Метр, официанты, повара и уборщицы сочувствовали, естественно, увлеченному и симпатичному кинорежиссеру, но помочь ничем не могли — не знали они домашнего адреса Дениса. Контора была уже закрыта, а к представителю правоохранительных органов, капитану Покатилову Казарян не счел целесообразным обращаться.
Кто ищет, тот всегда найдет. Только что вышедшая на смену томно-кокетливая девица, торговавшая со столика-лотка на колесиках, предварительно задав сакраментальный вопрос: "А зачем он вам?" и, выслушав неоднократно уже изложенный Казаряном ответ, так подробно описала путь к жилищу бармена, что стало ясно — этот путь она совершала не однажды.
Поочередно поцеловав ручку и щечку девицы, Казарян кинулся к своей "восьмерке". Было уже почти восемь часов. Время, время, времечко!
Денис жил на Садовом в трехэтажном флигеле, находящемся во дворе дома-громадины сталинской постройки. Есть еще в Москве такие дворы: отгороженные от глаз приезжих и туристов визитной карточкой столичного официоза, они живут спокойно домашней жизнью большой деревни.
В громадной квартире с окнами на уровне двора его встретили воспитанная мама и ученая сестра клиента. Встретили настороженно и весьма сухо объяснили, что Денис ушел по своим делам, но обещал скоро вернуться. Казарян поблагодарил, вышел во двор, сел на низкую, самодельную, серую от времени скамейку без спинки и стал ждать.
Где-то около девяти явился Денис. Он увидел Казаряна и остановился, решая сложную задачу — узнавать или не узнавать.
— А ты еще живой? — зло удивился Казарян.
— А какой я должен быть? — с вызовом спросил Денис.
— Мертвый, красавец мой, мертвый! — объяснил Казарян и встал.
— Если вы шутите, то неудачно, — элегантно срезал его Денис.
— Слушай меня внимательно, Денис. В подвале бывшего кафе "Привал странников", где ты изволил подвизаться в качестве официанта, обнаружены трупы людей, погибших насильственной смертью. — Казарян обнял Дениса за плечи и потихоньку повел его к "восьмерке". Денис не сопротивлялся, шел покорно — поплыл. — Как только твои работодатели узнают об этом, а узнают они вот-вот, если уже не узнали, тебя, свидетеля, постараются убрать. Ты ведь их знаешь, знаешь лучше, чем я.
— Вы куда меня хотите увезти? — опомнился Денис, когда Казарян, открыв дверцу, стал настойчиво усаживать его на сиденье. Опомнился, но сопротивлялся вяло: Казарян его все-таки усадил. Тронувшись не спеша, он продолжил свой монолог:
— Сейчас я отвезу тебя в надежное место, где они тебя не достанут. Не из-за твоих красивых глаз и усов, не из-за какой-то моей особой привязанности к тебе. В принципе ты мне сильно не нравишься, особенно после того, как обидел моего лучшего друга. — Казарян говорил и говорил, не давая Денису сосредоточиться. — Но ты по-прежнему очень нужен этому моему другу, вернее, не ты, а то, что ты знаешь. Мы сейчас приедем, попьем чайку, если хочешь, я тебя даже коньячком угощу, и ты мне, как доктору, все-все расскажешь…
По набережной Яузы, мимо Котельников они выехали на набережную Москвы-реки и вдоль Кремлевской стены, задами бассейна подъехали к знакомому переулку и повернули в него.
— Нет, нет! — закричал Денис. — Я туда не пойду.
— Туда ты не пойдешь, дурашка, — успокоил его Казарян, тормозя у подъезда. — Мои друзья вот здесь живут, ты что, забыл?
Расслабившийся от того, что не придется смотреть на трупы, Денис послушно проследовал за Казаряном в лифт.
В квартире был один Алик.
— Махов тебя все время спрашивал. Будет еще звонить, — доложил Алик.
— Свиреп?
— До невозможности. От Демидова, который Саньку упустил, только перья летели. А когда я ему передал, что Санька рекомендует ему, Махову, советоваться с Казаряном, он аж до потолка подпрыгнул. Орал: "Пожилая шпана! Бандиты-пенсионеры!"
— Тебе-то досталось?
— Еще как! Он ведь сразу сообразил, кто у Саньки на подставе с машиной был.
Денис стоял смирно, слушал и не слышал, ожидая своей участи. Казарян наконец вспомнил про него.
— Узнаешь, Алик? — И после Алькиного утвердительного кивка обрисовал перспективу: — Перед нами молодой человек, обеими ногами вляпавшийся в дерьмо. Для того чтобы выбраться из вышеупомянутого дерьма, ему надо очень сильно стараться. И сейчас он будет стараться — рассказывать. Приготовь, Алик, чайку, можешь коньячок выставить, я ему обещал, и начнем слушать нашего дорогого бармена. Надеюсь, очень надеюсь, что он будет правдив.
На последнюю фразу Казарян нажал, но, посмотрев на Дениса, понял, что и нажимать-то особенно не надо. Как поплыл во дворе, так и плывет до сих пор. Подтолкнув в спину, Казарян тем самым указал Денису, куда ему сесть. Денис сел в кресло и выдохнул:
— Господи!
— А совсем недавно было так хорошо! Да, Денис? Иностранцы с конвертируемой валютой, щедрые перекупщики с большими пачками советских денежных знаков, девочки, у которых глаза становятся квадратными при виде как инвалюты, так и обильных червонцев. Живи — не хочу! Почему же ты не захотел жить, а Денис? — Казарян трепался, ожидая возвращения Алика. Играть таким мячиком, как Денис, следовало с партнером.
Пришел Алик с большим подносом, на котором — чайники, малый и большой, чашки, початая бутылка коньяка, рюмки и по мелочи кое-что к чаю и коньяку. Расставил все на столике, сам уселся на диван и поднос на диван кинул. Спросил у Казаряна:
— Что он тут тебе без меня говорил?
— Пока ничего. Мы ждали твоего прихода. Ты пришел, и мы начинаем. Справка для моего юного клиента: хозяин дома, сидящий напротив тебя, так же, как и я, мастер спорта по боксу в тяжелом весе. Я только в полутяже. Конечно же, давным-давно прошло то времечко, когда мы выступали на ринге. Но ударить по-настоящему еще сможем.
— Вы меня бить будете? — впервые заговорил в этой квартире Денис.
— Если понадобится. А если не понадобится, не будем, — дал соответствующие разъяснения Казарян. — Засим приступим. Вопрос первый, ты видел, как их убивали?
— Нет, — мгновенно ответил Денис. — Они меня отпустили до этого.
— Но ты знал, что их будут убивать?
— Откуда? Откуда мне знать?!
— Но ты только что сказал, что тебя отпустили до этого, — встрял в разговор Алик. — Значит, знал, что это будет.
— Логично, — похвалил Алика Казарян. — Что ты, Денис, на это ответишь?
— Ну, не знал, честное слово, не знал! Только потом стал догадываться!
— Так. — Казарян потер уже заросший стальной армянской щетиной подбородок. — Уже теплее. Стал догадываться. Но для догадок нужны какие-то основания. Какие же основания у тебя были?
— Да вроде не было никаких оснований. Просто показалось.
— Что же тебе показалось?
— Вспомнил, что ребята, которые вместе со мной центровых обслуживали, были вооружены. Я у двоих пистолеты под мышкой заметил, когда в подсобке все вместе суетились. Правда, подумал сначала, что раз они милиционеры, то, может, им положено. Может, операция какая…
— А они — милиционеры? — тихо спросил Казарян.
— Ну конечно же! Меня с ними Покатый познакомил. Они из особой группы.
— Покатый — кто это?
— Да капитан Покатилов, у нас в гостинице сидит.
— Что ты его слушаешь, Рома? — вдруг взбесился Алик. — Он тебе бесстыдно врет, туману нагоняет, турусы на колесах разводит, чтобы только в главном не признаться, что он тоже убивал!
— Не убивал я, не убивал! — тоже закричал Денис.
Ах, как удобно, когда партнер тоже чувствует ситуацию! Пугай его, Алик, пугай! Долби одно и то же: "Ты убийца, ты убийца!" — и пучь истеричные глаза, тогда для клиента любой другой вопрос, не относящийся к убийству, — отдушина, освобождение от ужаса, и ответ на него он будет давать сразу, не задумываясь, и даже, может быть, искренне.
— Кто же вот так, сразу, возьмет на себя убийство? Даже если он убивал, он сейчас не признается, конечно. Будет проведена экспертиза, снимут отпечатки пальцев, проверят его на детекторе лжи — вот тогда, с фактами в руках, можно будет заставить его заговорить. — Казарян нес хренотень, прикидывая, когда повыгоднее перейти на вопросы о связях.
— И ничего ваша экспертиза не установит!
— Рома! — опять закричал Алик. — Видишь, он и это знает! В перчатках работал!
— Да что вы говорите?! — плачуще ахнул Денис. — Какие перчатки?!!
— Резиновые! Ты их уничтожил? — продолжал орать Алик.
— Ничего я не уничтожал!
— Уже хорошо. Тогда где они?
— Не было у меня никаких перчаток!
— Убью, паскуда!!! — невменяемый Алик вскочил, за грудки поднял Дениса, затряс.
Вскочил и Казарян, растащил их, раскидал по местам. Отдышавшись, сказал спокойно:
— Ладно, Денис, успокойся. Может, ты и правда никого лично не убивал.
— Не убивал я, не убивал я! — как за соломинку, схватился Денис за последние казаряновские слова, глядя на Казаряна как на звезду надежды.
