Затем воцаряется тишина.
Проходит две минуты, и снова раздается стук в дверь. На этот раз он повторяется без перерыва, громкий и назойливый.
Не в силах сосредоточиться, я раздраженно вскакиваю с места и снова возвращаюсь к двери. Детям, должно быть, очень весело, но они не представляют, что я сейчас испытываю, и не догадываются, сколько неприятных минут доставляют мне.
Я распахиваю дверь.
Снова никого. Я выхожу за дверь и отхожу от дома. Дойдя до тротуара, смотрю по сторонам. Ничего.
– Вот черт, – бормочу я себе под нос.
Я разворачиваюсь, возвращаюсь в дом и запираю за собой дверь. Перескакивая через две ступеньки, влетаю в комнату наверху и хватаю со стола пустой стакан. Затем так же торопливо спускаюсь вниз и захожу на кухню. Достаю бутылку с виски из буфета, наливаю в стакан двойную порцию, ставлю на кухонную стойку и достаю из холодильника тоник. Наполнив стакан, убираю тоник обратно в холодильник.
Аромат напитка успокаивает меня. Я отпиваю глоток, и в этот момент снова раздается стук в дверь. На этот раз я оказываюсь рядом и стремительно бросаюсь вперед. Отперев дверь, я рывком распахиваю ее. В этот момент моему взгляду представляется фигура в темном одеянии.
Это последнее, что я вижу. Что-то неимоверно тяжелое обрушивается на мой лоб, и я падаю. Стакан разбивается об пол, заливая меня остатками виски с тоником.
На меня наваливается темнота.
А дальше все происходило так.
Мои руки скованы наручниками. Я привязан к стулу. Кромешная темнота, окутавшая комнату. Шум. Чье-то дыхание. Хихиканье, время от времени нарушающее тишину.
Слезы. Пот. Ужас.
Страдание.
Разбитый нос. Синяк под глазом. Вывихнутая челюсть. Опухшие запястья. Привкус крови во рту.
Ощущение скорой смерти. Бешеное биение сердца. Приступы тошноты.
Понимание происходящего, несмотря на темноту. Несмотря на горячечный бред. Несмотря на ощущение скорой смерти.
А затем сознание гаснет. Я не в состоянии больше терпеть.
Рука касается моих волос. Ощущение чьего-то пальца на моей шее. Затем зубов.
Я открываю рот. Но не в силах издать ни звука. Все застывает внутри.
Глаза открыты. Глаза закрыты. Понимание происходящего. Затем снова провал.
Рука на моей груди. Сильное давление. Я ничего не вижу. Ничего не чувствую. Рука между ног. Одна рука давит, другая тянет.
Мое тело обнажено. Слабость. Головокружение.
Страдание.
Разбитый нос. Одна сплошная густая масса. И сверху наваливается лицо.
Понимание, затем провал.
Я на полу. Сверху давит какая-то тяжесть. Я ничего не вижу. Слезы. Ускользающая жизнь.
Пустота.
Неподвижность.
Руки на моей шее. Сильное давление.
Слезы.
Провал.
Конец.
Женщина из скорой помощи обрабатывает рану у меня на лбу, а детектив Нельсен стоит рядом. Я сижу на нижней ступеньке своего крыльца.
– И вы не знаете, кто это был?
– Я же сказал, что он ударил меня и я потерял сознание. Вот так все и было. Я не знаю, кто это, и я не видел ничего, кроме темного плаща. Он был черным, это все, что я могу сказать.
– Хорошо. – Детектив Нельсен о чем-то думает, наверное, о том, верить мне или нет. – Из дома что-нибудь пропало?
– На первый взгляд вроде ничего. Но я был не в состоянии все как следует проверить. Я даже не знаю, заходил ли кто-нибудь в дом.
Сержант что-то записала в блокнот. Я не вижу, что именно, она слишком сильно возвышается надо мной, чтобы я мог заглянуть в блокнот.
– Послушайте, я понимаю, как это выглядит, но, говорю вам, кто-то напал на меня.
– А как насчет алкоголя?
Я вдруг догадываюсь, что детектив Нельсен имеет в виду исходящий от меня запах спиртного.
– Когда он ударил меня, я упал. В тот момент я держал в руке стакан с виски. Стакан опрокинулся на меня. Я не пьян.
– Конечно.
– Мне ведь не возбраняется немного выпить, не так ли?
– А почему они только ударили вас, и все?
– Прошу прощения?
– Получается, они не хотели вас убить? Почему только ударили вас и этим ограничились?
– Вы работаете в полиции, так и ответьте на этот вопрос.
Нельсен опускается на корточки и внимательно разглядывает мой лоб.
– Ничего страшного, – говорит она. – Вам повезло, что вас не убили. Хочу сказать, что в том состоянии, в котором вы находились, это не составило бы для них труда. Гораздо легче убить человека без сознания, чем в сознании. Не надо смотреть ему в глаза. – Она снова выпрямляется. – Послушайте, вам, правда, необходимо отдохнуть. Постарайтесь хоть немного поспать. Не выходите из дому, а я буду на связи.
– Знаю, вы уже говорили мне об этом.
– Я имею в виду, никуда завтра не выходите, Джон. Оставайтесь дома и не мешайте мне выполнять мою работу.
– Кто-то только что напал на меня.
– Именно. Еще одна причина, чтобы закрыться дома и чувствовать себя в безопасности.
Я не могу оставаться дома. Я чувствую себя, как заевшая пластинка, и пока Дженни не найдется, я не изменюсь. Я должен выяснить, что известно Дейву Брайанту, если ему что-то действительно известно.
– Детектив, Дейв Брайант и в самом деле существует.
– Что?
– В Харпендене есть некий Дейв Брайант. Юрисконсульт. Я непременно должен с ним увидеться.
Она качает головой.
– Нет, вы не можете, Джон, – властно произносит она. – Оставьте в покое этого человека. Дженни рассказала вам, где работает, но она там не работала. Она солгала вам, Джон. Поймите это. Та Дженни Майклз, которую вы знали, вовсе не та, какой ее знали другие люди. Возьмите себя в руки и не втягивайте в эту историю совершенно посторонних людей. Я больше не собираюсь выручать вас, если вы снова во что-нибудь вляпаетесь.
Я молчу. Мне хочется прислушаться к ее словам, но что-то в глубине души не может смириться с тем, что Дженни солгала о своей работе. И о доме. Да и о своей жизни тоже.
Нельсен делает шаг вперед.
– Я говорю серьезно, оставайтесь здесь и ждите моего звонка.
Я не смотрю ей в глаза, просто качаю головой. И все так же молчу.
– Я закончила, – говорит женщина-врач, поднимаясь.
Я улыбаюсь ей. Моя улыбка выглядит натянутой и излишне радостной, но ей, похоже, все равно.
– С вами все будет в порядке, – говорит она и уходит.
Нет, думаю я, не будет. Вы не знаете и половины того, что со мной происходит.
Нельсен отходит в сторону вместе с врачом, о чем-то разговаривая с ней. Врач кивает, затем качает головой. Сержант что-то записывает в блокнот.
Закончив разговор с врачом, она снова подходит ко мне. Я по-прежнему сижу на ступеньке, хотя у меня уже затекли спина и ноги.
– Я говорила с вами вполне серьезно, Джон. Не выходите из дому. И никого больше не беспокойте.
Наш разговор закончен. Мне больше нечего сказать.
– Не мешайте мне работать.
Я поднимаю голову, но ее уже нет рядом.
С тех пор как видел ее в последний раз, он много думал о ней. Суматоха, которая поднялась после того, как он ударил по голове Джона Симмонса, дала ему возможность вновь увидеть ее. Он размышлял о том, когда же настанет подходящее время. Когда он выделит Кейт Нельсен серьезную роль в этом спектакле.
Пока еще не время.
Он ждал, когда она выйдет из дома. Наконец, она появилась и, запрыгнув в свою машину, умчалась. Он последовал за ней. В это время он мог не опасаться, что его заметят, и не соблюдать дистанцию.
Он всегда будет держаться поблизости и наблюдать, пока не решит, что настал ее час. Она ни о чем не узнает, пока не будет слишком поздно сопротивляться, и тогда он окажется рядом.
Но сначала он должен был воплотить в жизнь свою идею. Это придаст новый смысл их игре.
Он думал, что она сразу же вернется домой, чтобы отдохнуть, но она поехала в участок. Он решил не торчать около участка, дожидаясь ее. Не мог рисковать, слишком часто задерживаясь на улице допоздна. Необходимо держаться в тени.
А Кейт Нельсен, похоже, постоянно допоздна задерживалась на работе. Ее будет легко отыскать.
И он вернулся домой.
Я провел бессонную ночь дома. Немного почитал, но ни на чем не мог сосредоточиться, не мог есть, не мог, как и прежде, жить нормальной жизнью. Мне не давали покоя Дейв Брайант и рука, движущаяся ко мне в темноте. Если мне так легко причинили боль, могу лишь догадываться, через что приходится пройти Дженни.
Ровно в восемь часов я выхожу из дома и направляюсь в офис Дейва Брайанта в Харпендене. Все улицы в округе запружены машинами, на дорогах час пик. Машины начинают двигаться особенно медленно, когда я проезжаю мимо школы и вынужден ждать, когда сидящие в машинах родители высадят своих детей.
Я приезжаю в офис, расположенный на центральной улице, почти в четверть десятого. Припарковав машину за углом, подхожу к зданию. Войдя внутрь, сразу обращаю внимание, насколько сильно это место отличается от «Браунз солиситорз». Определенно здесь работало не так-то много людей. Небольшая приемная, в которой находились стол и диван. За столом дверь, которая ведет в кабинет. На двери висит табличка с именем Дейва Брайанта. За столом сидит женщина. Она читает журнал, но, услышав шаги, поднимает глаза и улыбается мне.
