- Случайно, не в номер 23 или 24?
- Нет, вряд ли. Эти номера для особых гостей, как сейчас. Впрочем, я уже не помню таких подробностей, но это можно уточнить.
- Не стоит, это не имеет особого значения.
Скажите, Федор Ильич, кто в театре знал о том, что нынешним особым гостям будут отведены именно эти номера? И когда это стало известно?
- Кто знал? Да весь театр, Танечка! Наших знаменитых гостей мы уже много лет размещаем в этом самом "люксе", двадцать третьем. Это наша бронь И как только Мартинес дал свое согласие на приезд - это было в первых числах апреля, - все уже знали, где он будет жить. Это не было секретом.
Все ясно. Значит, у "одинокого странника" было достаточно времени, чтобы "подкатиться" к Анечке, даже если он с нею давно завязал...
Глава 9
До двух часов, когда местное телевидение передало короткое интервью "дядюшки", я успела еще проинструктировать также УФСБ в лице майора Кедрова.
Выслушав мой отчет за последние три часа, окончательные выводы и предложения, майор вынес свой вердикт: идейка, конечно, бредовая, но именно поэтому может сработать.
- По крайней мере, парень, который две недели не может починить замок в собственной комнате, должен проглотить твое техническое чудо без вопросов, - изрек Серега.
Разумеется, мужское самолюбие и честь мундира не позволили ему просто сказать: "Татка, какая же ты умница, а я, дурак, не додумался!"
Но этого я и не ждала. Однако по тону майора мне стало понятно, что внутреннее напряжение, которое не отпускало его с момента нашей встречи вчера утром, наконец-то стало спадать. Серый поверил в успех, и в его голосе появились обычные нотки добродушного превосходства.
Я, конечно, была не против: мой друг детства имел на это право - как мужчина и как офицер ФСБ.
- Лады, старушка. Бегу согласовывать. Но считай, что все подписано и утверждено. Больше тебе не звоню: дел прорва, а времени в обрез!
- Постой, а план театра у вас есть? - запоздало спохватилась я.
- Да уж как-нибудь, с Божьей помощью, - хихикнул он.
И в самом деле: глупый вопрос!
- Кстати, насчет театра, если случайно увидишь меня на спектакле, бросаться мне на шею необязательно.
- Ну, зачем же на шею, товарищ майор. Я возьму под козырек и крикну: "Слава КПСС!"
- А что, по содержанию - совсем неплохо.
Только сделаешь это в другой раз. Да, Татка... Будь там поосторожнее с этим твоим "странником", ладно?
- Бросьте, Сергей Палыч. Единственного оружия, которым он владеет, я перестала бояться давным-давно.
- Нахалка! Я кладу трубку.
Дон Мигель Мартинес на моем телеэкране тоже был традиционен - то есть просто великолепен. Правда, тревоги и несчастья последних двух суток не прошли для него даром: резче обозначились морщинки на лбу, которых я до сих пор не замечала, и под глазами легли темные тени, отчего они стали казаться еще больше (возможно, все это было отчасти результатом неудачного освещения). И конечно, сейчас он не улыбался.
С ним беседовал сам мэтр тарасовского ТВ, занимающий, если не ошибаюсь, пост заместителя председателя нашей телерадиокомпании.
Мигель выразил глубокое сожаление, что российские средства массовой информации, и в частности одна из популярных газет дорогого его сердцу Тарасова, очень быстро переняли худшее, чем печально знаменита западная пресса: стремление к дешевым сенсациям в ущерб не то что такту и порядочности, а просто элементарной правдивости.
- Так откровенно дезинформировать читателей на основании одного только анонимного телефонного звонка в редакцию - подобное вряд ли можно назвать журналистским профессионализмом!
"Дядюшка" взял "Тарасовский вестник", лежащий перед ним на журнальном столике, и процитировал:
- "К сожалению, нашему корреспонденту не удалось оперативно связаться с самим Мартинесом и задать ему прямой вопрос..." - Он снова поднял глаза в камеру. - Тоже ложь. Никто и не пытался "оперативно связаться" со мной по данному вопросу. Вчера весь вечер после спектакля я находился у себя в номере, и, полагаю, мой гостиничный телефон не является тайной для журналистов: я постоянно получаю много звонков, в том числе и от представителей прессы. Так что задать мне "прямой вопрос" именно вчера вечером было очень просто, но корреспондент "Тарасовского вестника" предпочел запустить газетную "утку".
- То есть вы утверждаете, господин Мартинес, что так называемый плащ Радамеса никто не похищал?
- Разумеется. Именно это я и утверждаю.
Плащ Радамеса как ни в чем не бывало висит в моем номере в шкафу с сейфным замком, который, согласно условиям контракта, был предоставлен мне принимающей стороной специально для хранения этой драгоценности.
Ни один мускул не дрогнул на правдивом лице кабальеро! Я пришла в восхищение: во врет, а...
- Господин Мартинес, не считаете ли вы, что в этих условиях было бы целесообразно привезти знаменитый плащ в студию и продемонстрировать нашим зрителям? Чтобы, так сказать, разом расставить точки над "i"?
- Нет, мне это не кажется целесообразным. - Вежливая улыбка "дяди" не демонстрировала его "рекламных" зубов. - Это выглядело бы так, будто я занервничал и желаю оправдаться. А у меня такого желания нет. И я абсолютно спокоен. Точки над "i" расставит завтрашний спектакль. Давайте поступим так, как советовал корреспонденту "Вестника" анонимный информатор: доживем до завтра! Вопреки всем досужим домыслам, я выйду завтра на сцену Тарасовского оперного театра в образе Радамеса. И разумеется, на мне будет знаменитый плащ, очень мне дорогой - не своим долларовым эквивалентом, а как подарок моих друзей, людей, которые меня любят. Тот самый плащ, который газетчик уже записал в "похищение века"!
Мигель смотрел сейчас прямо мне в глаза. Вот это рисковый мужик! Неужели он так верит в мои способности? Или просто в удачу?.. Да если только наша сегодняшняя ловушка не сработает... Если Лебедев окажется еще капельку умнее... Брр!
Что тогда будет с репутацией фамозо кантанте?
С карьерой майора Кедрова?!
Кажется, именно теперь, когда мне наконец-то все поверили - и клиенты, и коллеги, - сомневаться в успехе настал мой черед. К черту! Но пасаран, Мигель!
Кажется, он собирается еще что-то добавить?
- Кстати, пользуясь предоставленной мне возможностью, хочу сказать, что весь гонорар за мое завтрашнее выступление, сумма которого оговорена в контракте, я передаю нашему ., то есть вашему замечательному академическому театру оперы и балета, устроившему такой великолепный праздник чудесной музыки.
Браво, Мигель! Вот это жест! И как это достойно кабальеро... А уж гонорарчик-то у тебя, наверно, ого-го... Не моим чета. Впрочем, мне и моих хватит: заработать бы их только!
Рассыпавшись в благодарностях от имени театра и всего города, мэтр задал гостю студии последний вопрос: не собирается ли он обратиться в суд с иском к "Тарасовскому вестнику" о защите чести и достоинства?
Надо было видеть Мигеля!
- Нет, не собираюсь. У меня есть основания полагать, что мои честь и достоинство - это категории достаточно высокой пробы. И они не пострадают от того, что кто-то пытался посадить меня в лужу, но в результате сел в нее сам! У меня и в самом деле была мысль предъявить этой газете иск на какую-нибудь символическую сумму - скажем, один рубль. И выиграть это дело в суде с единственной целью - воспитательной. Но я рассудил, что мои адвокаты слишком занятые люди, чтобы загружать их еще и командировками в Россию... Нет, судиться я не буду. Но я надеюсь, что у редакции "Тарасовского вестника" хватит мужества извиниться по доброй воле - если не передо мной, то хотя бы перед своими читателями. Право, есть за что!
В общем, он размазал этих газетных ребят по стенке - без всяких судов, без шпаги и даже без единого грубого слова. Только ведь с них все - как с гусей вода...
Я уже стала серьезно волноваться, не опоздает ли к началу операции мой чрезвычайно занятый сегодня "дядя": в номере его, конечно же, не было. Длинные гудки в трубке просто сводили меня с ума. И сам он за целый день не позвонил ни разу...
Однако в половине пятого вахтерша в театре приветствовала меня сообщением, что мой дядя приехал десять минут назад и ждет меня в кабинете директора. Слава Богу!
Но оказалось, что Бог сделал даже больше: самого Федора Ильича в его кабинете в этот момент не было - куда-то отлучился. Поэтому мы с Мигелем смогли поздороваться по-родственному (правда, я предварительно убедилась, что шторы в кабинете спущены). Он выглядел несколько смущенным после своего вчерашнего ночного звонка, но все же припал ко мне, словно к источнику силы и вдохновения, даже не сняв с меня пальто.
А когда, наконец, до этого дошла очередь, у героя-любовника отпала его волевая нижняя челюсть:
- Таня... И вы собираетесь идти к нему.., в этом?
- А что делать, Мигель? Иначе он не поверит, что я пришла его соблазнять, и поймет, что мы специально заманили его в ловушку.
