Узнав, что Октябрины не будет еще минут сорок, ощутил блаженное облегчение. Значит, можно опять заснуть, ненадолго. Немного времени еще есть.
Но тут услышал, как за спиной внезапно открылась дверь. Артур едва успел поднять голову. В библиотеку, как оказалось, вошел обещанный Октябриной Зерцалов, завлит.
Артур впервые вблизи видел лицо горбуна, серовато-белое, поблескивающее, будто металлическое. Казалось, что тот все время проводит в театре, как в раковине, никогда не выбирается наружу, на свет.
— А что, Октябрина Спартаковна не появлялась? — спросил он, почему-то глядя на ноги Артура.
Только сейчас тот вспомнил, что на нем все еще чужое грязное трико и дамские пуанты.
— Нет, она с утра в бибколлекторе.
"Вот, решил попробовать пройтись. Узнать, как ходить в такой обуви", — Артур лихорадочно придумывал, что сейчас сказать.
Горбатый завлит смотрел с непроницаемым лицом, молчал. И уже выходя, в дверях, произнес, наконец:
— Не так ленты на пуантах заматываются… Не лапти все-таки.
Нужно было заметать следы, переодеваться. Срочно! Только сейчас Артур вспомнил, что его одежда лежит прямо на полу за библиотечной стойкой. На том месте, где всегда сидит Октябрина. А ботинки, вовсе, остались в туалете на третьем этаже.
* * *
Сегодня Артур еле ползал, как сонная муха, засыпал на ходу. Октябрина, вопреки своему обыкновению, ничего не спрашивала. Ближе к вечеру Артур легко упросил отпустить его домой, будто бы заболел.
Уже на улице заметил, что льда больше нет, растаял. Только изредка попадались ничтожные ледяные лепешки, уже тонкие, нескользкие и неопасные.
Как, оказывается хорошо, когда нет льда. Как легко стало ходить, свободно.
Артур шел, глядя себе под ноги. Со вчерашнего дня, как истинно влюбленный, он насовершал безумств, преуспел в подвигах во имя прекрасной Регины. И при этом он все еще ничего не знает о ней, кроме того, что прочел в журнале. Регина продолжала держаться закрыто, не снисходила до помощника библиотекаря. До сих пор общим у них оставался этот дурацкий наган и эта дурацкая история, с ним связанная.
Потом Артур подумал, что неплохо бы летом, когда станет окончательно тепло и хорошо на Ладоге, отправиться туда вместе с Региной. На "Поплавке". Показать свои владения — ведь он как-никак владелец целого архипелага и почти яхты. В ближайшем будущем, а именно этим летом, обеспеченный человек. Нужно восстановить статус дачи, как места отдыха, отремонтировать украсить ее к посещению самой Регины Табашниковой.
Он оказался среди тех самых невысоких темно-желтых домов, на узкой и пустой улице, в неизменном виде перенесенной сюда из девятнадцатого века. Только множество стоящих у тротуаров автомобилей нарушали органику этого гоголевского пространства.
Сзади вдруг прогудел автомобильный сигнал. Артур оглянулся, никого не увидел и продолжил идти вперед. Маленькая красная машинка, пятясь, вывернулась из-за других и медленно подкатилась к нему.
"Это же Регина! Ее "Форд".
— Эй, Капитан, куда вы убегаете? — Открыв правую дверь, она смотрела снизу вверх. — Давай садись.
Артур полез в душистый сумрак и едва не сел на букет роз.
— Кто-то цветки подарил? — пробормотал он.
— Да убери их с сиденья! Положи вон назад. Это Титулярный Советник меня у театра застал. Ты знаешь, что он предложил? Делать мне массаж перед выступлениями! Говорит, что бесплатно… И еще сказал, что специально окончил для этого массажные курсы. Я прямо смеялась вся.
Регина как будто ждала, что он засмеется. Не дождавшись, захохотала сама. Оказалось, что она по-артистически раскована — бывает веселой и даже любит подурачиться, хотя иногда становится высокомерно самолюбивой.
Вяло улыбнувшись и запоздало поздоровавшись, Артур полез в карман за пакетом с находками из камина.
— Знаешь, что это такое? Улики. Доказательства. Не знаю, правда, чего… Невероятно, но факт — нашел у Великолуцкого в камине гильзу из того самого нагана, кусок бороды Квазимодо… Просто чудом я не свалился со стены, все это добывая…
— Ах, не будьте таким занудным, Капитан! Ты просто, как моя маман, — Регина даже не взглянула на пакет. — Зачем мне какая-то борода, дрянь всякая! Лучше скажи, пистолет нашел?
— Нет, я же еще ночью тебе об этом говорил…
Регина как-то странно, с непонятным удивлением посмотрела на него, но ничего не сказала.
— Слухи оказались неверными, — продолжил Артур. — Врут в театре — нет сейфа за картиной. В кабинете портрет висел, Дягилева, я его щупал — нет за ним ничего… А что за опасность Кузьмичу грозит — та, про которую ты ночью сообщила?
— Не помню, чтобы когда-то об этом сообщала, — с удивлением отозвалась Регина. — Опять ты про какой-то ночной разговор…
Выслушав рассказ Артура о звонке в кабинете худрука, она долго ничего не говорила. Молчала, положив руки на руль своего автомобиля, о чем-то задумавшись. Они оба молчали.
— У нас в театре есть такие, кто умеет подделывать голоса, — сказала, наконец. — Немало таких талантов. Актеры, все-таки… Значит, ничего у нас не получилось, — добавила, не сумев скрыть мгновенной досады и как будто бы обиды. Это, несмотря на свой артистический профессионализм. Или не захотела скрывать.
Артур ощутил непонятную вину.
"Как будто я виноват, что Великолуцкий не разбрасывает ворованные наганы, где попало!"
— Конечно, это не Кузьмич бегал и по канату лез, — задумчиво произнесла Регина.
— С привязанной бородой и тряпичным горбом, — поддержал ее Артур. — И по стене не он ползал. Ясно, какого-то шабашника себе нанял.
— Придется этого мутанта искать. Квазимодо, — медленно и негромко, почти про себя произнесла Регина. — Найти и разоблачить. Будем опираться на мою женскую интуицию.
— И на твоего верного капитана Гастингса, — добавил Артур.
* * *
День все никак не заканчивался. Солнце сегодня сияло ярко и не собиралось исчезать. Артур смотрел в окно, ни о чем не думая. Только сама собой постепенно возникала мысль, что во дворе нет Герыча. Нет, и никогда уже не будет.
Через их проходной двор шли прохожие. Девушки и женщины помоложе, некоторые уже немного загорелые — обязательно с мобильными телефонами, разговаривая на ходу. Примета близкого лета. Уже рифма. Может, сейчас придет стихотворение?
Взгляд через пыльное стекло. Внезапно пришла мысль — ведь это пыльное окно — не судьба, не рок. Его можно просто вымыть. Появилась возможность.
В открытое окно хлынула прохлада. В своей каморке Артур слышал крики строителей, гулкий, совсем железнодорожный стук и скрип массивных ящиков, которые волокли по мраморному полу. За стеной будто двигались и сталкивались железнодорожные вагоны, как на сортировочной станции. К будущим соседям уже привезли мебель.
Артур тер стекла мокрым комком из газет, поливал его водой из чайника. Окно теперь было единственным — работы предстояло немного.
Во дворе остановился блистающий черный автомобиль, какая-то незнакомая иномарка. Из него выбралась молодая женщина, одетая причудливо и неожиданно. Совсем легко даже для этого теплого мая.
В легкой кожаной жилетке, кажется, прямо на голое тело. Лацканы жилетки, сходясь, создавали сверхоткровенное декольте. Тесно сжатые груди едва умещались там.
Декольтированная дама, не обращая внимания на прохладу, постояла, положив локоть на крышу своей машины и оглядывая окна дома.
"Неужели и эта из налоговой?" — Артур жадно глядел сверху на выпирающую между кожаными лацканами плоть.
Декольтированная исчезла, вошла в подъезд, а вскоре он услышал за стеной в отчужденном соседском пространстве знакомый голос. Жена Сереги Куксенко.
"Значит вот кто приехал". — Стекло, будто живое, визжало под мокрым газетным комком.
Этот недовольный голос, что-то выговаривающий строителям, приближался к двери. Жена Сереги без стука распахнула ее, не здороваясь, остановилась на пороге.
Сейчас Артур даже обрадовался, что его застали за уборкой. Это будто как-то реабилитировало захламленность его жилья, беспорядок и проникшую сюда строительную грязь.
— Приветствую вас, — Артур, скрючившись, стоял на подоконнике. — Решили, наконец, посмотреть на жизнь соседа? А я вот за окно взялся. Приходится. Помните, в старом фильме Савелий Крамаров стеснялся окно мыть и женский платочек надел, а то, мол, стыдно, когда парень окна моет.
Он обвел рукой, указывая на свое тесное жилое пространство, заполненное пыльными книгами.
— Я, как видите, живу жизнью духовной. И это сразу заметно. Вы присаживайтесь. Стулья и кресла, конечно, барахлом завалены. Можно на ту вон стопку книг — это Литературная энциклопедия.
Жена Сереги молча стояла, распространяя запах духов, густой, плотный, с непроницаемым выражением глядела на все это. Потом отчетливо произнесла короткое матерное слово. Не спрашивая разрешения, закурила маленькую сигару.
