С меня было достаточно этой игры в кошки-мышки. Она загнала меня в угол. Слава богу, я не сделал попытки убить ее. Олестрия, конечно, был намного опаснее ее.
– Давайте кончим эту болтовню, – прервал я молчание. – Давайте поговорим о деле. Что вы хотите?
Она достала из сумочки пакет и бросила его мне на колени.
– Взгляните на это, Джек.
В конверте были четыре фотографии, четко изображающие разбитый Кондор, лежащий в джунглях. Его можно было безошибочно опознать, название и номер четко были видны на фюзеляже. Четвертая фотография заставила меня вздрогнуть: это было фото Эрскина с лужей крови вокруг головы.
– Это хороший снимок, если вам будет недостаточно трех других, – пояснила Пэм. – Кстати, что делал Гарри в проходе, когда ему надо было быть в кабине пилотов во время полета?
Я осторожно положил снимки на стол.
– Что еще? – поинтересовался я, закуривая.
К моему собственному удивлению руки у меня не дрожали.
– Разве этого не достаточно? – Она удивленно подняла брови.
– Смотрите, сами не нарвитесь на неприятности. Вы тоже участвовали в похищении.
– А вы докажите это. Я была подружкой Берни. Он сказал мне, чтобы я подождала его в Мериде. Я понятия не имела, что вы здесь замышляли. Хуан собирается все рассказать страховой компании, уж они-то поверят.
– О'кей. Сколько вы хотите?
– Пятьсот тысяч долларов. Половину доли Берни. Я не поверил своим ушам и переспросил:
– Сколько, сколько?
– Вы же слышали, Джек.
– И где я могу взять такие деньги? Вы что, с луны свалились?
– От жены Эссекса, откуда же еще?
– Вы с ума сошли! С чего бы это ей давать мне такие деньги? Пэм с триумфом улыбнулась мне.
– Она даст. – Она достала еще одну фотографию из сумочки. – Я не подумала об этом, но Хуан догадался нанять частного детектива, чтобы последить за вами после вашего возвращения. – Она кинула фото ко мне на колени. – Пятьсот тысяч – это мелочь для нее. Она заплатит за то, чтобы это фото не попало к мистеру Эссексу.
Я взглянул на снимок. Там был изображен я рядом с домиком и протягивающим свою сумку Сэму.
* * *
Она ушла, оставив запах дешевых духов и эти пять фотографий. Перед уходом она объяснила, что Олестрия свяжется со мной.
– Мы не можем долго ждать, Джек. Повидайтесь с ней и договоритесь.
«Как будет реагировать Вика», – подумал я. Сам я погиб, это было ясно, но смогу ли я избавить ее от шантажистов? Если Сэм останется на нашей стороне даже при нажиме на него, тогда это фото можно объяснить просто. Вика может объяснить Эссексу, что она сдала мне домик на время моего недельного отпуска, а сама там и не была. Но подумав, я понял, что это одни мечты. Она наверно, сказала мужу, что поедет в свой домик, и я был уверен, что Сэм не устоит при перекрестном допросе у Эссекса.
И что же тогда делать?
Сложив фотографии обратно в конверт, я сунул его во внутренний карман. Закурив, я напрасно пытался найти выход из этого положения. Первое, что пришло мне в голову: заманить Пэм и Олестрия куда-нибудь и прибить их, но это было наивно. Олестрия был не дурак. Конечно, он принял меры предосторожности, отдав еще одни комплект фотографий какому-нибудь адвокату с инструкциями: вскрыть и случае моей смерти. Если бы Пэм действовала одна, тогда бы это помогло, но не с Олестрией.
И опять я подумал о Вике. Я просто терял время, пытаясь найти выход. Мне придется поговорить с ней и я ужасался ее гнева: «Вы впутали меня в это и будьте рады, что остались живы!» Да, из-за того, что она захотела меня, она оказалась втянутой тоже. Из-за того, что она не захотела потерять меня, она наврала про крушение не только Эссексу, но и людям из страховой компании.
Я взглянул на часы. Было 14.45.
Проклиная себя, я вышел из квартиры и поехал назад к домику. Эту поездку я буду помнить всю оставшуюся жизнь. Чем ближе я подъезжал к домику, тем неувереннее чувствовал себя. Я уже видел ее гнев и мне становилось неспокойно при мысли, как она будет реагировать, когда узнает, как погрязла.
И также я думал, сколько лет мне придется отсидеть в тюрьме, наверно, не меньше пятнадцати. Выйду я из тюрьмы уже средних лет и ни на что не годный. И только в конце я подумал о своем старике. Это убьет его – в этом я был уверен.
Я затормозил перед домиком, и Сэм открыл мне дверь. Я прошел в дом, оставив Сэму машину, чтобы он поставил ее в один из гаражей. Вика лежала на кушетке с журналом в руках.
Я задержался в дверях, глядя на нее, а она опустила журнал и улыбнулась мне.
– Привет, Джек! – она смеялась. – Как хорошо, что вы приехали пораньше. – Она хлопнула по кушетке. – Идите сюда и поцелуйте меня.
Я вошел и закрыл за собой дверь. Дальше я не двинулся, а молча стоял у двери.
– Иди сюда, Джек! Не принимайте меня всерьез. Да, я расстроилась, бывает. Ну как, вы все уладили?
– Придется вам расстраиваться опять, – сказал я, доставая конверт из кармана и бросая его ей на колени.
Ее глаза потемнели, а похотливая улыбка исчезла с ее лица мгновенно.
– Что это такое?
– Посмотрите сами.
Она взглянула на конверт, но не тронула его.
– Что это такое?
Я подошел к кушетке, поднял конверт, вынул все пять фотографий и веером разложил перед ней.
Она стала внимательно рассматривать каждую в отдельности. Наконец, она взяла фото, где я был изображен вместе с Сэмом. Поглядев на него более внимательно, она, наконец, сложила их все вместе и протянула мне.
– Сколько?
Если не считать каменного выражения лица, бледности и блеска глаз, она была удивительно спокойна.
– Сколько?
Это была удивительная женщина. Она смогла сдержать весь гнев и страх внутри себя и никакого взрыва негодования не последовало.
– Пятьсот тысяч…
Она посмотрела на меня.
– Вы дорогостоящий любовник. Я промолчал.
– Ладно, не смотрите так, будто наступил конец света. Сядьте здесь. – Она показала на кресло, стоявшее рядом. – Расскажите мне подробно.
И я присел. А она продолжала лежать, разглядывая ногти, в то время, как я рассказывал ей о Пэм и Олестрии.
– Они не удовлетворятся этими деньгами, конечно, – сказала она. – Если я заплачу им сейчас, они вернутся потом позже. Шантажисты всегда так делают. – Она взглянула на меня. – Вы убили Эрскина. Сможете вы убить их?
– Да, но это не спасет нас. Олестрия, конечно, застраховался на этот счет. Она кивнула.
– Остается пойти к мужу и покаяться ему, что наделала глупостей, и надеяться на то, что он помилует меня. – И снова она говорила ни к кому не обращаясь.
– Вы должны сделать это, – нервно сказал я. Она взглянула на меня.
– Вы маленький человек, не так ли, Джек? Сейчас вы думаете, что станет с вами.
– Я хочу избавить вас от всего этого.
– Неужели? – Она усмехнулась. – Это уже кое-что. У меня есть деньги. Что вы предлагаете? Должна я заплатить им? По крайней мере мы избавимся от них до следующего раза. Что вы думаете?
Теперь уже я удивился.
– Вы хотите сказать, что найдете пятьсот тысяч? – хрипло произнес я.
– Конечно, без труда, только нужно ли делать это? В моей голове сразу прояснилось. Если она сможет достать эти деньги и если это удовлетворит их, тогда я могу успокоиться. Может быть даже мне удастся остаться на работе у Эссекса. Почему бы им не удовлетвориться этими деньгами?
– Это решение, – сказал я, стараясь не выражать радости.
– Верно. Да… как вы быстро согласились с этим. Хорошо, давайте заплатим им. – Она взглянула на меня. – Вы их знаете, а я нет. Можем мы им доверять?
Я не знал, но не собирался признаваться в этом. Мне самому хотелось побыстрее избавиться от них хоть на время.
– За такие деньги они должны быть рады, – сказал я. – Это же полмиллиона!
– Они поселились в «Хилтоне», не так ли? Попробуйте повидаться с ними, Джек, и мы заплатим.
– Вы не шутите, Вика? Вы действительно хотите заплатить им?
– Да. Я не хочу, чтобы мой дорогой муж потерял десять миллионов за страховку, да еще он узнает, что я вела себя, как шлюха, не так ли? – Она пожала плечами.
Боясь, что она изменит свое решение, я сразу позвонил в отель и попросил к телефону мистера Олестрия. Через небольшой промежуток времени он подошел к телефону.
– Это Крейн, мы согласны, – сказал я. – Где мы увидимся?
– Завтра в 11, здесь, – и он повесил трубку.
– В отеле в 11 часов, – передал я ей.
– Мне потребуется два дня, чтобы собрать деньги. Спросите его, что он хочет получить: деньги или чек. – Она была совершенно спокойна. – А сейчас уходите. Мне надо связаться с маклером. – Она щелкнула пальцами. – Идите домой.
У меня всегда было предчувствие, что когда-то и мне она щелкнет пальцами, желая, чтобы я исчез, так же, как она поступала с другими людьми, но сейчас это меня уже не беспокоило. Я был и так благодарен ей, что она не устроила никакой сцены и что она заплатит деньги и моему будущему нет непосредственной опасности.
