– Забудьте вы об открытке. Вечером пятого августа вы с мисс Комфри были в квартире мистера Уэста?
Ответом ему стали всхлип и кивок головы.
– И вы с ним слышали, как мисс Комфри звонила по телефону и говорила кому-то, где она будет в понедельник?
– Да, но…
– Лучше скажи ему, Полли. Все будет хорошо.
– Спасибо, мисс Патель, но позвольте мне самому, – инспектор не сводил глаз с лица Полли. – Вы знаете, где сейчас находится мистер Уэст? Нет? А мне кажется, что вы солгали об открытке потому, что кое-чего боялись. И боялись того, что мистер Уэст имеет отношение к смерти Роды Комфри.
Она кивнула, судорожно прижав руки к груди.
– Ладно, закончим на сегодня, – заключил Вексфорд. – Я сам приду к вам завтра вечером. Вы к тому времени успокоитесь, приведете нервы в порядок.
Мелина казалась разочарованной.
– Мисс Флиндерс, еще я хотел бы, чтобы вы назвали имя мужчины, с которым провели вечер понедельника. Подумайте об этом, ладно?
Полли коротко и грустно сказала: «Да». Берден выпроводил обеих и заметил:
– Рода Комфри вполне могла шантажировать Уэста. Почему мы раньше не подумали о такой очевидной возможности?
– Потому, что это глупость. Скорее я поверю, что шантажировали саму Роду, ведь именно она вела двойную жизнь. А зачем кому-то шантажировать Уэста?
– Например, потому, – ответил Берден, – что он на сто процентов гомосексуалист. Почему он отверг Полли? Зачем шастал ночами по барам Сохо? Якшался там со всеми этими своими приятелями? И самое главное, для чего водил дружбу с женщиной старше себя, при этом ограничиваясь чисто платоническими отношениями? Все это совершенно типично для геев. Им нравится общаться с женщинами, но чтобы те не создавали проблем, предпочитают замужних или старше себя.
Вексфорд поразился, почему эта мысль не пришла в голову ему самому. А он еще боролся с берденовским «здравым смыслом». Разве нечто похожее не подсказывало ему его собственное «чутье», когда он читал письмо Уэста? Но для проформы он скептически поджал губы.
– И ни с того ни с сего старинная подруга решает начать его шантажировать? После десяти-то лет знакомства? А каким образом, позволь поинтересоваться? Грозит рассказать о его гомосексуализме? – Вексфорду никогда не нравилось слово «гей». – А ему-то какая разница? Кого это волнует в наши дни? Ему только на руку была бы подобная реклама.
– Уверен? Почему же тогда твоя индийская подружка не в курсе? Или его литагент? И Вивиан? Полли, наконец? А ты не думаешь, что если бы о его ночных похождениях узнал средний читатель, это могло бы повредить продажам? Я по себе сужу.
– С каких это пор ты являешься его читателем?
Берден смутился, как всегда, когда вынужден был сознаваться в своем интеллектуальном «падении».
– Со вчерашнего утра. Нужно же было чем-то заняться, пока я сидел у телефона, – начал оправдываться Берден. – Вот и послал Лоринга купить мне пару его книжонок. Думал, что мне не понравится, но неожиданно увлекся. Можно даже сказать – получил удовольствие. Читается легко. Так что мне неприятно было бы узнать, что автор – гомосексуалист.
– Но ты же сам только что это предположил.
– Вот потому-то он и предпочитает все скрывать. Да, Уэст – гей, но он пытается встречаться с Полли, как делают они все, когда достигают среднего возраста. Роде же могла не понравиться его идея обзавестись супругой. Она угрожала растрепать всем о его ориентации и расстроить его планы женитьбы на Полли. Чем тебе не мотив?
– Это совершенно не объясняет, почему он носит то же имя, что и толпа родственников ее тетки.
– Твой Чарльз Уэст написал ему, полагая, что Гренвиль может быть его кузеном. Точно так же много лет назад могла поступить и Рода. Например, прочитав его первую книжку. Чарльз не настаивал на продолжении переписки, а она – настояла. Постепенно они подружились, Рода выполняла для него какую-то работу, и их дружба упрочилась настолько, что Уэст даже посвятил ей свою книгу. Его имя всего лишь свело их вместе.
– Надеюсь, – сказал Вексфорд, – что уже завтра меня с Уэстом сведет Лакэн.
Когда его машина остановилась у дома, к ней подскочил Робин и распахнул дверцу.
– Спасибо, – сказал Вексфорд. – Вы наш новый портье, сэр? Полагаю, я должен вам чаевые?
И он вручил мальчику стаканчики мороженого, купленного по дороге.
– Один тебе, другой – твоему братику.
– Я никогда больше не смогу открыть тебе дверь, – всхлипнул Робин.
– Чего так? Начались занятия? Но ведь ты все равно будешь приходить домой раньше меня.
– Не поэтому, деда. Мы уезжаем домой. Папа приедет за нами в семь вечера.
Вексфорд не выказывал своих чувств перед внуками, и, несмотря на то, что ему очень хотелось снова остаться с Дорой в тишине и спокойствии, сказать он мог только одно:
– Я буду по вас скучать.
И это было правдой.
– Еще бы, – убежденно подтвердил Робин. Счастливые дети высоко ценят свое общество, они уверены, что все их любят и скучают по ним. – Жалко только, что дядюшку Крыса мы так и не увидели.
– Ничего, увидим еще. Не на Северный же полюс вы переезжаете.
Мальчик расхохотался. Вексфорд велел Робину отыскать брата и отдать тому мороженое, а сам отправился наверх. Сильвия паковала вещи. Он положил руку ей на плечо, дочь обернулась.
– Ну что, дорогая? Вижу, вы с Нилом уладили свои разногласия?
– Не знаю. Наверное, не совсем. Но он пообещал мне помощь в получении образования. И еще… Он купил посудомойку! – Дочь хихикнула. – Но возвращаюсь я не поэтому.
– Думаю, я догадываюсь почему.
Сильвия отстранилась от него и отвернулась. Несмотря на свой рост и статность, сейчас она выглядела застенчивой, даже сконфуженной.
– Не могу я жить без Нила, папа, – произнесла она. – Все это время я по нему жутко скучала.
– Что же, это прекрасный повод вернуться, разве не так?
– А что касается того нашего разговора… Ты можешь сколько угодно твердить, что считаешь женщин равными мужчинам, но на самом деле ты так не думаешь. Потому что шовинизм пустил глубокие корни в мужской натуре, и понадобятся сотни лет, чтобы ее изменить… – Она запнулась, подбирая слова, но нашла такое, которое было незнакомо даже начитанному Вексфорду. – Ради такого можно прибегнуть и к эонизму.
Ему стало интересно, где она такое вычитала, но прежде чем он успел задать вопрос, в комнату ворвались мальчики.
– Деда, пойдем поищем дядюшку Крыса! В последний раз!
– Робин! Дедушка устал, и папа совсем скоро будет здесь, – одернула сына Сильвия.
– Еще целый час! – возразил шестилетний Робин, для которого час был почти что вечностью.
В итоге они все-таки отправились на реку – через холмы, заливной луг, к самой пойме Кингсбрука. Ивы стояли неясными тенями во влажном тумане, на каждой травинке блестели капельки росы. Было время прилива, течение реки ускорилось, и казалось, что она – это единственное, что теперь движется во всем окружающем мире.
– Хочу на ручки! – заканючил Бен, устав быстрее, чем обычно.
Когда Вексфорд наклонился, чтобы взять ребенка, он заметил, как у воды что-то шевельнулось. На другом берегу реки, чуть правее того места, где они стояли, виднелась нора, из которой смотрели маленькие блестящие глазки.
– Тсс… Только тихо, – прошептал Вексфорд.
Водяная крыса осторожно вылезла наружу. Зверек совершенно не походил на обыкновенную крысу. Он был симпатичным, толстеньким, с круглой мордочкой и бурым игольчатым мехом. Опасливо подобравшись к воде, зверек стремительно скользнул в нее и поплыл к их берегу, вытянувшись в струнку. Выбравшись, он без всякого страха посмотрел на людей, потом развернулся и неторопливо скрылся в густой траве.
Робин, стоявший все это время неподвижно, запрыгал от восторга.
– Мы увидели! Мы увидели дядюшку Крыса!
– Хочу к папе! Домой хочу! Ножки болят! – опомнился Бен.
– Деда, а ты рад, что мы увидели водяную крысу? – спросил у Вексфорда Робин.
– Очень! – ответил тот, сожалея, что его собственные поиски так и не увенчались успехом.
Отыскать Гренвиля Уэста никак не удавалось, и постепенно стало ясно, что это не случайность. Мужчина исчез три недели назад. При этом все указывало на то, что именно он убил Роду Комфри. К утру пятницы Вексфорд уверился, что раскрыть преступление в одиночку не сможет. Надежды разубедить начальника полиции не звонить в Скотленд-Ярд не осталось. Более того, стало понятно, что обращаться понадобится не только в Лондон, но и в Интерпол. Вексфорду пришлось самому позвонить Гризвольду, что привело его в подавленное состояние. Когда из Кенбурн-Вейла с ним связался Бейкер, Вексфорд с тоской подумал, что опять придется рассказывать о полном провале расследования. Бейкер поинтересовался, как он себя чувствует, подразумевая идиотскую ошибку с домом Фарринер, после чего спросил:
