Гостиная была очень большой, а в ту часть, которая предназначалась для столовой, вела арка. Натоплено так, что Франческе стало жарко даже в тонкой куртке — тут можно ходить голой. Выглянув в окно с зеркальными стеклами, выходящего на горбатые улочки, пятна зелени и заснеженные крыши, а затем осмотрев бледно-голубую кухню и пастельную абрикосовую ванную, женщина подумала, что ей понравилось бы тут жить, очень понравилось. Ей было до слез жаль, что это невозможно или что за это пришлось бы заплатить слишком высокую цену. Потому что ей… очень хотелось. И Линдси понравилось бы, и Тиму тоже, хотя насчет него никогда нельзя знать наверняка. Ужасно, что жить в этой квартире можно только в качестве содержанки старомодного Мартина… Интересно, сколько она может стоить?
— Что скажешь? — спросил Мартин, когда они вернулись в машину.
— Красивая.
— Я рад, что тебе понравилось, дорогая, потому что, хоть ты и вправе назвать меня своенравной свиньей и олицетворением мужского шовинизма, я уже сказал агенту, что покупаю квартиру, и внес залог.
— А что бы ты делал, — с любопытством спросила Франческа, — если бы мне не понравилось?
— Я знал, что тебе понравится. Я тебя уже довольно хорошо изучил.
— Сколько она стоит, Мартин?
— Сорок две тысячи фунтов.
Франческа умолкла. Когда она представляла такую сумму, в голове у нее все путалось и плыло. Мартин сказал, что это выгодная инвестиция, сегодня лучше всего вкладывать в недвижимость, и перед тем, как они поженятся, он продаст обе квартиры и купит дом. Рынок недвижимости, как ему сказали, весной ждет новый крутой подъем. Если повезет, обе квартиры принесут неплохую прибыль.
Они вернулись на Кромвелл-корт, где у Мартина к чаю были шоколадные эклеры и торт «Баттенберг». Франческа отдала должное и тому и другому. Ужасно жаль, что Мартин ее ни капельки не привлекал. Если бы он ей хоть немного нравился, ради этой чудесной квартиры она смогла бы вытерпеть скуку, от которой сводило скулы, бухгалтерские разговоры и напыщенность. Но Мартин ей не нравился совсем, что на самом деле было странно, потому что, подобно Тиму, он был высоким и темноволосым, хотя и не таким красивым, но моложе и чище и без этого вездесущего запаха сигарет «Голуаз». Франческа с некоторым сожалением размышляла о странностях сексуального влечения, а Мартин в это время читал ей лекцию о владении недвижимостью, о регистрации земельных участков, о гербовом сборе, о проверке сделок и о секретах составления нотариальных актов о передаче имущества.
Франческа съела еще один шоколадный эклер. Мартин был из тех мужчин, кому даже в голову не придет отправиться в постель посреди дня, — он посчитал бы это извращением. Она позволила ему держать ее руку, лежавшую на диванных подушках.
— Наверное, пройдет не один месяц, пока ты станешь собственником квартиры? — спросила женщина.
— Вовсе нет. Понимаешь, я плачу наличными. Мой друг Норман Тремлетт — ты встречалась с ним здесь — в понедельник проверит сделку. Я уже советовался со своим адвокатом — еще один друг, мы вместе учились в школе, и он говорит, что при условии положительных результатов контракт может быть готов к подписанию в понедельник следующей недели, двенадцатого февраля. Тогда я как можно быстрее завершу сделку, скорее всего, за три недели, и ты сможешь переехать.
Франческа вспомнила, сколько трудностей и препятствий встали у них с Расселом на пути, когда они попытались купить дом. Первые два, которые они выбрали, были проданы через их головы, пока жилищно-строительный кооператив раздумывал, давать ли Расселу ипотеку. Получение ссуды на тот дом, куда они в конечном итоге переехали, заняло несколько месяцев, почти год, наполненный надеждами и разочарованиями. Разумеется, у них не было ни денег, ни кучи друзей. Но это уже не имело значения, это уже принадлежало истории — прошло десять лет, унесенных в вечность океаном воды под мостом. Франческа улыбнулась Мартину.
— А как насчет мебели, милый?
— Я подумал, что следовало бы составить отдельный договор с владельцем насчет ковров, занавесок, мебели в спальне, холодильника и плиты. Он согласен продать. Конечно, если ты хочешь чего-то особенного, в следующую субботу мы можем вместе поехать по магазинам.
Есть ли смысл ждать 12 февраля? Нет, за исключением того, что она пообещала Тиму. Похоже, Мартин считал само собой разумеющимся, что теперь она будет каждый вечер проводить с ним. Франческа заметила, что пока живет с Расселом, она не может каждый день вечером уходить из дома и поручать Линдси заботам мужа. Возможно, ей удастся выкроить еще один день недели, кроме понедельника…
— Я хочу познакомить тебя с моими родителями, — сказал Мартин.
Франческа настаивала, что в шесть поедет домой, а Урбан настаивал, что отвезет ее. В этот раз он не стал высаживать ее в ста ярдах от дома, а остановился прямо перед номером 54 и стал ждать, пока она войдет внутрь. Франческа стояла у белых железных ворот и нетерпеливо махала рукой, чтобы Мартин ехал, а он сидел в машине, отказываясь уезжать, пока она не войдет. Через несколько секунд Франческа поняла, что это бесполезно. Либо нужно сделать так, будто она входит в дом, либо выходить из игры.
В холле горел свет, но остальные окна были темными. Франческа откинула щеколду белых ворот и быстро пошла к боковому входу, деревянной двери в шестифутовом заборе. Сумерки сгущались, но было еще не совсем темно. Франческа храбро взялась за ручку деревянной двери, а когда та повернулась, толчком открыла дверь и очутилась на узкой бетонной полоске заднего двора. Было бы ужасно, подумала она, хотя и довольно забавно, если кто-то увидит ее крадущейся по двору и вызовет полицию. Через какое-то время Франческа услышала, как отъезжает машина Мартина, после чего открыла дверь, поспешно выскочила со двора и бросились бегом по боковой улице, на которую выходил сад дома номер 54.
И только во время следующей встречи женщина узнала, что Мартин вернулся, «чтобы посмотреть, все ли с нею в порядке». Как из машины на улице можно было определить, в порядке она или нет, Мартин не уточнил. Но, сидя там, он видел, как из дома вышел Рассел Браун и направился в сторону Колдфолл-Вуд.
Первым делом Урбан рассказал ей, что был так счастлив из-за новой квартиры и их будущего, что решился (как он сам выразился) на рискованное предприятие и нанес визит мисс Уотсон. Там, в доме ее работодателя на Херст-авеню, он объяснил то, что, вероятно, не сумел объяснить в письмах, и убедил пожилую даму в своих добрых намерениях. В слезах и в некоторой растерянности она согласилась взять десять тысяч фунтов, на которые купит маленький стандартный домик в одном из городов Линкольншира, где живет ее замужняя сестра.
— Таким образом, потрачены уже двадцать пять тысяч. Как ты считаешь, не будет ли неправильным с моей стороны, если я отдам еще двадцать, а не двадцать пять? Понимаешь, на твою квартиру придется потратить больше, чем я думал.
Франческа абсолютно искренне сказала, что не считает, что это будет неправильно. Каждый раз, когда Мартин говорил о своем намерении подарить деньги людям, которых она не знала и знать не хотела, приходилось отворачиваться, чтобы он не видел отвращения и растерянности на ее лице. Она повернулась к нему спиной и стала выбирать красные тюльпаны и синие ирисы из ваз на полу, чтобы сделать букет для его матери.
— Я должен сказать тебе кое-что еще. Я видел Рассела.
Франческа медленно повернулась, не выпуская из рук цветы. Мартин улыбался торжествующей улыбкой.
— Он ждал тебя, чтобы уйти самому, правда? Должен признаться, я испытал странное чувство, когда его увидел. Он выглядит старше своего возраста, тебе не кажется?
— Не знаю, Мартин.
— Больше, чем на тридцать пять, я думаю. Тебе нравятся кроличьи шубы на мужчинах? В этом сезоне последний крик моды. Могу купить себе такую.
— Значит, Рассел был в кроличьей шубе? — осторожно спросила Франческа.
— Когда я его увидел, то вспомнил, что он с тобою сделал, и мне захотелось выйти из машины и ударить его. Разумеется, я сдержался. Подумал, что ты очень расстроишься. Он пошел в сторону парка или Норд-Серкулар.
— У него друзья на Коппетс-лейн, — подтвердила Франческа.
Захватив цветы, они вышли к машине.
— Я немного рассказал родителям о тебе. Боюсь, пришлось чуть-чуть погрешить против истины. Мне показалось, что так будет разумнее.
Ложь зашла уже так далеко, подумала Франческа, что признаться во всем сегодня представлялось невозможным.
— Я дал им понять, что ты уже не живешь с мужем, — сказал Мартин. — Назвал тебя своей невестой.
— Тогда мне нужно кольцо, — заметила Франческа.
— Боюсь, ты не будешь его носить, как не носишь обручального кольца Рассела. Или я должен его купить после твоего развода, чтобы ты надела его в бюро регистрации браков?
