Меньше недели назад я не представлял себе, как выглядит тюремная камера, и даже не думал, что мне придется здесь оказаться. Я был примерным гражданином, а теперь взгляните на меня. За два дня я уже два раза побывал в камере, и мое поведение представляло угрозу для общества. Но я отчаянно хочу добиться правды и готов действовать решительно.
Едва я собираюсь закрыть глаза, надеясь хоть немного поспать, как слышу скрежет замка. Дверь распахивается и в камеру входит тот самый офицер в форме, который привел меня сюда. Он приказывает мне следовать за ним.
Мне хочется воспротивиться, хочется сказать ему, что меня необходимо освободить или, по крайней мере, поговорить со мной и выслушать, что я скажу, необходимо позволить мне разобраться со своей жизнью или с тем водоворотом непонятных событий, в которые последнее время превратилась моя жизнь, но я молчу. Я так много говорил, протестовал до посинения, и что мне все это дало? Теперь все зависит лишь от меня одного. Веди себя тихо, жди благоприятного момента, и скоро ты выйдешь отсюда. А затем начинай действовать, действовать в одиночку.
Все это означает, что мне ничего не остается, как пройти через все, что случилось раньше: добраться до Вонов, встать перед ними и потребовать ответить на мои вопросы и не принимать «нет» за ответ. Не отступать. Не сдаваться. И не сомневаться, что именно они не устоят под моим натиском.
Мы идем по коридору и проходим через большую дверь, которая автоматически запирается, захлопываясь за нами. Мы поворачиваем направо и поднимаемся вверх по ступенькам. Наверху оказывается еще один поворот, на этот раз налево. Пройдя по застеленному ковром полу, мы останавливаемся напротив аккуратной двери. Здесь все выглядит очень опрятно. Стены выкрашены в кремовый цвет, а доски объявлений, на которых много информации, – в голубой.
Офицер стучит в дверь. Он открывает ее и отступает в сторону, чтобы я мог пройти.
Я сразу узнаю ее, хотя вижу лишь затылок. Она сидит лицом к стене, напротив нее стоит стол, а рядом – пустой стул.
– Садитесь, – говорит она.
Я обхожу стол и усаживаюсь. На этот раз она не предлагает мне кофе. А меня чертовски мучает жажда.
Детектив Нельсен выглядит спокойной, но серьезной. По ее глазам я вижу, что она собирается говорить и хочет, чтобы ее услышали. Она ждет, пока я устроюсь удобнее.
– Мистер Симмонс, – начинает она, – вы причинили много неприятностей. И себе и мне. Если вы думаете, что, преследуя тех людей, сможете снискать всеобщее понимание и одобрение, то крупно ошибаетесь.
– Послушайте, – выпаливаю я. – У меня не было выбора. Кто-то должен был искать Дженни.
– Мистер Симмонс, я… – она сделала ударение на слове я, – ищу Дженни Майклз. Я передала описание ее внешности и детали происшедшего двадцати другим подразделениям. Ее приметы можно увидеть на нашем сайте и еще на трех сайтах, посвященных пропавшим людям. Я даже потребовала, чтобы мне разрешили заручиться поддержкой прессы. Неужели вы считаете, что этого мало?
– Те люди, Воны, они заманили меня туда. Неужели вы не видите? Ведь именно туда я вез Дженни в тот день, когда она исчезла.
– Совпадения случаются, и вам это хорошо известно, – невозмутимо отвечает она. От участия и симпатии, которые она проявляла ко мне в нашу прошлую встречу, не осталось и следа. И я сам в этом виноват. Я сделал так, что ее участие исчезло, а мой случай стал еще одним обычным делом. И теперь я должен убедить ее, что мое дело стоит того, чтобы бороться. Я мог бы заняться этим и один, но у нее гораздо больше возможностей и источников информации, чем у меня.
– Но в самом деле…
– Нет, – огрызается она, не давая мне закончить. – Теперь вы будете меня слушать. Я расследовала множество дел, а вы – ни одного, так что слушайте. Я занимаюсь десятью другими случаями похищения, очень похожими на ваш случай. Я думаю, они как-то связаны между собой. Похищенные, все как одна, молодые женщины, от двадцати до тридцати, и все в той или иной степени похожи друг на друга. Но происходили все эти похищения и убийства всегда по-разному. Похоже, орудует серийный похититель, и я думала, что Дженни Майклз стала его последней жертвой. Все детали складываются в единое целое, за исключением одной – вас, поэтому я и сказала, что думала. Вы ведете себя как-то странно. Нападаете на того мужчину средь бела дня в полном театре как раз в тот момент, когда я пытаюсь упросить детек тива Моргана разрешить мне отправиться на телевидение, чтобы заявить о Дженни Майклз в эфире. Моргану совсем не по душе такая идея, но уж это я как-нибудь переживу, однако своим нелепым поступком вы все испортили и лишили нас возможности заручиться его поддержкой и авторитетом.
– Но я в отчаянии!
– Разве вы не понимаете? Я не могу закрыть глаза на такое поведение. Я должна отвечать и перед другими людьми. И вы тоже. Вы должны отвечать на мои вопросы. А сейчас вам нечего сказать, чтобы хоть как-то исправить ситуацию, которую вы безнадежно испортили.
Ее щеки раскраснелись, она злится на меня, и теперь я тоже начинаю досадовать на самого себя за то, что все так усложнил для нее. Я и не предполагал, как много она для меня делала, думал, что сержант лишь много говорит и почти ничего не делает.
Я огорченно ударяю кулаком по столу.
– Хотел бы я вот так ударить себя по физиономии, – говорю я ей, замечая, что она едва заметно вздрагивает, хотя ей удается искусно замаскировать свое изумление. – Простите, – добавляю я теперь уже спокойно. – Мне следовало бы вести себя благоразумнее.
– Да, – соглашается она, – следовало бы. – Между нами повисает долгая пауза. – Ну и к чему мы в результате пришли?
Я понимаю, что вопрос риторический, и ничего не отвечаю.
Она откидывается на спинку стула и обводит взглядом комнату. Зевнув, она снова начинает говорить, и ее голос звучит устало:
– Знаете, я могу стараться изо всех сил. И буду стараться, но пока мы должны подождать и проверить, принесет ли моя деятельность хоть какую-то пользу. Мы должны проявить терпение, особенно вы. Вам нельзя бродить по округе, проявляя излишнюю бдительность. Вы просто не должны этого делать.
– Прекрасно все понимаю, – соглашаюсь я, но что-то в глубине моей души протестует, и я понимаю, что так будет всегда. – И все же выслушайте меня. Эта пара, которая каким-то образом поселилась в доме Дженни, откуда я время от времени забирал ее последние три недели, была моей единственной надеждой. Я сидел дома, пытаясь заниматься обычными делами, пытаясь почувствовать себя нормальным человеком, но я не мог просто ждать и ничего не делать. И вот я отправился на работу к Дженни, в «Браунз солиситорз», и оказалось, что ее босс, Дейв Брайант, там не работает. А потом мне сообщили, что девушки по имени Дженни Майклз у них тоже нет.
– Я знаю. Я тоже там была.
– Но я забирал ее из того офиса несколько раз за последние три недели. И потому не мог думать больше ни о ком, кроме Вонов. Я не поверил, когда они сказали, что Дженни не жила в том доме.
– Так неужели в «Браунз солиситорз» вас тоже обманули?
– Послушайте, я неоднократно приезжал туда, видел, как она выходит из того дома. Я не схожу с ума. Или они лгут, или же имеют к ее исчезновению самое прямое отношение. Я почти ничего не знаю о ее работе. Здесь слишком много пробелов. – Я откашливаюсь. – И вот сегодня утром отправился на Сандерс-Роуд и стал наблюдать за домом. Когда появились Воны, признаюсь, я последовал за ними. Возможно, это было неправильно. – В этот момент Нельсен пытается прервать меня. – Хорошо, – соглашаюсь я. – Знаю, что это было неправильно, но дальнейшие события все изменили. Воны выехали на автостраду М1. Я держался на расстоянии. Был уверен, что они не заметят меня. Однако очень скоро понял, что ошибался. Они знали, что я еду за ними, скорее всего, знали. У меня просто нет дру гого объяснения тому, что происходило. – Я на клоняюсь вперед, и наши лица оказываются совсем близко. – Они свернули к лондонскому «Гейтуэю», точно так же, как и мы с Дженни в субботу. Зачем им это понадобилось? Да, возможно, это всего лишь совпадение, и вот я вошел следом за ними в здание, а потом вышел, думая, что они не подозревают о моем присутствии. Они снова сели в машину. Я был поражен. Их маршрут взбудоражил меня. Но я старался сохранять самообладание, следуя за ними в Брент-Кросс, а затем в город, где они решили перекусить на Лестер-сквер. И ни разу они и виду не подали, что догадываются о моем присутствии. На самом деле я был абсолютно уверен, что они ничего не подозревают, даже после того, как Воны заехали в лондонский «Гейтуэй». Но затем они неожиданно двинулись на Ковент-Гарден, и я почувствовал, как земля уходит у меня из-под ног. Они отправились в театр «Фортуна» посмотреть Женщину в черном. Это тот самый спектакль, который мы собирались посмотреть вместе с Дженни в день ее исчезновения. Они просто не могли знать об этом, если только не были причастны к исчезновению Дженни. Именно в этот театр я поехал сразу после того, как полицейские оставили меня около лондонского «Гейтуэя». Возможно, они наблюдали за мной. Возможно, следовали за мной, или же кто-то следовал за мной по их поручению. Тогда я не знал, что делать, и думал, что, возможно, Дженни решила меня разыграть и уехала в театр одна. Но когда я приехал туда, ее конечно же там не оказалось. Но я-то был в театре «Фортуна». И сегодня они снова меня заманили туда. Так что, скорее всего, они в курсе происходящего. А откуда бы им знать обо всем, если они не причастны к исчезновению Дженни? Это не просто совпадение. Они специально издевались надо мной. Разве вы не видите?
