Не говоря ни слова, он продолжал приготовления. Я раскопал снег и коловоротом высверлил дыру во льду. Запах от воды был явно не чистейшего свойства. Дальше была очередь за биологом, а мне поручили держать фонарь. С помощью маленькой резиновой груши он начал наполнять принесенные склянки. Маарит следила за временем. Маннинен наполнил склянки, переставил их в бокс и достал из рюкзака еще одно устройство, похожее на старый фотоаппарат, но более громоздкий, и сказал, что должен замерить скорость течения воды.
Вдруг как будто послышался высокий звук мотора. Он нарастал вместе с ветром и опять становился тише. Смотревшая за происходящем в лунке Маарит тоже услышала, и только Маннинен, казалось, не слышал ничего. В свете фонарика его пальцы были белыми как снег. И вдруг – опять! Теперь слышали уже все.
– Еще пара секунд, – произнес Маннинен.
Мы с Маарит не произнесли ни слова. Маннинен сосредоточенно делал замеры. Хотелось его поторопить. Звук мотора раздался еще ближе: мотосани, в этом не было сомнений. Маннинен вытащил прибор из лунки, убрал его в рюкзак и уже собирался его закинуть за спину, как раздался гулкий выстрел и его горло разлетелось в клочья.
23
Он следовал за сыном, молодой женщиной и одним светловолосым здоровяком сначала до пустынной обезлюдевшей деревни, затем в ельник, сквозь него через открытое пространство вплоть до самого котлована. Он наблюдал, как они спустились вниз, как сын просверлил во льду отверстие и как их великан-водитель начал суетиться над дурно пахнувшей водой.
Каждое движение сына – то, как он брал предметы, как он пользовался ими, опять заставило его тяжело вздохнуть: и это его сын тоже умеет делать, только об этом он ничего не знал, потому что его не было рядом.
Ветер швырял снегом, трещал в деревьях, но, несмотря на это, Эмиль различил звук мотора – такой же точно, как и в лесу, когда он пошел за тремя фонариками в бездонной, ледяной темноте.
Иногда звук исчезал, будто проглоченный ветром или заваленный снегом, но очень скоро стало ясно, что то, что порождало его, приближалось к тому месту, где был его сын. По его движениям Эмиль заметил, что Янне слышит то же самое – мотосани. Разобрать его слов не было никакой возможности. Тут на звук повернулась женщина, третий же продолжал заниматься своим делом, однако тут и он напрягся, шагнул к рюкзаку, упаковал его и вскинул за спину. Большой мужчина выпрямился в полный рост в белом свете, став похожим на забытый всеми монумент.
Выстрел. Карабин. Крупный калибр.
Попадание. Мужчина как на ладони. В шею. Смертельно.
Мотосани. Совсем рядом.
Одновременно он предельно четко осознал, кто он такой и что он должен делать здесь, сейчас и всегда.
Легкие опалило, сипело в горле, а он двигался вперед.
Было видно, как налобные фонарики сначала начали метаться, затем полезли на противоположный склон, а потом исчезли в буране. Он предположил, что Янне и его спутница просто бросили их в снег, что у них есть еще карманные, и с их помощью они могут добраться до машины, если…
Он рванул в том направлении, откуда послышался выстрел, откуда доносился звук мотора.
Фара мотосаней выдвинулась словно из ниоткуда на край котлована. В свете оставленного прожектора были видны фигуры двоих. У сидящего сзади был карабин, он был куда меньше широкоплечего и длиннорукого водителя.
Эмиль узнал их. Он сидел рядом с ними, он рассматривал их. Он понял, для чего коротышку везде таскали за собой: он только что одним выстрелом поразил неудобную мишень. Беловолосый великан лежал на боку в снегу на дне котлована, раскинув руки и ноги, как если бы застыл на бегу.
Ему нужно было какие-то несколько секунд. Эмиль снял перчатку, достал ставший вдруг таким правильным охотничий нож и крепко сжал его в руке.
Большой палец водителя уже нажимал на кнопку акселератора. Или, может быть, Эмилю показалось, что он видит все с предельной ясностью. Он вышел из темноты, из снега, из-за больших валунов.
Увидев его, водитель потянулся к поясу. Для своих габаритов он оказался проворен: одним движением он перекинул ногу через сиденье, спрыгнул в снег и – вот уже стоял в полный рост перед Эмилем. Правая рука дотянулась за тем, что искала.
Пистолет.
И опять Эмилю пришлось импровизировать. В глубоком снегу все происходило, как в замедленной съемке, но сначала он должен был сделать самое необходимое, точнее, единственно правильное – добраться до Косола.
Когда рука с пистолетом уже почти выпрямилась, Эмиль ударил по ней ножом, пробив насквозь. Вытащил и выпрямился. Зафиксировал взглядом, куда упало оружие, и сделал еще один шаг. Косола попытался ударить левой, но Эмиль увернулся и достал его ножом. Удар был быстрый и точный, он пришелся как раз в то единственное незащищенное место на его теле – в глаз по самую рукоять. Вытащил и ударил в другой. Косола повалился в снег.
У коротышки-бородача, быть может, были проблемы с поеданием булок и застегиванием куртки, но с карабином он обращался отменно. За ту секунду, что Эмиль потратил на то, чтобы разобраться с водителем, он достал карабин из-за спины, передернул и вскинул. Эмиль сунул руку в снег и нашел, что искал. Он выстрелил бородачу в лицо три раза – зачавкала натянутая на лицо черная шапочка. Падая навзничь, тот еще продолжал давить на курок, но пуля ушла в темное небо.
Эмиль заглушил двигатель, оставив гореть фару. Прислушался: ветер в деревьях и крутящийся снег. Он посмотрел вниз.
24
Опять вызывают и опять нужно пройти этот же самый коридор из одного конца в другой. В полицейском участке Кемиярви меня допрашивают уже в течение полутора суток, и скоро я буду знать здесь все лучше, чем в бывшей квартире нашей семьи.
Я рассказал уже несколько раз все, что знал. В перерывах пытался вздремнуть в комнате для задержанных, но не получалось.
Девять утра. Дверь в допросную открыта. Захожу. За столом сидит мужчина лет сорока. Увидев меня, он встал и протянул руку.
– Доброе утро! Антеро Халонен. Мы общались по телефону.
Имя было знакомо, связал его и голос. Да, я звонил ему раньше, пытаясь выяснить насчет того, ведет ли полиция расследование череды случаев смерти руководства «Финн Майнинг». Халонен источал аромат дорогого парфюма – это было как дуновение из другого мира. Он был одет в безукоризненную белую сорочку под черным пиджаком, темные волосы были аккуратно подстрижены, виски были стильно подернуты сединой. Широкий подбородок, щетина выверенной длины.
– Криминальная полиция Хельсинки.
Халонен улыбнулся милейшей улыбкой.
– Так точно. Мы немного сотрудничаем. Присаживайтесь, пожалуйста.
Халонен сел и открыл лежавшее перед ним дело. Достал диктофон.
– Не возражаете, если я буду записывать.
Это даже не было вопросом, так, констатацией. Он посмотрел на меня, на бумаги, затем взял один документ, пробежал глазами и опустил его.
– Вы приехали в Суомалахти позавчера вечером. С кем и по какой нужде?
– Я уже рассказывал об этом…
– А теперь расскажите мне, – перебил он.
– Маарит Лехтинен, Теро Маннинен, я. Мы хотели взять пробы воды на территории шахты.
– Разве вы не в курсе, что шахта – закрытая зона?
– В курсе.
Тут Халонен сделал паузу.
– Так, и что произошло?
– Мы добрались до места, собственно, до ручья. Взяли пробы. Кто-то застрелил Маннинена. Мы с Маарит сбежали, добрались до машины, но ключ был у Маннинена, потому что он вел всю дорогу от Хельсинки до Суомалахти. Вызвали полицию и пошли навстречу. Шли где-то с полчаса, пока не приехал патруль. Они-то нас и доставили сюда, в Кемиярви.
– Где точно это случилось? Расскажите подробно по порядку, насколько это возможно.
– Я просверлил дыру во льду. Маннинен начал брать пробы воды. Вдруг послышался звук мотосаней, потом еще и еще раз. Я слышал его и раньше, но не мог идентифицировать. Маннинен начал упаковывать рюкзак, мы – собирать остальное, там, лопата, коловорот. Вдруг – выстрел. Маннинен упал. Мы побежали.
– И вы никого не видели?
– Нет.
– Ни до выстрела, ни после?
– Нет.
– И в лесу не было никого другого, кроме вас, Маарит, биолога Маннинена и упомянутых мотосаней?
– Да нет же.
– А пробы?
– Остались там в красном рюкзаке.
Халонен посмотрел на меня своими серо-зелеными глазами донжуана.
– Может, слышали еще выстрелы?
– Еще? Да нет, всего один. Маннинен погиб.
– Вы в шоке?
– Конечно. Не могу спать после этого.
– Понятное дело.
Халонен вернулся к содержимому папки и начал переворачивать листки один за другим: раз, два, три, четыре… На десятом он откинулся на спинку. Поза была все такой же энергичной, но теперь я был чуть дальше и он видел меня целиком.
– Хорошо. Предположим, вы убежали с места. Вы и Маарит. Скажите, вы держались вместе до того момента, как прибыла патрульная машина?
– Да.
– И никто из вас не остался у ручья, никто из вас не вернулся?
