– Значит, наткнулись на меня случайно? – с усмешкой спросил Молинаро.
Джозеф Молинаро мог быть в отеле в тот час, когда убили Уолтера Марча.
Он разговаривал с миссис Лири, массажисткой, в воскресенье утром, а Марча убили днем позже.
Не вызывало сомнений, что Джозеф Молинаро – близкий родственник Уолтера Марча.
– Какая вам была бы польза от живого Уолтера Марча?
– Я написал ему три или четыре вежливых письма с просьбой о встрече. Мне было тогда лет пятнадцать, – пальцы Молинаро осторожно коснулись челюсти. – В девятнадцать, захватив с собой все сбережения, я работал в прачечной, поехал в Нью-Йорк, жил в ночлежке, осаждая ее секретаршу, чтобы добиться аудиенции. Сначала я назвал собственную фамилию, потом много других, вымышленных. Но ничего не добился. Он то покидал город или страну, то участвовал в важном совещании, – у Молинаро дернулось лицо. – Я даже купил костюм и галстук, чтобы прилично одеться, когда он соблаговолит принять меня.
– Он был вашим отцом? – спросил Джиллис.
– Так мне всегда говорили.
– Кто говорил? – последовал вопрос.
– Мои дедушка и бабушка. Они воспитывали меня. Во Флориде, – Молинаро уважительно глянул на Джиллиса. – Я даже не видел вашего кулака.
– Естественно, – кивнул Джиллис. – При нокауте никто не видит кулака.
– Вы занимались боксом? Профессионально?
– Меня учили играть на рояле, а не махать кулаками.
Молинаро попытался покачать головой и скривился от боли.
– Старый козел.
– Вы снова хотите не увидеть мой кулак? – поинтересовался Джиллис.
Молинаро повернулся к нему.
– Вы – Фрэнк Джиллис, телерепортер.
– Мне это известно, – ответил тот.
– Я видел вас по телевизору.
– Почему вы сами скручиваете сигареты?
– А вам что до этого?
– Для здешних мест необычно. Вы работали на юго-западе?
– Да. На коневодческом ранчо, в Колорадо. Однажды я прочитал, что Уолтер Марч купил газету в Денвере. Оставил работу и поехал в Денвер. Целыми днями простаивал у здания редакции. Наконец, как-то вечером, в семь часов, он вышел из дверей. В сопровождении трех мужчин. Я побежал к нему. Двое мужчин придержали меня, здоровенные громилы, третий открыл дверцу автомобиля.
– Он видел вас? – спросил Флетч. – Ваше лицо?
– Он посмотрел на меня, прежде чем залезть в кабину. И еще раз, через заднее стекло, когда автомобиль тронулся с места. Три или четыре года тому назад. Сукин сын.
– Джо, я же просил вас более не ругаться, – нахмурился Джиллис.
– Ну, есть у тебя незаконнорожденный сын. Что в этом плохого? – Молинаро возвысил голос. – О Боже! Даже в средние века здоровались с незаконнорожденными сыновьями.
Стоя на лесной дороге в нескольких километрах от Плантации Хендрикса, Флетч думал о том, что Уолтер Марч выгнал Кристал Фаони с работы, когда та пожелала родить без мужа. И вообще, «аморальность поведения» журналиста являлась в «Марч ньюспейперз» едва ли не наиболее часто встречающимся поводом для увольнения.
– Ваш отец был очень жестким человеком, – заметил Флетч.
Молинаро прищурился.
– Вы его знали?
– Когда-то работал у него. Однажды виделся с ним. Провел в его кабинете пять минут. Возможно, те самые, которые требовались вам.
Молинаро продолжал смотреть на Флетча.
– Вы приехали в Виргинию, чтобы встретиться с ним?
– Да.
– Как вы узнали, что он будет здесь?
– Президент Ассоциации американских журналистов. Конгресс. Прочитал об этом в газете. «Майами герольд».
– С чего вы взяли, что он примет вас радушнее, чем в прошлый раз?
– Он стал старше. Возможно, помягчел. Я не терял надежды.
– Почему вы не сняли номер в отеле? – спросил Джиллис. – Почему прячетесь в лесу?
– Вы смеетесь? Сами-то сразу узнали меня. Я намеревался держаться подальше от отеля. Пока не найду способ пробиться к нему.
– Вы пытались связаться с ним на Плантации Хендрикса? – полюбопытствовал Флетч.
– В понедельник вечером, по радио, я услышал о его смерти. Собственно, из этого сообщения я узнал, что он действительно приехал. Попытался что-нибудь выяснить. Но безрезультатно.
– С этим все ясно, – кивнул Джиллис. – Но почему вы до сих пор здесь?
Молинаро бросил на журналиста полный ненависти взгляд.
– Завтра церковная панихида, вот почему. Джиллис вскочил в седло. А Флетч, похоже, еще не утолил свой интерес.
– Джо, кто ваша мать?
В ответ он получил лишь еще один ненавидящий взгляд.
Вскочил в седло и Флетч.
– Джо, ваш отец полагал себя моралистом. Выдумывал собственные законы, которых и придерживался, не взирая на беду, что они несли остальным. И, подозреваю, вы вполне смогли бы обойтись без того, что хотели получить от вашего отца.
– Это ваше надгробное слово? – с горечью спросил Джозеф Молинаро.
– Полагаю, что да, – кивнул Флетч.
8:00-9:30 А. М. Завтрак
Большая столовая.
Лишь один человек сидел в шезлонге у бассейна – высокий, тощий мужчина, в шортах до колен, рубашке с открытым воротом в вертикальную полоску и начищенных черных туфлях.
У шезлонга стоял черный «дипломат».
Флетч направился к отелю, потный, без тенниски. Пока он вставлял ключ в замочную скважину сдвижной двери, мужчина успел подняться и подойти к нему.
– Доброе утро, – поздоровался Флетч.
– Де-эн-эс, – ответил мужчина. Флетч сдвинул дверь.
– И что это должно означать?
– Департамент налогов и сборов. Флетч вошел в прохладный номер, оставив дверь открытой.
– То есть вы в некотором роде связаны с налогами?
– В некотором роде, – подтвердил мужчина. Он сел на стул, держа «дипломат» на коленях. Флетч бросил тенниску на кровать, ключ положил на комод.
Мужчина открыл «дипломат».
– Вы даже не спросили, кто я такой? – удивился Флетч.
– В этом нет нужды, – заверил его мужчина. – Из вашингтонской газеты мы узнали, что вы здесь. Меня послали в Хендрикс. Портье сказал мне, что вас поселили в номер 79. Дверь вы открыли ключом.
– Но вы не назвались и сами. Мужчина покачал головой.
– Де-эн-эс, – и повторил. – Де-эн-эс.
– И как мне к вам обращаться? Мистер Де? Де-эн? Де-эн-эс?
– Можете не обращаться. Просто отвечайте на вопросы.
– Вас понял, мистер Де.
Флетч снял трубку и позвонил в номер 102.
– Хотите вызвать адвоката? – предположил мужчина.
– Кристал, мне кое-что нужно,
– Ты позавтракал?
– Я забыл.
– Забыл, завтракал ты или нет?
– Я говорю не о завтраке.
– А почему бы не поговорить о завтраке? Я взяла себе пирожки и сосиски. Кленовый сироп. Я знала, что мне не следует есть оладьи с черникой, но не смогла устоять. Слишком много времени прошло с ужина.
– Я понимаю. И ты, должно быть, съела не только свою порцию, но и мою?
– Флетч, ты меня простишь?
– Посмотрим на твое поведение.
– Хорошо. Не хочешь повторить вчерашнее?
– Мне пришлось поломать голову, чтобы найти объяснение сломанной перекладине, на которой висела занавеска.
– И что ты сказал?
– Сказал, что решил подтянуться на ней.
– Тебе поверили?
– Нет. Но надо же когда-то начинать врать.
– Тебя ругали?
– Отнюдь. Но пообещали, что внесут стоимость перекладины в счет. Слушай, мне кое-что нужно. И у меня гости.
– Фредди Эрбатнот? Из-за нее ты забыл про завтрак?
Флетч посмотрел на Де-эн-эса. Тот внимательно прислушивался к телефонному разговору.
– К сожалению, нет.
– Флетч, дорогой, любовь моя. Проси, о чем хочешь. Для тебя я готова на все.
– Мне нужен двухкассетник. Хочу переписать одну пленку.
– У меня диктофон только на одну кассету. Но я знаю, что двухкассетник есть у Боба Макконнелла.
– Боба?
– Ты хочешь, чтобы я позвонила ему?
– Нет, благодарю. Позвонить я могу и сам.
– Мне кажется, он горит желанием помочь тебе, если ему представится такая возможность.
– Он причинил мне немало неприятностей, упомянув в статье мою фамилию.
Де-эн-эс нетерпеливо постукивал ручкой по ногтю большого пальца.
– Что-нибудь еще, дорогой?
– Я закончил книгу о путешествиях. Хочу послать ее издателю. У тебя есть большой конверт или коробка или пакет?
– В вестибюле отеля есть почтовое отделение.
– И что?
– Там продаются большие конверты.
– Это хорошо.
– И картонные ящики, если твоя книга не влезет в конверт.
– Действительно, как же я забыл.
– Там на двери надпись: «Почтовая служба Соединенных Штатов».
– Спасибо тебе, Кристал.
– Если ты заблудишься в вестибюле, спроси дорогу у любого.
– Кристал? Я хочу сказать тебе кое-что неприятное.
– Что же?
– Столовая еще открыта для тех, кто хочет позавтракать.
– Поганец.
Флетч положил трубку, но так и остался у кровати. Ему хотелось принять душ. Или прыгнуть в бассейн. А может, сначала поплавать в бассейне, а потом встать под душ.
– Не могли бы мы перейти к делу? – подал голос Де-эн-эс.
