Ознакомительная версия.
Так прошел год. И вот наступил день, когда прошлое в полный голос снова напомнило о себе.
Как-то придя вечером домой, мать устало произнесла.
— Ухожу я из этой прачечной, сынок. Сил моих больше нет там работать. Все руки уже порошком изъедены. Вон, видишь, какие у меня нарывы между пальцами?
Руки матери, действительно, представляли собой страшное зрелище.
— Давно пора, — ответил я. — А куда?
— На торговую базу. Одна моя знакомая, — кстати, очень хорошая женщина, — помогла мне устроиться туда кладовщицей.
Я вздрогнул. Как же я мог забыть про эту проклятую торговую базу, которая в прошлой жизни принесла нам столько горя? Неужели все это снова повторится? Мне нужно во что бы то ни стало вырвать свою мать из хищных лап этой "хорошей женщины", которая, наверное, сейчас радуется, что ей удалось заманить в свои сети скромного, простого, бесхитростного человека, чтобы спустя некоторое время сделать его козлом отпущения в своих аферах.
— Мам, а ты уже рассчиталась на прежней работе? — осторожно спросил я.
— Да, — ответила она. — Завтра уже выхожу на новую. Там, кстати, и зарплата повыше. В прачечной я зарабатывала девяносто, а на базе буду получать сто двадцать. Так что мы теперь заживем получше. Новую зимнюю куртку тебе купим. А то старая совсем износилась.
— Мам, не иди туда, — попросил я. — Останься лучше в прачечной. Не надо мне новой куртки. Я еще в старой похожу.
— Вот те раз! — всплеснула руками мать. — Это еще в честь чего?
Я замялся, думая, как бы мне поубедительнее ее отговорить.
— На таких базах воруют, — пояснил я. — Где гарантия, что на тебя не повесят какую-нибудь недостачу?
— Ну, за это можешь не беспокоиться, — улыбнулась мать. — Я буду смотреть в оба.
— Ты же не знаешь их системы. У тебя же нет никакого опыта.
— Опыт — дело наживное, — возразила мать. — А в этой, как ты говоришь, системе я разберусь быстро. Мне Валя поможет.
— Это твоя "хорошая женщина"?
— Да.
— Вот она же тебя и подставит.
— Да хватит тебе, Игорь! — воскликнула мать. — Почему ты с таким предубеждением относишься к людям? Ты же ее и в глаза не видел. Поверь мне, это очень хорошая и порядочная женщина.
— Порядочная! — вздохнул я. — Мам, ну я тебя прошу, не иди на эту работу.
— Да чего ты вдруг так разволновался? — удивилась мать.
Что я мог ей сказать? Правду, что я вернулся в прошлое из будущего? Она бы все равно не поверила. Решила бы, что я сошел с ума.
— Предчувствие у меня нехорошее, — уклончиво объяснил я. — Я недавно по телевизору передачу видел, "Человек и закон". Там рассказывали, что на таких базах есть аферисты, которые специально заманивают к себе неопытных людей, чтобы потом списать на них свое воровство, а самим остаться чистенькими. Вот поэтому я за тебя и боюсь.
Мать махнула рукой.
— Ты поменьше этих передач смотри. Их послушаешь, так вокруг — одни воры и мошенники. Успокойся, сынок. Меня никто не обманет. Я умею разбираться в людях.
"Ох, мама, мама! — думал я. — Вспомнишь ты этот разговор через четыре месяца".
Я снова принялся ее уговаривать остаться на прежней работе, или поискать себе что-нибудь другое. Но мать ничего и слушать не хотела. В конце концов она разозлилась и повысила голос.
— Что ты ко мне прицепился? Занимайся лучше учебой! А где мне работать, я уж как-нибудь сама разберусь.
В расстроенных чувствах я вышел из дома на улицу, и уселся на скамейку перед подъездом, предварительно смахнув с нее начавший уже таять снег. Дело было в конце февраля, с крыш уже вовсю капало, и в воздухе отчетливо ощущался запах наступающей весны. Обхватив голову руками, я стал мучительно соображать, что мне делать. Оставлять мать на этой базе было нельзя. Поджечь эту базу, что ли, чтобы от нее ничего не осталось? Я должен что-то придумать! Я должен найти какой-то выход!
"Что бы ты ни делал, что бы ты ни пытался предпринять, ты не сможешь изменить судьбу других людей. Кому суждено быть обманутым, тот будет обманут", — слова сына Святого Духа, как проклятие, снова зазвучали в моих ушах.
Не смогу изменить судьбу своей матери? Ну, это мы еще посмотрим!
— Привет! — раздался позади меня звонкий девичий голосок.
Я обернулся. Это была Ленка Котяхова с соседнего подъезда. Вот он, еще один источник моих прошлых несчастий. Она игриво смотрела на меня, и строила глазки. Все точь в точь, как и тогда. В прошлый раз я купился на ее чары. Но сейчас такому не бывать. Я слишком хорошо помнил, сколько бед принесла мне эта дружба.
— Вали отсюда! — прорычал я.
Ленка оторопела. Она явно не ожидала от меня такой агрессии.
— А чего это ты такой грубый? — игриво протянула она. — Тебе не нравится, что тобой интересуются девушки?
— Вали отсюда, девушка! — повторил я. — Поищи себе другого спонсора.
У Ленки расширились глаза.
— Спонсора? Какого спонсора?
Она явно не понимала значения этого слова. Я прикусил язык. Опять я забыл, в каком времени нахожусь. В семьдесят девятом году двадцатого века понятие "спонсор" еще не вошло в широкий обиход. Оно появилось гораздо позже.
— Благодетеля, — поправился я. — Давай, шагай отсюда, работай ножками.
Ленку явно обидела моя грубость.
— Благодетель! — фыркнула она и отошла, бросив напоследок. — Дырки на штанах зашей.
Я пропустил ее колкость мимо ушей и продолжил свои размышления. Чтобы спасти мать от неминуемой беды, мне оставалось только одно — найти для нее работу, ради которой она без раздумий бросит эту базу. Я стал прикидывать и размышлять, как это сделать? Может, стоит завтра обзвонить все предприятия и организации, которые имелись в нашем городе?
Но, неожиданно для самого себя, обозначенную проблему я решил в тот же вечер.
Полный озабоченности, я сидел на скамейке перед подъездом, как вдруг меня окликнули. Я обернулся. Это были мои приятели по двору.
— В футбол играть пойдешь?
Рассудив, что мне не помешает развеяться, я отправился вместе с ними. В зале спортивного манежа, где мы зимой обычно гоняли мяч, уже играли несколько взрослых мужиков. Мы их знали. Они жили в соседних домах, и приходили сюда довольно часто.
— Ну, что, устроим битву поколений? — предложил один из них. — Кто кого переиграет, опыт — молодость, или молодость — опыт?
Мы не возражали. Что может быть азартнее, чем играть против взрослых?
Набегавшись досыта, и проиграв с разницей в один мяч, мы вместе с ними присели отдохнуть.
— Когда там у нас хоккей? Завтра? — спросил один из них, пожилой седовласый мужчина, Михаил Степанович, к которому остальные его товарищи относились с подчеркнутым уважением. Мы знали, что он был главным инженером радиозавода.
Здесь нужно пояснить, что в те февральские дни 1979 года в Нью-Йорке проходил хоккейный турнир "Кубок Вызова". Профессионалы Национальной Хоккейной Лиги пригласили сборную Советского Союза, чтобы в серии до двух побед определить, кто все-таки сильнее, мы, или они. Первую игру наши проиграли. Вторую выиграли. И вот завтра должен был состояться третий, решающий матч.
Я никогда не интересовался хоккеем, никогда не был отъявленным болельщиком. Но не знать результата той игры в те дни было нельзя. О нем говорила вся страна. Его обсуждали везде: по радио, по телевидению, в транспорте, в очередях, на работе, в школе. Наши хоккеисты разгромили канадских профессионалов на их же площадке со счетом 6:0. Такого не ожидал никто. Естественно, это врезалось в мою память.
— А что там смотреть? — скептически усмехнулся другой, которого все называли Иваныч. — Проиграют.
— Я тоже так думаю, — согласился Михаил Степанович. — Первую игру слили вчистую. Вторую канадцы нам специально дали выиграть. У них же хоккей — это бизнес. Чем больше матчей — тем больше они заработают. Вот они и проиграли, чтобы устроить третью игру. А завтра нам ничего не светит. Раскатают нас в одну калитку.
— А вот и не раскатают, — заявил я.
Михаил Степанович улыбнулся и посмотрел на меня.
— Хвалю за патриотизм. Но результат будет определять, увы, не он.
— На что спорим, что наши завтра разгромят канадцев? — спросил я.
— Разгромят?! — засмеялся Михаил Степанович. — Не просто выиграют, а именно разгромят?
Все остальные тоже засмеялись.
— Слушай, парень, ты вообще когда-нибудь хоккей смотрел? — спросил меня Иваныч. — Ты, вообще, знаешь, что это такое? Ты видел, какие у канадцев игроки? Босси, Жиль, Тротье, Робинсон, Драйден. Это же звезды!
— Наши Михайлов, Петров, Харламов, Мальцев, Якушев, Третьяк ничуть не хуже, — заявил я.
— Ха-ха-ха! — раздалось в ответ.
Меня не обидел их смех. Я ведь точно знал, что завтра, после того, как закончится телевизионная трансляция, их лица вытянутся от изумления.
Ознакомительная версия.
