— Вас должны были держать под замком и снимать на видео. Каждую минуту заточения выкладывать в Интернет.
— Но зачем?
Я приоткрыл глаза и увидел, как Хазар вплотную наклонился к президенту. Он злорадно скалил зубы, всем видом показывая свое торжество. Хазар поймал свою добычу.
— Через неделю вас бы обезглавили, — продолжил он. — Кадры этой казни разнесли бы по всему миру весть, что война с терроризмом в самом разгаре. Правительство США удвоило бы финансирование ЦРУ, страны бы начали выдавать нам преступников, делая вид, что не подозревают об ожидающих их пытках на допросах. Такой вот план игры.
— Так ты, значит, чертов террорист. Я думал, ты охотник.
— Так идиот Моррис думает.
Хазар снова посмотрел в мою сторону, и я зажмурился. Но наш враг потерял бдительность, он наслаждался собой.
— Но я куда важнее, мистер президент. Я посредник, организатор, и я свое дело знаю. Вас бы я представил мучеником, на радость народу. Правительство раздуло бы свой антитеррористический бюджет, а вице-президент был бы тут как тут для инаугурации.
— Он обо всем знает? Так вот как вы получили доступ к спутниковой связи. Он в этом замешан?
— А кто, по-вашему, все это спланировал? Какой же вице не хочет стать президентом? Досадно, но для этого надо сначала президента убить.
— Вы не обязаны это делать.
— Знали бы вы, сколько раз я слышал эти слова.
Из глубины самолета донесся грозный гул, напоминавший стон огромного зверя, и нас сильно тряхнуло. Кабина поднялась еще выше над водой, а хвост опустился глубже, так что нос самолета еще чуть-чуть задрался и накренился.
Я открыл глаза и увидел, что Хазара отшвырнуло в сторону, дуло его пистолета теперь смотрело на противоположную стену. Президент оценил эту возможность, и в нем словно проснулось что-то звериное. Словно последние часы постоянного страха открыли в президенте нечто новое, готовое вырваться наружу прямо сейчас. Он издал ужасающий клич и с невероятной силой и решительностью повернулся к противнику, навалился на него, зажал руку Хазара, в которой тот держал пистолет, и ударил его по голове.
— Я не умру! — закричал президент. — Я не умру!
Я вскочил на ноги и бросился на помощь президенту, но он и без меня неплохо справлялся. Хазар выпустил из рук пистолет, и он отлетел в сторону, затерявшись в груде вещей, так что теперь ему оставалось только защищаться. Президент колотил Хазара обеими руками, как одержимый, нанося удар за ударом, пока противник не стих. Только тогда президент встал и подался назад, глядя на Хазара сверху вниз.
— Сначала мой телохранитель, теперь вице-президент. Кто следующий?
Лицо президента исказила гримаса гнева, он тяжело дышал, плечи угрожающе вздымались и опускались.
— Вы его уделали, — похвалил я президента.
Он посмотрел на меня и встряхнул головой, словно желая изгнать завладевшее им безумие. Он зажмурился и медленно выдохнул, а когда его глаза открылись, на меня снова смотрел нормальный человек. Тот самый испуганный и озадаченный мужчина, что вышел из спасательной капсулы прошлой ночью.
— Ты… ты думаешь, он мертв?
Я опустился рядом с Хазаром, поднес указательный палец к его носу и сразу почувствовал тепло его дыхания.
— Нет, живой. Но без сознания.
— Да, Моррис бы мной гордился.
— Я вами горжусь.
Рация на поясе у Хазара резко затрещала, и мы, не сговариваясь, на нее посмотрели.
Пшшш!
— Хазар? — прошипел голос Морриса. — Хазар? Что происходит? Хазар? Хазар? Да чтоб тебя.
Рация замолкла.
— Он слышал выстрелы, — сказал я. — И понял: что-то пошло не так.
Самолет снова заскрипел и покачнулся. Тут у президента расширились глаза, и он, спотыкаясь, шагнул к противоположной стене. Оперевшись на нее, он стал разгребать завалы вещей, раскидывая в стороны подушки и одеяла.
— Что вы делаете?
— Пистолет, — пробормотал президент. — Надо найти его.
— Забудьте о пистолете, — остановил я его. — С ним надо что-то делать. Связать его или еще что. А то он очнется в любую секунду.
— А что с Моррисом?
— Предоставьте его мне. — Я достал стрелу из колчана. — Я открываю на него охоту.
— Что ты, Оскари! Он слишком опасен.
Мне показалось, что я заметил сомнение в глазах президента. И это после всего, что мы пережили! Меня захлестнули обида и разочарование. А с ними и все те чувства, что сковывали меня вчера на платформе, и лица односельчан, ждущих, что я не справлюсь с луком.
— И почему никто не верит, что у меня все получится?
— Это не так. Я просто не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Президент протянул руку, чтобы меня остановить, но было уже поздно: я направился к двери.
Я представлял, что охочусь в ночном лесу за нашим домом. Но не деревья и кусты преграждали мне путь, а перевернутые стулья и кипы бумаг. Не валуны мне приходилось обходить, а сломанные ноутбуки и портфели. Я спускался не по скользким холмам, а по мокрому ковру покатого коридора.
В руках я держал лук с вложенной стрелой.
Я больше не убегал, я больше не боялся. Я снова стал охотником.
А Моррис — моей добычей.
Концентрируясь на дыхании, медленно и ровно втягивая и выдыхая воздух, я преодолевал миллиметр за миллиметром, двигаясь тихо, как мышь. Я пересек президентский офис и смело шагнул в темноту.
Заслонки на иллюминаторах были все так же опущены, и только редкие лучи пробивались в комнату, подсвечивая кружащие в дымной пелене частички пыли.
Он был рядом. Я слышал его дыхание, шарканье ботинок по ковру.
Рядом.
Еще ближе.
В метре от меня.
Укрепленная дверь, которую президент запер на ключ, когда мы пришли сюда первый раз, была открыта. Мы специально отперли ее, когда задумали разделить наших преследователей, и они попались на эту уловку. Сейчас Моррис стоял за дверью, в комнате переговоров.
Шшак!
Я не сразу понял, что означает этот звук. Шторки на иллюминаторах. Моррис поднимал их.
Шшак!
Он хотел лишить меня преимущества, лишить меня темноты.
Шшак!
Каюту залило светом.
— Ночь прошла, господин президент, вам не спрятаться. Покажитесь же наконец, — тихий голос Морриса походил на бормотание злого духа.
Я остановился и свернул в медицинский кабинет, где, затаив дыхание, стал слушать.
Шшак!
— Вы же знаете, что я вас найду.
Я поднял лук и приготовился натянуть тетиву. Я обязан был с ней совладать. Слишком много поставлено на кон. Я должен поразить цель.
Шшак!
— Господин президент, вам больше негде прятаться.
Тетива растягивалась все сильнее, словно мое тело бросило все ресурсы на борьбу с ней. Вот она поравнялась с плечом, потом с грудной клеткой. Я крепко, как в тисках, сжимал лук, и казалось, что рука срослась с его деревянной рукоятью. Тетива сильно впивалась в пальцы, но я заводил ее все дальше. Она уже дошла до носа, ни разу не дрогнув на своем пути. И вот я до предела натянул тетиву, как настоящий охотник. Теперь мой лук стал опасным оружием. Но меня не захлестнула радость, дыхание не участилось. Я справился с луком, но праздновать победу было не время, настало время охоты. А охота — дело серьезное.
Раздался шорох кожаных ботинок. На этот раз снаружи, в коридоре.
Шшак!
Я выступил из засады и увидел Морриса. Я сделал всего один шаг и застыл, крепко держа в левой руке лук, а в правой — стрелу на натянутой до щеки тетиве.
Моррис меня сразу же заметил. Подался в мою сторону, но тут же остановился с удивлением на лице.
Я выстрелил.
Как в замедленной съемке, идеально направленная стрела пролетела через коридор, и от меня не ускользнули ни легкие колебания ее оперения, ни подрагивание разрывающего воздух древка. Моя стрела неслась к цели как смертоносная ракета.
Стрела попала Моррису в грудь. Отличный выстрел.
Но ничего не произошло. Стрела ударилась чуть выше сердца и отлетела в сторону, будто палочка, брошенная ребенком.
Моррис в смятении отшатнулся и посмотрел вниз. Потом он поднял на меня торжествующий взгляд и злорадно улыбнулся.
— Так-так, — проговорил он, слегка опустив пистолет. — А вот и мистер Маленькие Ботинки.
Я не верил своим глазам. Я двигался беззвучно, укрывался в засаде, натягивал тетиву до упора, и все равно проиграл. Моррис стоял передо мной жив и невредим.
— Ты доставил мне немало хлопот, малыш. Но пришло время взрослым заняться своими делами.
— Вчера вы могли так сказать, но не сегодня, — услышал я собственный голос.
— Как так?
Я сглотнул и почувствовал, что меня снова охватывает злость.
— Вчера вы могли так сказать, но сегодня у меня день рождения.
Я завел руку за спину и вынул из колчана последнюю стрелу.
Моррис смотрел на меня, все так же ухмыляясь:
