— А если самолет опоздает? — быстро спросил Сергей.
— Значит, тебе не повезло! Причем несколько раз! — ехидно сказала я и добавила: — Учти, облапошить Ольгу тебе больше не удастся, потому что ее интересы будет представлять очень опытный адвокат. И он любому столичному даст сто очков вперед!
— Я буду в Тарасове! — уже совершенно трезвым голосом сказал Сергей и отключился.
— Ну, вот и закончились ваши мучения, — сказала я. — Конспирацию, конечно, вам нужно будет соблюдать до самого отъезда, чтобы конкурс не сорвать, зато потом вы спокойно уедете отсюда, и чую я, что впереди вас ждут очень неплохие деньги.
— А адвокат откуда возьмется? — спросила Ольга.
— Не волнуйтесь, это не проблема, — успокоила я и посмотрела на часы.
«Ничего! Время для звонка еще подходящее!» — решила я и стала звонить Маргарите Федоровне, известному тарасовскому адвокату. Ее неверного мужа, имевшего солидный бизнес, я как-то выслеживала, точнее — следила за его любовницей, хотя конспирировались они со страшной силой. После завершения дела Маргарита Федоровна осталась довольна моей работой и щедро расплатилась со мной, пообещав, что поможет мне во всем, если понадобится.
— Добрый вечер, Маргарита Федоровна! Это Иванова, — сказала я, когда она мне ответила. — Вы сейчас очень заняты?
— Вообще-то я участвую в двух процессах, но для вас обязательно выкрою минутку. А что случилось? — приветливо спросила она.
— У меня ничего, но я могу подкинуть вам клиента, и дело обещает быть не только коротким — для вас это пара часов работы, но и очень интересным. Речь пойдет о наследственных делах и авторском праве.
— Это действительно очень интересно, — согласилась Маргарита Федоровна.
— Ну, тогда приезжайте в гостиницу «Турист» завтра к девяти часам и поднимайтесь на пятый этаж в люкс, который занимает Глаха.
— О боже! Только не она! — в ужасе воскликнула адвокатесса.
— Не беспокойтесь! Вам придется иметь дело с ее сестрой Ольгой… — Я вопросительно посмотрела на сестру Глахи, и та подсказала мне:
— Ольгой Ивановной.
— Ольгой Ивановной Митрофановой, в девичестве Федоровой. Она является наследницей умершей Глахи, — объяснила я.
— Глаха умерла? — удивленно воскликнула Маргарита Федоровна. — Странно, но я нигде об этом не читала! Более того, она вроде бы у нас тут конкурс судит!
— Маргарита Федоровна! На месте узнаете подробности! Приезжайте. Я ее предупрежу, чтобы Ольга была с вами предельно откровенна. Дело в том, что тут ее пытается объегорить продюсер Глахи, некто Сергей, и уже кое в чем преуспел. Больше я о нем ничего не знаю, но он сам должен здесь быть завтра в десять часов, и вы познакомитесь. Он привезет все документы, какие у него есть, а вы уж тут сами разбирайтесь! Главное, заставить его отказаться от всех претензий на наследство и от прав на сценическое имя «Глаха» и всех прочих, какие у него имеются, а потом оперативно оформить все нотариально. Думаю, что сопротивляться он не будет — я его здорово припугнула. Кстати, знакомый нотариус?.. — начала было я, но Маргарита Федоровна перебила меня, рассмеявшись:
— Танечка! Ну куда же без них? Естественно, есть! И не один! Так что за этим задержки не будет! Вы спросите лучше у своей протеже: какие у нее с собой документы?
— Какие у вас с собой документы? — послушно спросила я у Ольги.
— Все! — неожиданно ответила Ольга. — И свидетельства о рождении, и о Наташкиной смерти, словом, все, что было. Мы их здесь в сейфе держим.
— У них все есть! — сообщила я адвокатессе.
Она довольно рассмеялась:
— Люблю предусмотрительных клиентов!
— Вот и хорошо! Тогда до завтра! Если я вам зачем-то понадоблюсь, то вы найдете меня на четвертом этаже в сорок пятом номере, — сообщила я и отключила связь.
— Так адвокаты же бешеных денег стоят? — испуганно воскликнула Ольга.
— Ничего! Сергей все оплатит и будет счастлив, что еще дешево отделался. Вы с ним не стесняйтесь! Это он теперь должен вас бояться! — ободрила я Ольгу. — А в Москве вам Светлов поможет! Я его специально об этом попрошу! Он и выпуск посмертных дисков с песнями Глахи поможет выпустить. Заплатить ему, конечно, придется, но дело того стоит! Поверьте! — сказала я, поднимаясь.
— Ой, даже не знаю, как вас благодарить! — воскликнула Ольга и тоже встала. — У вас и своих дел невпроворот, а тут вы еще и моим занялись!
— А я свои уже, можно сказать, закончила, — сообщила я.
— Так вы узнали, кто ребятишек травит? — всплеснула она руками.
— Узнала, но пока помолчу! Вот возьму с поличным, тогда все всё и узнают! — пообещала я.
— Ты как хочешь, Олюшка, а я сегодня напьюсь, — торжественно пообещал Александр. — Такой груз с плеч упал, что и слов подходящих не найду!
— Тебе нельзя! — решительно заявила Ольга. — У тебя голова болит!
— А вот я выпью, и она пройдет! — возразил Александр.
Я вышла из номера и обессиленно привалилась к стене — ноги меня не держали. Тут открылась дверь номера Серебровой, и показалась Вероника.
— Зайдешь? — пригласила она, совершенно естественно обратившись ко мне на «ты».
Я согласилась. Оказалось, что перенервничавшая Тамара Николаевна приняла снотворное и уже спит, так что мы прошли в небольшую комнату, которую занимала Вероника, закрыли двери, но стали разговаривать на всякий случай шепотом. Вероника кивнула на стоявшую на столике бутылку коньяка, причем очень хорошего, явно не из гостиничного буфета, и спросила:
— Будешь?
— Не откажусь, — согласилась я. — Вообще-то я не по этой части — больше кофе люблю, но сейчас надо!
Вероника достала из шкафа еще одну рюмку и пообещала:
— Сейчас сделаю. — Оказывается, у нее в номере была кофеварка!
Когда мы устроились друг против друга в креслах, Вероника молча подняла рюмку и спросила:
— Сигаретой не угостишь?
— Ну, ты и спросила! — укоризненно сказала я, пододвигая ей пачку. — Редко куришь, раз свои не держишь?
— Так, балуюсь в последнее время, — неопределенно ответила Вероника и спросила: — Ну что? Разобралась? Поняла, что Глаха не настоящая?
— А ты это с самого начала знала? — вопросом на вопрос ответила я.
— Я как-то сопровождала одного клиента на закрытую вечеринку, где выступала эта девка. Так это, я скажу тебе, день и ночь!
— Ну, я-то настоящую никогда не видела, да и не до того мне было, — объяснила я и восхищенно сказала: — А лихо ты тарелку метнула!
— Дело нехитрое, если уметь! — отмахнулась Вероника.
Тут я увидела, что у нее забинтована щиколотка, и спросила:
— Подвернула?
— Нет! — покачала головой Вероника. — Старые раны болят! Перетрудила ногу!
— Тебе, наверное, и в горячих точках приходилось бывать? — с нескрываемым интересом спросила я.
В ответ она покачала головой:
— Мы все больше за границей бывали.
— Отсюда и языки? — уточнила я.
— Да! Без них там никуда! — подтвердила она.
— А как ты в бодигарды попала? Из-за ранения? — поинтересовалась я.
— Да это не ранение было! — поморщилась Вероника.
— Расскажи! — попросила я. — Естественно, без всяких секретов и тому подобного.
Она внимательно посмотрела на меня.
— Ладно! — согласилась Вероника и начала: — Год и страну называть не буду, но отходили мы после выполнения одного задания, какого именно, даже вспоминать не хочется — разными вещами приходилось заниматься.
— Так вот почему ты не курила! — воскликнула я. — Вы же табачным дымом себя выдать могли!
— Правильно понимаешь! — усмехнулась она. — У нас никто не курил! — И стала рассказывать дальше: — И я подвернула ногу. Как я умудрилась это сделать, до сих пор ума не приложу. Ведь наши высокие шнурованные ботинки специально сконструированы так, что это практически невозможно. А вот я смогла!
— Видимо, твой ангел-хранитель зазевался в тот момент, — предположила я.
— Может! — согласилась Вероника. — Но факт остается фактом — на ногу я наступать совершенно не могла. И тогда Кисляк…
— Интересное прозвище, — заметила я.
— А это от его привычки постоянно повторять: «Ох, и кисло же нам придется!» — усмехнулась Вероника и продолжила: — Так вот, он, ни слова не говоря, кинул мой и свой рюкзаки ребятам и взвалил меня на плечо, как мешок с картошкой, — и пошел вперед. Сначала он вполголоса отпускал ехидные замечания на мой счет, потом костерил в бога, душу, свет, мать и тридцать три святителя весь окружавший нас мир, а под конец только коротко и зло матерился.
— Мужественный человек, — с уважением произнесла я.
— Да, он такой, — согласилась Вероника. — Когда мы подошли к точке, где нас должна была ждать вертушка, ее, естественно, не было.
— Почему естественно? — удивилась я.
— Потому что стоял плотный, как вата, туман — вытяни руку, и пальцев не увидишь. По рации нам сообщили, что заберут нас, как только позволит погода. Мы нашли небольшую пещерку неподалеку, там и отсиживались двое суток — не самых лучших в моей жизни, честно говоря. Когда там наконец разрезали мой ботинок, зрелище было не для слабонервных — нога у меня была синяя, как баклажан, а уж распухла так, что смотреть было страшно. Там неподалеку ручеек был, и ребята стали мне на ногу холодную мокрую тряпку класть, только от нее у меня еще и ангина началась. В общем, хлопот я доставила им много. Вот тогда-то между мной и Андреем — Кисляком что-то и проскочило, искра какая-то, которую, как нам казалось, никто и не заметил. Как-то теплее нам рядом стало… Роднее… Нет. Между нами ничего не было, да и быть не могло, — торопливо заверила меня Вероника. — Потому что были Дашуня и Манюня… — медленно произнесла она.
