– Не желаете меня трахнуть? – спросила она заплетающимся языком и бесстыдно развела ноги, едва прикрытые до того халатиком.
Я равнодушно посмотрел на её обнажённые прелести, которые ещё недавно могли завести меня буквально в полминуты.
– Ищи на свой мёд других пчёлок…
Пренебрежительность моего тона заставила Юльку вести себя скромнее: она медленно поднялась из кресла и неуверенной походкой направилась к кровати, до которой было не больше четырёх метров.
Вскоре она благополучно добралась до спасительной гавани, плюхнувшись на край столь стремительно, что едва не промахнулась.
Прежде чем задавать вопросы, я подождал ещё минут пять.
– Когда вы познакомились? – заговорил я, глядя в её пьяные дерзкие глаза.
Юлька пожала плечами, будто услышала глупый вопрос.
– Наверно, в начале апреля, – припомнила она. – Это лучший мужик, которого я знала!
Меня передернуло от этих откровений.
– Догадывалась, чем занимался Юрик?
На губах у Юльки расплылась улыбка:
– Чем-чем! Тем же что и все – делал деньги! – её пьяная речь подсказала, что «ёршик» уже действует вовсю, и что стоит поторапливаться, если я ещё хочу о чём-то узнать.
– Скольких мужиков он попросил окрутить?
Юлькин хохот прозвучал неожиданно и абсолютно неуместно, но я постарался сохранить невозмутимый вид.
– Скольких мужиков? – переспросила Юлька, давясь от смеха. – Чем больше, тем лучше! Между прочим, кроме тебя, был ещё один жених и, минимум, два кандидата!
– Все одиночки?
– Естессно! Какой смысл искать других?! – её лицо недоуменно вытянулось.
– Вас интересовали только квартиры?
Услышав о квартирах, Юлька быстро забыла про смех.
– Ну, почему же! Мало ли добра у богатеньких лопухов?! Хотя, квартиры, конечно, самое главное…
Последнюю фразу она сказала тихо, будто, объясняя ситуацию себе самой.
– Что собирались делать с владельцами жилья?
Юлька ответила не сразу, потрогав ладонями свои раскрасневшиеся щеки.
– Не знаю! И знать не хочу! – с вызовом откликнулась она. – Всю эту муру Юра брал на себя. Так же, как и продажу квартир!
«Муру!», – содрогнулся я. Этой стерве было плевать, что Гросс собирался сделать со мной и другими людьми, которых криминальная парочка решила взять в оборот.
– Что он обещал?
После этого вопроса Юлькино лицо вновь приняло беззаботный вид.
– О, тебе интересно даже это! – резким движением она закинула ногу за ногу, оголив при этом загорелое бедро. – Можешь не сомневаться, мы с Юрой не пропадём!
– Что он тебе обещал? – повторил я вопрос и, несмотря на опьянение, Юлька поняла, что ей не удастся уйти от ответа.
– Мы собирались получить на квартирах тысяч сто – сто пятьдесят, а потом махнуть в Штаты или Австралию! – призналась она отчаянно непослушным языком и попросила воды.
Я проигнорировал просьбу.
– Где обитал твой Юрик?
Юлька посмотрела на меня ничего не понимающими глазами.
– Не знаю, – она громко икнула. – Но только не в Москве!
Почти сразу после этого Юльку стало неудержимо клонить в сон и, прежде чем она безвольно уронила голову на грудь, я выудил из неё ещё несколько признаний, которые дополнили общую картину.
Оставлять Юльку вдрызг пьяной не хотелось и я, взглянув на часы, потащил её в туалет.
Реанимационные усилия заняли не меньше получаса и стоили мне укушенной руки и сотни выслушанных проклятий.
Когда я вытащил её из ванной, Юлька всё ещё сопротивлялась и обещала прикончить меня с помощью своего дружка. Она замолкла лишь после того, как получила очередную затрещину и рухнула в кресло.
– Твой Юра сейчас сидит у ментов и проклинает тебя последними словами! – бросил я вскользь, устраняя следы своего недолгого пребывания в номере.
– Почему?! – тотчас встрепенулась Юлька, забыв про своё жалкое состояние (после душа она была голой и мокрой).
– Всё очень просто: ты ведь не предупреждала его, что один из женихов работает сыщиком?
Юлька не меньше минуты смотрела на меня, выпучив глаза.
– Кого ты имеешь ввиду? – наконец, спросила она.
Я молча сунул ей под нос удостоверение.
Когда Юлька разобрала соответствующий текст, у неё на лбу выступил пот.
– Юра знает об этом? – едва слышно поинтересовалась она.
– Грех было держать в неведении! – съехидничал я. – Всё-таки, не чужой человек!
Кажется, только сейчас до Юльки стала доходить вся незавидность её положения.
– Что же мне теперь делать?! – воскликнула она, когда я взял свою сумку и направился к двери.
– Что делать? – переспросил я, останавливаясь. – Во-первых, молись, чтобы твоего ненаглядного упекли пожизненно! А, во-вторых, скорее уматывай отсюда – не ровен час, Юра начнёт давать показания и тогда тебе светит срок за соучастие!
– Какое соучастие?! – вздрогнула Юлька. – Я же ничего не сделала!
– Не строй из себя дуру! – огрызнулся я и, хлопнув дверью, вышел из номера.
Обратный путь из Сочи тоже не был гладок, но, несмотря на все транспортно-пересадочные перипетии, я вернулся в Москву уже утром следующего дня, то есть, в понедельник.
Мой стремительный южный вояж увенчался полным успехом, и осознание этого подстегивало, словно мощный допинг, позволив на время забыть о накопившейся усталости.
«Всё, Юлькин вопрос закрыт! – не без удовлетворения думал я, шагая к аэропортовской стоянке, на которой осталась моя машина. – Теперь следует скорее отработать банкирский заказ и после отдохнуть!».
Мысль об отпуске позабавила. Я невольно вспомнил о своём нетерпении перед планировавшимся отдыхом в Дагомысе и наивных планах, которые тогда успел выстроить в мечтах. Увы, мне, увы…
Ещё в самолёте я решил, что, вернувшись в Москву, не стану заезжать домой, и сразу отправлюсь в Тверь к Евдохину.
Повидаться с армейским дружком Ковалёва хотелось ещё до сегодняшней встречи с банкиром, о которой имелась принципиальная договорённость. Не думаю, что Гнедин, вернувшись из Швейцарии, тотчас же схватится за телефон, чтобы вытребовать меня для доклада о ходе расследования.
Поездка в Тверь заняла около пяти часов и, к сожалению, оказалась почти безрезультатной. Евдохин, как и полагается профессиональному водителю-дальнобойщику, не сидел на месте, и в настоящее время накручивал километры где-то в Белоруссии.
– Он обязательно будет здесь в среду и четверг, – сообщил мне пожилой сутулый диспетчер евдохинского АТП. – В пятницу у Сереги уже рейс во Львов!
В тот день гнединский звонок прозвучал, когда на часах была уже половина пятого вечера. К тому времени я успел вернуться из Твери, пообедал и теперь блаженствовал в летней кафешке неподалеку от нашей конторы.
Гнедин сразу же сослался на сильную занятость и сказал, что сегодня ему ещё предстоит побывать в Юго-Западном округе на торжественном открытии крупной станции техобслуживания, строительство которой финансировалось «Цитадель-банком».
– Они и так перенесли из-за меня начало! – посетовал Александр Иванович, а затем поинтересовался, где я нахожусь в данный момент.
Узнав, что мне нетрудно подъехать на Садовую в течение ближайшего получаса, Гнедин быстро принял решение:
– До этой станции больше сорока минут езды, так что поговорим по дороге!
Мы отчалили от здания правления минут через пятьдесят в тяжеленном, словно танк, бронированном «Мерседесе» с тонированными стёклами и поднятой звуконепроницаемой перегородкой в салоне. Джип с охраной без промедления рванул вслед и всю дорогу держался буквально в метре от нашего бампера.
При встрече Гнедин имел довольно озабоченный вид, но когда мы остались в машине с глазу на глаз, постарался отвлечься от дневных забот, полностью сосредоточившись на теме волнующего его расследования и результатах моей поездки в Новоград.
– Что стряслось у Фенькина? – хмуро спросил он, разглядывая загорелую кожу на тыльной стороне собственной ладони.
Мне живо вспомнились недавние вынужденные признания Владлена Борисовича и его высокомерной супруги, и я в двух словах поведал банкиру о фенькинской драме с цинком-66.
– Он обещал вернуть вам деньги в оговоренные сроки, – передал я под конец слова облапошенного авантюриста.
– Вот вам и кредит на строительство химчисток… Какой козёл! – не сдержавшись, прорычал Гнедин. – Влад, кажется, так и не понял, кого должен слушать!
Я промолчал, глядя в окно на проносящийся мимо Смоленский бульвар.
Банкир быстро взял себя в руки, хотя чувствовалось, что он мог высказать в адрес Фенькина ещё немало крепких слов.
– Что вам удалось узнать помимо этого? – в гнединских интонациях преобладала прежняя деловитость.
Я коротко поведал ему о второй встрече с Бережной.
