— Думаете, успеем добраться туда раньше, чем нас заметят? — спросил я президента.
— Попробовать стоит.
Туман все еще висел над озером, но уже не очень плотной пеленой. За окном посветлело, солнце желало вступить в свои права и грозило выжечь остатки тумана к полудню. Я представил, какое сегодня вечером будет голубое небо, едва подернутое дымкой облаков.
Но я не был уверен, что мы доживем до этого.
В кабине так же, как и в информационном центре, стоял острый запах гари и назойливый писк приборов. Их ежесекундное пиликанье совпадало с помаргиванием красных лампочек, рассредоточенных по всей кабине пилота.
Президент направился прямиком к приборной панели и, остановившись между двух кресел, навис над множеством кнопок, выключателей, циферблатов и экранов. Половина из них была выключена, но оставшиеся призывно светились.
— Должно же здесь что-то дельное быть. Радиопередатчик какой-нибудь. — Президент разглядывал циферблаты, давил на все подряд кнопки и недовольно мотал головой.
— И как им удается запомнить, что и когда нажимать?
Он наклонился вперед и положил руку на рычаг.
Тотчас самолет содрогнулся и затрясся в попытке завести двигатели. На всю кабину заверещала аварийная сирена, и на панели приборов красным загорелись какие-то датчики.
Перепуганный президент отскочил назад, приводя рычаг в исходное состояние. Лампы на панели потухли, сирена замолчала, а самолет перестал вибрировать.
Президент взялся за спинку пилотского кресла одной рукой, прижав вторую к груди.
— Ужас. Чуть сердце не разорвалось, — пробормотал он и повернулся ко мне. — Удивительно — двигатели еще работают. Да, мне всегда повторяли, что этот самолет выживет в таких условиях, которые убьют обычный лайнер.
— Похоже, люди в таких условиях не выживают. — Я кивнул подбородком на скрюченное тело мужчины, лежавшее у кресла пилота.
Президент подобрал валявшийся между кресел пиджак и прикрыл им мертвого пилота.
Я отвернулся и посмотрел в окно, вниз, на неспокойное озеро в нескольких метрах от нас, и мне почему-то стало не по себе.
— Вы нашли радио? — спросил я президента. — Хоть какое-то устройство для связи?
Президент с секунду смотрел на меня, потом помотал головой.
— Если честно, я не представляю, как работают все эти приборы.
— И что мы теперь будем делать? Что делать?
Президент присел на краешек кресла, так что наши лица оказались на одном уровне, и положил руку мне на плечо.
— Эй, посмотри на меня, — сказал он, и я поднял глаза. — Оскари, у нас все получится.
— Но как?
— Надо просто сидеть здесь и ждать спасателей. Они уже наверняка выяснили, где мы.
— По спутникам?
Президент кивнул.
— По тем же, что и Моррис нас ищет?
— Скорее всего.
Я отвернулся и посмотрел на озеро за окном. Что-то в нем меня насторожило. Я приблизился к стеклу и внимательно поглядел вниз.
— Что там? — Президент встал, обеспокоенный моим нахмуренным видом. — Заметил что-то?
— Вода. Она поднимается.
— Серьезно? — Он подошел вплотную к окну и посмотрел на поверхность озера.
— По-моему, мы тонем. Мы не можем ждать спасателей здесь, надо уходить.
Но изменился не только уровень воды. Туман закрутился, как воронка урагана, а поверхность озера покрылась рябью, вода взволновалась, и поднялась большая волна. Мне вспомнилось разбившееся стекло папиной машины. Когда в него угодил камень, оно не разлетелось на осколки, но от пробоины во все стороны побежали сотни трещинок, образуя изломанный круг. То же самое сейчас творилось с водной гладью.
— Неужели вертолет? — прошептал я.
Самолет снова задрожал, но это была не яростная тряска, что несколько минут назад вызвал президент, сдвинув рычаг, а едва заметная вибрация.
— Да, — подтвердил президент мою догадку. — Вот только чей? Морриса или спецназа?
К дрожанию самолета добавились странные звуки, и мы посмотрели на потолок. Громкий скрежет раскатился эхом в кабине пилота, будто по крыше что-то протащили. Вслед за металлическим царапающим звуком послышались два глухих удара.
— На крыше кто-то есть. — Мое горло сдавил страх, и голос был едва различим. — Это что, ваши солдаты? — Отчетливый топот сапог отдавался эхом на всю кабину. — «Морские котики»?
Президент не ответил. Он пожал плечами и продолжил сверлить глазами потолок, будто надеясь, что обнаружит у себя способность видеть сквозь стены.
Кто-то прошагал у нас над головами к носу самолета.
— Не нравится мне это, — прошептал президент.
Мне все это тоже не нравилось. Я повернул голову в том направлении, куда направились нежданные гости. Шаги стихли над креслом пилота.
— Я всего две пары ног услышал.
— Всего две?
Я кивнул и посмотрел на президента. Только две пары ног. Мы оба понимали, что это значит. Наши самые страшные предположения подтвердились, когда в окне показалось перевернутое лицо.
Лицо Морриса.
Он явно удивился, завидя нас, а потом посмотрел президенту в глаза и оскалил зубы. С ухмылкой на лице и сияющим победным взглядом он походил на дьявола.
Моррис склонил на бок голову, помахал пальцами и скрылся из виду. В следующую секунду показалась его рука, прилепившая к стеклу что-то похожее на кусок пластилина.
Президент тут же схватил меня и потащил к двери с криком:
— Взрывчатка! Уходим отсюда!
Президент вытолкнул меня из кабины пилота, и я едва ли не кувырком влетел в кают-компанию, врезавшись с размаху в одну из кроватей справа от входа. Я споткнулся, упал на колено, но президент схватил меня и поднял на ноги.
— Не останавливайся! — прикрикнул он. — Иди! Иди!
Он подтолкнул меня вперед и с силой захлопнул за нами дверь. Мы пробежали центр связи и добрались до лестницы. Всю дорогу президент поторапливал меня, кричал, чтобы я двигался быстрее.
Мы спустились всего на пару ступенек, как на верхней палубе воздушного судна прогремел взрыв.
В мгновение ока стало нечем дышать. Взрывная волна словно вытолкнула весь воздух из моих легких и ударила по голове. Распирающее ощущение в глазах, полная глухота, треск и боль во всех суставах настигли так же внезапно, как давление и жар, догнавшие нас на лестнице.
Невероятной силы волна пронеслась через кабину в кают-компанию, неся с собой осколки стекла и пластмассы, опаляя все на своем пути. Она сорвала с петель дверь в центр связи, заполняя и эту комнату своим жаром, поднимая в воздух обломки компьютеров и листы загоревшейся бумаги.
Ударная волна настигла нас на половине лестницы, и, хотя взрыв прогремел не близко и она растратила часть своей ударной силы, оставшейся энергии хватило, чтобы сбить нас с ног и сбросить вниз. Мы грохнулись на мокрый шерстяной ковер, а с верхней палубы на нас градом посыпались обгорелые вещи.
Я тут же попытался встать, но тело не слушалось меня. Ноги были словно ватные, руки тряслись. Я ничего не видел и с трудом соображал.
Самолет наполнился горячим дымом и жутким запахом обуглившегося пластика. Он разъедал глаза и так раздражал горло, что я зашелся в кашле, но тут же зажал рот. Я испугался, что нас услышат, хотя сам я ничего, кроме звона в ушах, не различал.
Как в замедленной съемке я повернул голову, и все кругом тоже повернулось, закружилось, поплыло. Президент лежал рядом со мной и, похоже, пытался сфокусировать взгляд, но только бешено вращал глазами, и их застилали слезы. Он дотронулся до моего плеча показать, что все в порядке, и мы замерли, пытаясь прийти в себя.
— …за нами, — услышал я голос президента.
— Что? — я попытался привстать, чтобы подвинуться ближе к нему.
Я ожесточенно потер лицо руками, потом воткнул пальцы в уши и потряс ими, чтобы снова нормально слышать.
— Я сказал, что они пришли за нами.
— Думаете, надо вернуться? — С усилием я повернулся к едва различимой в дыме укрепленной двери и с ужасом представил, что нам придется выбираться из самолета тем же путем, что мы пришли.
— Слишком опасно. Самолет тонет. — Президент прокашлялся. — Может, в коридорах уже не осталось воздуха. — Он замолчал и потер раздраженные глаза. — Нам повезло с теми воздушными карманами под потолком, но от взрыва самолет теперь быстро пойдет на дно.
— А боковая дверь? Та, из которой вы машете.
Президент поднялся на ноги, опираясь на стену, и посмотрел вдоль коридора. По его щекам текли слезы, и он часто моргал, пытаясь смыть с глаз едкий дым.
— Они просто схватят нас. Они не отступятся, нет. — Президент обреченно помотал головой. — Но они пока не будут меня убивать, Хазар так сказал.
Я помнил, что сказал Хазар: он собирался набить президента как чучело и выставить на показ. От одной этой идеи бросало в дрожь.
