И снова звук выстрела долетел до нас на мгновение позже.
— У него хороший прицел, — сказал я. — Он меткий стрелок.
— Боже мой, — выдохнул президент. — Это когда-нибудь закончится?
— Да, — отозвался я. — Закончится.
Если мы побежим к лесу, Хазар убьет нас. Если побежим к воде, Хазар убьет нас. Если остаемся на месте, Хазар сядет в вертолет и прилетит сюда, чтобы нас убить.
Нам осталось только нападение.
Я вспомнил то, чему учил меня папа и о чем повторил вчера в машине по пути в долину Черепов: мои два самых надежных помощника — ножик и охотничьи спички.
«С таким набором ты выживешь в любых условиях. Всегда носи его при себе. Не клади нож и спички в рюкзак — потеряешь. Если окажешься на краю гибели, они тебя спасут».
Мой ножик и охотничьи спички.
И лук.
— Есть идея, — сказал я президенту. — Найдите мне палку.
— Что-что?
— Палку, длиной со стрелу.
Пока президент ползал к куче выброшенных из воды веток позади нас, я достал нож и положил его перед собой на землю. Потом вынул из кармана на молнии набор для розжига огня, который, на мое счастье, был спрятан в плотно закрытом водостойком цилиндре.
— Эта подойдет? — спросил президент, протянув мне слегка изогнутую ветку.
— Куда ж денется.
При помощи ножа я укоротил палку, сделал насечки на одном конце, а другой — заострил за каких-нибудь два-три резких удара. Закончив с палкой, я отрезал от края футболки тонкую полоску ткани и, зажав ее между зубов, стал отвинчивать крышку цилиндра.
— Нож и охотничьи спички, — протянул президент, начиная понимать мой план.
Я кивнул, не посмотрев на него, и достал коробок.
— Похоже, это тот самый «крайний случай».
— Ага, — сказал я, не разжимая зубов.
Я открыл желтый коробок и достал четыре спички. Я приложил их вокруг заостренного конца стрелы и, придерживая спички левой рукой, правой достал зажатую во рту полоску ткани. Я обмотал ею всю конструкцию, завязал хлопковую ленту на простой узел и зарядил самодельную стрелу.
У нее не было оперения, да и палка была слишком кривой, и все же я надеялся, что стрела долетит. Это был наш последний шанс.
Встав на колени, я взялся за тетиву, крепко сжав зубы и призывая на помощь все оставшиеся силы. Руки у меня дрожали, но я натягивал лук что было мочи. Другой возможности не будет.
Когда тетива коснулась моей щеки второй раз за день, я понял, что мой план не провалится.
— Зажигайте, — сказал я, наклоняясь назад и направляя стрелу в небо.
Президент уже держал в руке спичку. Он чиркнул ей о коробок и поднес к стреле. Тут же все четыре спички с треском загорелись. Я убедился, что они в порядке, и отпустил тетиву.
Без оперения, стрела закручивалась и извивалась, но все равно летела вверх. Лук придал ей скорость, и она поднималась все выше и выше, оставляя внизу валуны, размытый берег и озерную гладь, пока, наконец, не пошла на снижение, исчезнув из вида.
И вдруг шум вертолета перекрыл глухой хлопок — загорелся бензин, и высокие языки пламени стало видно даже из-за камней.
— Сработало, — прошептал я и подполз к просвету между камнями.
Мне показалось, что я заглянул в чистилище:
— Глядите!
Я взял президента за руку, мы поднялись и увидели, что озеро горит, объятое танцующим пламенем. Пожар охватил всю воду вблизи берега: где-то едва полыхал, а где-то в небо поднимались гигантские огненные столбы. Казалось, что адское пламя скачет по озеру к самолету, жадно слизывая каждую каплю горючего.
Хазара не было видно, высокое пламя все застилало. Но мы отчетливо видели вертолет, и как его лопасти пытались разогнать воздушным вихрем огонь, когда машина хотела взлететь. Но было уже поздно. Слишком быстро разгорался пожар, выжигая все вокруг. Он накинулся на покрытый бензином самолет, поглощая каждую каплю воздуха, забираясь в топливные баки и разрывая их на части.
Огненный шар захватил вертолет, и от него в небо поднялось красно-черное зарево. Машину крутануло, оттолкнуло в сторону и разнесло на тысячу обломков мощным взрывом.
Жар и пламя понеслись над озером в сторону берега. Осколки металла и пластмассы разлетелись во все стороны, как сотни выпущенных пуль. Валуны укрыли нас от самых крупных обломков, но не спасли от ударной волны, сбившей с ног. Не уберегли они нас и от горящего дождя из обгоревших осколков.
Все накалилось, зашумело, задымилось, и в этом огненном урагане что-то с силой ударило меня по голове. Потом была боль, потом…
Я ничего не чувствовал. Мне казалось, что я падаю в бесконечную пустоту. Но скоро эта пустота наполнилась запахом горящего бензина. Тошнотворным запахом, царапающим горло, сжимающим легкие. Я закашлялся, и к отвратительному привкусу во рту добавилась боль в затылке. Я вспомнил, что ударился головой, когда… Когда это было? День, а, может, год назад? Нет, не так давно. В каюте президента. Я вскочил, чтобы отвлечь того человека, Хазара, а потом…
— Президент? — Я открыл глаза и сел. — Президент?
Он лежал рядом, свернувшись калачиком у самых камней. Руками он прикрывал лицо и голову.
— Президент?
Кругом все заволокло черным густым дымом, земля была усеяна обломками гнутого металла и жженой пластмассы. Треск огня доносился из леса — на самой его кромке загорелось несколько деревьев, и они сразу напомнили мне вчерашние пожарища, вызванные крушением самолета. Выброшенные из воды ветки тоже полыхали. Казалось, что весь мир охвачен пламенем.
— Президент? Вы живы?
Я потерял способность ясно думать. После громогласного взрыва в голове помутилось, и я не мог собраться с мыслями. Все было как в тумане, но один знакомый звук, с каждой секундой становившийся все ближе, я различал четко.
Тукка-тукка-тукка-тукка.
Вертолет.
«Нет!» — раздался отчаянный крик у меня в голове.
Они не могли выжить, я сам видел взрыв. Я видел, как они загорелись и разлетелись на тысячи кусочков. Даже Хазар бы не перенес такого.
Гул все приближался. Я посмотрел в сторону озера и увидел, что к нам летят два вертолета.
Опять охотники. Опять за моим другом.
Качаясь, я поднялся на ноги, опираясь на валун, чтобы не упасть от головокружения. Вертолеты зависли над берегом, как большие насекомые. В дым, смерчами закручиваемый под ними, упали веревки, и по ним спустились вооруженные винтовками и автоматами мужчины.
— Нет, — сказал я, выходя из укрытия навстречу им. — Я не отдам президента этим людям. Он — мой…
— Нет. — Я взялся за ручку ножа и отстегнул его. — Нет.
— Все в порядке, — раздался голос позади меня.
Я обернулся и увидел президента. На его лице была кровь, одежда — изорвана в клочья. Он взял меня за руку и не дал достать оружие:
— Эти ребята со мной.
Я все равно попытался вынуть нож, но президент крепко сжал мою руку и отрицательно помотал головой.
— Нас нашли, Оскари. Спасатели прилетели. Нам пора домой.
У самой воды осталось трое солдат. Они стояли под зависшим в воздухе вертолетом и водили автоматами в разные стороны, готовые к внезапному нападению.
Еще четверо суетливо побежали в нашу сторону, направив на меня свои винтовки. Президент шагнул к ним навстречу и выставил вперед открытую ладонь.
— Рад вас видеть, капитан. Опустите оружие.
Голос президента звучал слабо, и его команду не выполнили.
Военные втиснулись между нами, двое попытались отвести президента в сторону, другие все так же целились в меня. Я начал сомневаться, что эти люди прилетели нас спасать. Может, то были другие приспешники Хазара?
— Я велел вам опустить оружие, капитан! — приказным тоном произнес президент, отстраняясь от солдат. — И позаботьтесь об этом молодом человеке.
Он подошел ко мне и, разогнав военных, взял меня за плечо:
— Если бы не этот парень, искали бы себе сейчас нового президента.
Их командир серьезно посмотрел на меня. Его квадратную голову покрывали коротко стриженные волосы, на нахмуренном лбу плотно сомкнулись густые брови. Он отрывисто кивнул мне и обратился к президенту:
— Сэр, пройдите, пожалуйста, с нами. В Рованиеми вас ждет самолет до Хельсинки.
Президент кивнул и посмотрел на меня, будто говоря: «Вот видишь, все хорошо».
Солдаты окружили нас, пока один из вертолетов заходил на посадку. Когда он приземлился, спасатели повели нас обратно к озеру.
— Подождите! — вскрикнул я, вспомнив кое-что. — Мой лук!
Один из солдатов попытался остановить меня, но президент велел ему посторониться.
Я побежал к камням и стал обыскивать кучи веток и обломков, пока не наткнулся на лук, что дал мне для охоты Хамара. С трудом верилось, что еще вчера я попрощался с папой и пошел в лес один.
— Не мог не взять его, — прокомментировал президент, забираясь в вертолет.
