Убивают и любят, и плачут, и стонут.
В океане любви, а не смерти утонут.
Как это типично для романтизма. Любовь и ненависть, смерть и жизнь, люди и монстры…
Я открыла следующую папку. Гудимина Оксана Егоровна, метеоролог. По всей видимости, тот самый, что «самый лучший на страну». Училась в ПТУ № 7 города Новосибирска. Как и моя тетя. Скончалась в возрасте тридцати трех лет.
Здесь тоже полно формул и измерений, их я, конечно, не буду приводить, но и личных записей хватит на полноценный сборник рассказов. Каждая исповедь (прочитав пару страниц, я уже не могла называть эти тексты иначе) имело всего одну составляющую – Олег. Видимо, тот самый, что часто чешет кулаками. Местный альфа-самец. Оксана была в него безумно влюблена, но, как видится из записей, у них ничего не вышло. Возможно, что-то и было, но, даже страдая чрезмерной словоохотливостью, Гудимина не рискнула поделиться этим. И слава богу, интимных подробностей я бы уже не вынесла.
Не буду приводить пока эти записи, разве только какую-то часть, просто их слишком много. Поделюсь лишь квинтэссенцией: Олег Папин приехал сюда с сыном. У него на большой земле осталась жена (серьезная причина для Гудиминой молчать о романе) и еще две дочери. Сын пошел по стопам отца, или, быть может, его никто не спрашивал. Женщины решили, что им лучше без мужиков, пусть те зарабатывают, а не лезут своими грязными немытыми руками куда ни попадя. Впрочем, это оценка лишь Гудиминой, тщательно завуалированная, но при желании читающего эти строки способная открыться во всей красе. Оксана часто указывает, что Папин рос без матери, которая скончалась, когда ему было семь лет. По всей видимости, она была очень молода, Гудимина, по извечной женской любопытности, периодически пыталась вынудить Олега рассказать о ней хоть что-то, но он стоически молчал. Она писала «ему все еще больно» и продолжала гадать, что же случилось с этой женщиной.
Также в ее записи частенько попадает некий Молчанов. Ему уделяется меньше времени (и страниц), чем Папину, и по тексту становится понятно, что это надоедливый поклонник. В общем, все ясно, типичный треугольник. Учитывая жену – квадрат, но ее все-таки там не было, а мне лучше сосредоточиться на полярниках. Поэтому отныне так и буду называть этих троих – треугольные.
Оксана Гудимина была убита точно так же, как и Лаптева – уколом морфина.
Что ж, переходим к объекту ее пылкой страсти… Хотя нет, пожалуй, приведу самую последнюю запись Гудиминой, так как она тоже об «альфа-самце», а затем перейду к нему самому.
«Олег такой затейник! Мы тут вспомнили, что завтра – ровно год! Никто бы не догадался такое сотворить, если бы не он, как он подбил нас вообще? Удивляюсь я ему! Он может уговорить любого! Стоит ему только улыбнуться и сказать: «Оксаночка, милая, слушай…» – и все! Я таю, таю, таю… И не только я! Ну разве что Ванька может устоять! А так… природное обаяние!»
Итак, Папин-старший. Возраст на момент смерти – сорок пять, профессия – климатолог. Помимо показаний, у него в журнале постоянно ведется какой-то счет. Я сперва подумала, что это тоже связано с работой, но оказалось, что нет. Пролистав дальше, я увидела даже разлинованные карты под игру морской бой. Все эти А, Б, В… и цифры с другой стороны. И зачеркнутые корабли. Еще они играли в быков и коров и прочие «докомпьютерные» игры. Уж я, как завсегдатай сайта «Интеллектуалика», отлично в этом разбиралась. Счет относился к играм. А напарником почти всегда был Борисенко, реже – сын. Стало понятно, что если они и не дружили с Александром, то общались все-таки больше всех. Папин обводил все свои победы, в три, а то и в четыре круга заключал итог, или подчеркивал двумя-тремя жирными чертами. Считал их, приводил в конце каждой недели сводную таблицу по всем играм. Его побед было больше, часто обыгрывал приятеля, а сына – всегда. Видно, что Олег Папин относится к соревновательному типу личности. Наверняка не любил проигрывать так сильно, что озлоблялся, и сын, возможно, зная папу лучше постороннего дядьки, позволял ему выигрывать. А может, я выдумываю, как всегда, и у сына просто меньше опыта в подобных играх.
Вернувшись к свидетельству о смерти и протоколам, я удовлетворенно кивнула сама себе. Папин убил не только единственного сына, но и своего партнера по играм. Димина теория подтверждается, а следовательно, моя догадка о дружбе с Александром тоже. Что испытал он, убив в течение пары часов самых важных для себя людей? Во всяком случае среди тех, кто находился рядом, иначе жена и две дочки, полагаю, возглавили бы список. И очень, очень-очень, просто даже безумно хорошо, что их там не было. Что же с вами со всеми произошло?..
– Безумно хорошо, – повторила я за своими мыслями вслух. Безумно хорошо, что моей тети там не было, вот что. Руки чесались заняться ее досье, но я решила быть последовательной. Сперва разберусь с теми, кто стал непосредственным участником событий.
Итак, Папин задушил сына подушкой. Интересно, спящего? Так чуточку легче. Наверняка в доме имелось снотворное (если уж морфий был).
Я перелистала на первую страницу и уставилась на снимок. А на меня в ответ посмотрел интересный мужчина средних лет с милой родинкой на щеке и густыми каштановыми волосами.
Мое невыносимо услужливое воображение мгновенно нарисовало мне картину того, как этот человек стоит над телом своего сына, держит подушку на его лице и роняет слезы на нее же. Вся его грудь объята невероятной, ирреальной болью, и эта боль ничто по сравнению с дискомфортом от нехватки кислорода, испытываемым его ребенком. Проклятое воображение, как я тебя ненавижу! Давай, ты не будешь показывать мне абсолютно всё мною прочитанное, да еще и наполнять сии и без того гадкие сцены четкими, мелкими, подробными деталями!
Сам Олег умер от множественных ножевых ранений. Простым языком – истек кровью.
А убил его… секундочку! Убил его Иван Молчанов. Что ж, возможно, не всегда в этой истории убивали тех, кого любили. Думается мне, у Молчанова полно претензий к Папину. Но они остались вдвоем, все уже были мертвы к тому времени.
Что примечательно, из заключений судмедэкспертов становится
