Спасибо, мистер Райс, — сказал окружной прокурор. — Я старался быть тактичном с своих вопросах и не затрагивать тем, без освещения которых следствие вполне может обойтись. Но вам придется отвечать на вопросы господина защитника, который вряд ли пощадит ваши чувства.
Мистер Мейсон, приступайте к перекрестному допросу, пожалуйста!
Эндрю Райс даже как-то ссутулился в свидетельской ложе, ожидая строгого взгляда адвоката, спасшего когда-то его лучшего друга от газовой камеры и защищающего сейчас его доброго знакомого. Райс не понимал почему, но чувствовал себя виноватым.
Мейсон встал и тепло улыбнулся мистеру Райсу.
— У меня нет вопросов к этому свидетелю, Ваша Честь, — объявил он.
— Более того, я просил бы вычеркнуть все его показания из протокола, поскольку они совершенно не связаны с личностью обвиняемого и, таким образом, не имеют отношения к рассматриваемому делу.
— Ваша Честь, — вскочил со своего места Болдуин Маршалл, — моим следующим свидетелем будет арестованный вчера днем при попытке бегства из города Алекс Симонс, шантажист, имя которого упомянул свидетель в одной связи с погибшим. И Симонс покажет связь этих показаний с обвиняемым. Он назовет имя главаря шайки шантажистов, на протяжении многих лет терроризирующих наш город.
— Возражение господина защитника отклоняется, — решил судья Чивородис. — Господин обвинитель, вызывайте вашего следующего свидетеля.
— Моим последним свидетелем вызывается Алекс Симонс.
Симонс в сопровождении надзирателя вошел в зал и проследовал к месту дачи свидетельских показаний.
К Мейсону подошел Дрейк и шепнул:
— Звонил Трэгг из Импириала. Через десять минут он будет в городе.
Они отправились из Лас-Вегаса на поезде, поэтому задерживаются. Он сказал, что она с ним.
— А ее спутник?
— Трэгг не уточнил.
— Хорошо. Пусть твои парни встретят их и немедленно везут сюда. Пусть пройдут в комнату для свидетелей и постараются, чтобы их никто не видел. Как только Трэгг окажется там, мгновенно дай мне знать. Я буду тянуть перекрестный допрос до его появления. Пол, никаких случайностей произойти не должно, это наш единственный шанс!
— Я понял, Перри, — кивнул детектив.
Алекс Симонс, высокий худой мужчина лет тридцати пяти, с мрачным видом принес присягу говорить правду, только правду и ничего кроме правды.
