Я вежливо отказалась и попросила перейти к делу.
— Что вас интересует? — Вилкинс сложил руки на животе и приготовился сотрудничать.
— Вы помните гроссмейстера Киприанова?
— Разумеется, нет! — возмутился Вилкинс. — Я же не акушер, чтобы помнить своих клиентов! Но меня предупредили, что вы хотите узнать именно об этом больном, и я приготовил нужные документы.
Он защелкал мышкой, открывая какие-то файлы.
— Меня интересует причина смерти. И еще — могла ли она наступить не от естественных причин.
Вилкинс усмехнулся:
— Другими словами, вы хотите узнать, умер Киприанов своей смертью или тут у нас убийство? Милая барышня, вы что, детективов начитались? Неизвестный алкалоид растительного происхождения бывает только в романах. В жизни…
— Послушайте, — невежливо перебила я доктора, который, похоже, сел на своего любимого конька. — Я вам не милая барышня. Я телохранитель. В жизни бывает всякое. Люди убивают друг друга сотней различных способов. Конечно, чаще всего они наносят удар по голове тяжелым и тупым предметом, но необязательно. Один мой знакомый убил свою тещу, уронив на нее трактор с обрыва. А другой утопил свою девушку, засунув в дренажную трубу в аквапарке. Так что не нужно мне рассказывать, как оно в жизни бывает. Просто сообщите все, что знаете. — Я подумала и добавила: — Пожалуйста.
Доктор пожевал губами и начал излагать свои соображения.
По его мнению, смерть гроссмейстера последовала от прекращения сердечной деятельности. А уж та наступила от естественных причин. Вилкинс и слышать не хотел ни о каких других вариантах. Я совершенно с ним замучилась — с упорством носорога доктор стоял на своем. Оставалось признать, что патологоанатом с сорокалетним стажем прав.
И уже уходя, я спросила:
— Скажите, а если бы этот самый алкалоид… ну, который бывает только в романах… действительно существовал, он мог бы дать картину, сходную с инфарктом миокарда?
— Теоретически мог бы, — признал Вилкинс. — Но послушайте, кому нужно убивать старика восьмидесяти с лишним лет?
— Именно это я и пытаюсь выяснить, — вздохнула я. — А скажите, каково было состояние здоровья гроссмейстера?
Вилкинс еще пощелкал мышкой, листая файлы, и наконец сообщил:
— Вы знаете, для своего возраста Киприанов был в исключительно хорошей форме. Видимо, много лет следил за своим здоровьем. Печенью с ним я бы, пожалуй, поменялся, — задумчиво проговорил Вилкинс.
— Так что, это могло быть убийство? — не отставала я.
— Вообще-то я не проводил специальных тестов, — признал доктор. — Никакой необходимости в этом не было. Даже уголовного дела возбуждать не стали. Если бы речь шла о насильственной смерти — тогда, разумеется, я провел бы все необходимые анализы. А теперь уже поздно. Эксгумация может прояснить картину. Вы ведь этого добиваетесь?
Я и сама не знала, чего я добиваюсь. Все, чего я хотела, — это спасти Артема. Для этого нужно было убедительно сыграть спектакль на тему «я ищу убийцу». Я вовсе не собиралась ловить убийцу и тем более добиваться эксгумации! Мало того — до этой минуты я вообще не верила, что гроссмейстер был убит…
Я поблагодарила Вилкинса за помощь и вышла на воздух. Старые липы шумели во дворе больницы. Было очень жарко, и при взгляде на свинцовые тучи становилось ясно, что надвигается гроза. Надеюсь, она не помешает нашему вечернему мероприятию….
ГЛАВА 7
Я стояла на берегу озера и испытывала могучее чувство дежавю. Толпа на берегу была та же самая, и те же музыканты сидели на легких металлических стульях. Но сегодня они не играли — инструменты праздно лежали в футлярах.
Официанты выстроились вдоль берега стройной шеренгой, но в руках у них не было подносов с фужерами шампанского. Всю эту публику привез сюда старательный майор Пантелеймонов — сделано это было для того, чтобы на месте преступления присутствовали в полном составе те же люди, что и в ночь смерти гроссмейстера. Найти официантов оказалось просто — все они были наняты через агентство. С музыкантами пришлось повозиться, но в итоге собрали всех.
Наибольшую проблему представляли гости. Елизавета приложила чудовищные усилия, чтобы собрать всех до единого. Женщина призналась мне, что почти все, кого она считала друзьями, сопротивлялись как могли. Ну, за редким исключением.
Но ради спасения сына Киприанова совершила невозможное, и все сто человек, присутствовавшие на том злополучном приеме, этим вечером собрались здесь.
Сегодняшняя толпа разительно отличалась от той. Во-первых, никто не шутил и не смеялся — все держались скованно и ждали, когда их примутся допрашивать. Во-вторых, сегодня не было никаких вечерних платьев и элегантных костюмов. Все оделись подчеркнуто скромно — очевидно, чтобы не привлекать к себе внимания. Никаких драгоценностей на женщинах не наблюдалось.
Вообще-то я и сама оделась так, чтобы выглядеть максимально официально. Юбка и жакет на мне были такого цвета, чтобы походить на полицейскую форму. Туфли на низком каблуке и собранные в хвост волосы довершали образ. И хотя погон на моих плечах не было, гости явно принимали меня за следователя. Тем более что представил меня собравшимся майор Пантелеймонов. За его спиной маячили подчиненные — Бондаренко не обманул, прислал целую следственную группу.
Летний вечер был душным, тучи ползли по небу, и хотя было еще не поздно, пришлось зажечь фонари.
Вокруг меня суетился оператор с профессиональной камерой. Я лично наняла его в агентстве, которое специализировалось на видеосъемке свадеб, крестин, детских утренников и новогодних корпоративов. Но гостям об этом было знать необязательно, поэтому я предупредила мужика — если кто спросит, пусть представляется сотрудником полиции. Оператор пришел в полный восторг и теперь совал объектив под нос каждому гостю. Это было мне на руку — неумеренный энтузиазм этого типа отвлекал на себя внимание. Пусть снимает! У меня есть своя микрокамера — вот она, закреплена в пуговице нагрудного кармана. Будем как Джеймс Бонд… Разрешение у нее не очень, и радиус охвата невелик, но это ничего — главное, чтобы в объектив попадали лица тех, с кем мне предстоит беседовать. После мероприятия я сравню данные с обеих камер и сделаю выводы. А пока…
— Михаил Юрьевич, мы можем начинать? — обратилась я к Пантелеймонову. Майор кивнул. На самом деле Пантелеймонов присутствовал здесь в виде декорации. Ни он сам, ни его люди не имели права проводить очные ставки, допрашивать свидетелей по делу… Да и дела никакого не было. Сегодняшнее мероприятие было чистой воды притворством, спектаклем, рассчитанным на одного-единственного зрителя — того, кто похитил Артема.
Рядом со мной в кресле на колесах сидела бледная, но собранная Елизавета. Она оделась в черное, наглоталась лекарств и была готова ко всему. За спинкой кресла стоял Федор Иванович, важный и серьезный. Он обводил собравшихся колючим взглядом, давая понять, как сильно пожалеет тот, кто покусится на его любимую.
— Попрошу всех присутствующих прекратить разговоры, — грозно проговорила я. Вокруг было и так довольно тихо, но после моих слов наступила гробовая тишина. — Вы являетесь свидетелями преступления, совершенного в этом доме две недели назад, пятнадцатого июня, на приеме по случаю дня рождения хозяйки дома, Елизаветы Абрамовны Киприановой, — безлично-официальным тоном произнесла я, точно читая текст по бумажке. В тишине было слышно, как шаркает ногами оператор, стараясь поймать в объектив как можно больше гостей одновременно. — Преступление, о котором мы говорим, — это убийство Иннокентия Петровича Киприанова.
Толпа ахнула как один человек. Никто не произнес ни слова.
— Первоначальная версия смерти гроссмейстера — инфаркт. Но в деле появились новые обстоятельства, именно поэтому сегодня мы собрали вас здесь.
Я старательно избегала слов «полиция, «правоохранительные органы» и тому подобных. А если гости решат, что именно это подразумевается под словом «мы», — что ж, не стану никого разубеждать… Вообще-то «мы» — это Лиза Киприанова и я. Ну, еще Федор Иванович, рыцарь без страха и упрека…
— Мы надеемся, что вы окажете содействие в расследовании убийства. Постарайтесь вспомнить тот вечер в малейших подробностях.
Толпа загудела. Понимаю, невозможно вспомнить поминутно то, что случилось две недели назад.
— Не волнуйтесь! Нас интересует все, что вы говорили и делали пятнадцатого июня с двадцати трех тридцати и до момента приезда полиции. Только этот промежуток времени. Попрошу всех сосредоточиться. Напоминаю — как раз в двадцать три часа сорок пять минут начался фейерверк. Занимайте свои позиции.
Гости зашумели и принялись искать места, с которых две недели назад любовались фейерверком.
Лично я прекрасно помню, что без пятнадцати двенадцать стояла на берегу озера и пыталась отвязаться от назойливого Федора. Как раз в этот момент я обнаружила, помню, что мой клиент исчез из поля зрения… Ши-и-ит! На нашем празднике жизни не хватает как минимум одного человека! Иван Хрусталефф благополучно пребывает у себя в Калифорнии. Как я могла о нем забыть?!
