сами стать номером вторым.
Вайолу эта перспектива особо не обрадовала.
– При всем уважении, директор, я для этого не создан. Я – тактик, полевой агент и всегда им был. Политика и долгосрочные стратегии – не мой конек.
– Человек, знающий свои слабые стороны, может обратить их себе на пользу.
– Поживем – увидим, сэр.
Такер кивнул.
– Миссия, для которой мы сейчас их проверяем, самая важная за последние пятьдесят лет. А возможно, и за всю историю.
Вайола откинулся на спинку стула, его глаза слегка расширились, но выражение лица так и осталось скептическим.
Такер, очевидно, это заметил, поскольку сказал:
– Я не преувеличиваю, Вайола. Нисколько.
Вайола промолчал.
– Как вы считаете, они справятся? – спросил Такер.
– Все шансы в их пользу. Как вы сказали, они лучшие из тех, кто у нас есть.
– По эффективности, но не по лояльности. А мне нужно и то и другое.
Вайола поерзал на стуле.
– Я так и не знаю, что за черная кошка пробежала между вами и Рил, сэр.
– Вам и не надо знать, – ответил Такер. – Достаточно, если я скажу, что Рил совершила нечто крайне вредоносное.
Лицо Вайолы стало задумчивым.
– Представляю насколько – раз вы желаете ей смерти.
– Я не говорил, что желаю ей смерти! – рявкнул Такер.
– Простите, сэр. Я сделал неудачное предположение.
Такер наклонился над столом и сцепил пальцы.
– Я просто хочу убедиться, Вайола, что они лояльны и готовы к бою. Вы меня понимаете?
– Насчет боеготовности – ее легко проверить. Но лояльность – это по части психологов. Пусть они выясняют.
– Они и выясняют.
– Тогда чего конкретно вы хотите от меня?
– Чтобы вы выполняли свою работу. Только это – и ничего больше. Вы разговаривали с Маркс?
– Очень коротко, только для получения информации.
– Я хочу, чтобы вы присматривали за ней в той же мере, что и за Роби и Рил.
– На что я должен обратить внимание, сэр?
– На лояльность, Вайола. Я требую ее от всех в этом агентстве.
– Так вы хотите, чтобы я следил за номером вторым? – спросил Вайола недоверчиво.
– Просто имейте в виду, что, хоть она и заместитель, директор ЦРУ – я. В последний раз, когда я смотрел на схему организации, было именно так.
Вайола снова повозился на стуле:
– Я в этом не сомневаюсь.
– Тогда делайте, как я сказал. И регулярно отчитывайтесь. Это все.
Вайола поднялся и развернулся к дверям. Но потом развернулся обратно к Такеру.
– Да? – спросил Такер выжидательно, стараясь скрыть напряжение.
– Я поступил в ЦРУ, чтобы служить своей стране, сэр.
– И я тоже. К чему вы клоните?
– Ни к чему, сэр. Я только хотел убедиться, что вы это понимаете.
Вайола вышел. Такер так и остался сидеть в кресле. Он разглядывал свои руки, покрытые пигментными пятнами – последствия долгих часов под парусом в Чесапикском заливе в жаркие летние деньки. Задолго до того, как он стал директором ЦРУ. Теперь у него не было времени ходить на яхте. Время оставалось только на это. Оно поглощало всю его жизнь. Нет, у него больше не было жизни. Он стал директором ЦРУ – вот его жизнь. Вот кто он такой.
И теперь перед ним встала дилемма. Кому он может доверять?
Маркс? Вайоле? Любому из своих людей?
Он спланировал самую важную миссию в своей карьере – возможно, самую важную миссию из всех, что были у агентства за несколько десятилетий. И сказал президенту США, что у него все под контролем. Что исполнителей проверяют, а если они не пройдут проверку, у него наготове другая команда.
Так ли это на самом деле?
Он знал, чего хочет. Чтобы Рил поплатилась за то, что натворила. И Роби тоже – раз он на ее стороне. Но в действительности он нуждался в них для выполнения миссии. Для нее требовались лучшие из лучших. То есть эти двое. Только они.
Он спрятал лицо в ладони. У него в животе застыл ледяной страх. Кожа покрылась потом. К горлу подкатила тошнота. Он почувствовал себя… мертвым.
«Я что, думаю о самоубийстве? Неужели дошло до этого? Я правда на грани?»
Директору надо было вернуть контроль над собой. Незамедлительно.
Он закачался взад-вперед, по-прежнему закрывая лицо руками.
И вдруг как будто лампочка зажглась у него в мозгу и разум прояснился. Он отнял от лица ладони.
У него был ответ. Собственно, он был прямо перед ним все это время.
* * *
Эндрю Вайола ехал в частный аэропорт, чтобы сесть там в самолет агентства и вернуться обратно в Пекло.
Но по пути он сделал остановку. Ему нужно было позвонить. И он не был уверен, что его служебный мобильник обеспечит достаточную степень безопасности.
Он притормозил возле круглосуточного магазинчика и вылез из машины.
Внутрь он не пошел. Вместо этого Вайола направился к единственному телефону-автомату, висевшему на наружной стене. Он даже не был уверен, что телефон работает.
Он бросил в щель монету и услышал сигнал.
Набрал номер, и после трех гудков трубку подняли.
Синий сказал:
– Алло?
Эндрю Вайола произнес негромко:
– Вам надо кое о чем узнать, но вы услышали это не от меня.
– Это насчет Роби и Рил? – спросил Синий.
– Да, – ответил Вайола.
Он сказал, что должен был, а потом ответил на несколько вопросов Синего – его настоящее имя было Роджер Уолтон. Он занимал в агентстве высокую должность, хоть и пониже Аманды Маркс и Эвана Такера.
А еще он был другом и союзником Уилла Роби. И Джессики Рил.
Закончив, Вайола повесил трубку и забрался назад в машину.
Удивительно, что древний телефон-автомат в наше время стал самым безопасным средством связи. Агентство национальной безопасности больше отслеживало мобильный трафик, сообщения и электронную почту. А платных телефонов-автоматов в стране осталось так мало, что никто не давал себе труда следить за ними.
Он завел мотор и тронулся с места. Через несколько часов ему предстояло опять оказаться в Пекле.
Возможно, только сейчас Вайола понял, что мир не черно-белый, каким ему хотелось бы его видеть.
На этот раз Шпицер и Биттермен играли в одной команде.
Напротив них за столом сидели Роби и Рил.
– Давненько не виделись, – начала Рил. – Соскучились по нам?
Психологи переглянулись, ощущая себя неловко.
Шпицер сказала:
– Мы не сами назначаем сеансы.
Роби заметил:
– Понимаю. Вы, как все остальные, подчиняетесь приказам.
– Так почему сегодня мы двое на двое? – поинтересовалась Рил. Она встревоженно покосилась на Роби. – Я думала, к мозгоправам ходят поодиночке.
– Обычно так и есть, –
