Ознакомительная версия.
– Что Игорь не любит ее. Но и бросить его не может. Тоже страдает.
– Тогда не надо любить, – сказала Гел. – И все встанет на свои места. Или же нужно научиться управлять своей любовью, направлять ее на того человека, который подходит тебе, который не подлец, не предатель.
Юля поймала в зеркале лицо Жени Рейс и увидела, что та улыбается над наивностью Гел.
– Девочки, бог с ними, с мужчинами. У меня есть вино, посидим, обсудим все… – Юля вдруг почувствовала, что находится среди близких ей людей. – Расслабимся, помянем вашего Бахраха, а потом и наметим план действий…
В кармане проснулся и залился тонкой трелью телефон.
– Юля? Слушай меня внимательно, – говорил Шубин в трубку. – Герман только что вылетел в Москву, я проследил за ним до самого аэропорта, ты слышишь меня?
– Слышу…
Она почувствовала, как за спиной ее притихла Гел и затаила дыхание Женя Рейс.
На столе среди бокалов с вином и тарелками с закуской были разложены карточки – четыре штуки. По числу девушек – подставных фигур, как предполагала Земцова, работавших на Михаила Семеновича. Из них заполнены рисунками шрамов только три:
1) Гел – «5U» или «5И»; адрес в Москве: Софийская набережная, д. 18, кв. 3;
2) Катя Уткина – «ZА» или «2А»; адрес в Москве: Садово-Сухаревская, 28, кв. 81;
3) Женя Рейс – «1N» или «IN», без московского адреса…
На четвертой карточке было проставлено «Марина Смирнова» и адрес: «Москва, Большая Масловка, дом 25, квартира 263».
Комнату заполнил свободный и сильный голос великолепной Далиды. Гел, Женя Рейс и Земцова сидели за столом и ломали голову над карточками. За окном шел дождь, и янтарный свет, струящийся из всех светильников гостиной, заливал их головы и спины.
– Будем рассуждать логически, – говорила Земцова, рисуя в своем блокноте очередную схему отношений между Бахрахом и его подопечными. – Если у тебя, Гел, помимо конверта с адресом была фотография, то такая же фотография могла быть и у Кати Уткиной, и у Жени, если бы она согласилась работать с Бахрахом… То есть, другими словами, если Михаил Семенович решил оставить своему сыну, наследнику Дмитрию Бахраху, предположим, сундук с золотом и место, где он хранится, он зашифровал с помощью пяти знаков – шрамов, то каждая из девушек должна иметь при себе не только конверт с адресом следующей по логической цепочке девушки, но и фотографию того, кому они должны были вручить этот конверт. Правильно? Пусть девушек зовут: «А», «Б», «В», «Г» и «Д». Бахрах умирает, и его друг Роман Георгиевич, следуя договоренности, приносит Дмитрию конверт, в котором написана всего лишь одна фраза: «Найди „А“ там-то и там-то». Дмитрий разыскивает «А», и эта девушка отдает ему в руки еще один конверт, где сообщаются имя и адрес уже следующей девушки «Б». Если Дмитрий придет к «Б», а у нее не будет его фотографии, то никакого следующего конверта с информацией о третьей девушке он не получит – его же должны узнать, – значит, и у нее должна быть его фотография. Таким образом, он по цепочке встречается с девушкой «В» и наконец приходит к «Г» и «Д». Теперь у него, помимо конверта, который ему вручил нотариус, еще пять конвертов. Незадачливый Бахрах-младший в погоне за последним конвертом, в котором он надеется найти то, что укажет ему дорогу непосредственно к наследству, будет страшно разочарован, когда в последнем конверте он увидит чистый листок, а то и вовсе не будет пятого конверта. Пятая девушка «Д» (возможно, это должна была быть ты, Женя) наверняка окажется без конверта. Зачем конверт, когда на ней все заканчивается, обрывается, ведь она – последнее звено в цепи. Тем более что весь смысл этой головоломки заключается в том, чтобы Дмитрий увидел шрамы! И сложил их!
– Насколько я поняла, Дмитрий – не тот мужчина, чтобы в первую же встречу уложить девушку в койку, а потому у него нет ни единого шанса увидеть шрам…
– У него же и в мыслях ничего подобного не будет, – подхватила Гел. – Значит, твой гитарист будет слепо следовать адресам, которые найдет в конвертах в надежде открыть, как ты говоришь, последний конверт… А если его не будет, он не то что будет разочарован, он будет взбешен, он будет в ярости, а потому скорее запьет, чем пойдет по второму кругу, чтобы попытаться встретиться с нами, девушками, еще раз…
– Гел, но ты же – стриптизерша… – напомнила ей Юля. – И первая девушка. Твой шрам увидеть легко.
– Вот именно, стриптизерша, – подала голос Женя, внимательно слушавшая подруг, – а это значит, что для того, чтобы увидеть твой шрам, тебя вовсе необязательно укладывать, как ты говоришь, в койку. Дмитрий, приехав в Москву и разыскав бар «Черная лангуста», первым делом увидел бы тебя, Гел, на сцене, раздевающуюся…
– И увидел бы шрам, ты хочешь сказать? Ну и что с того?
– А то, – продолжала Рейс, – что Бахрах, зная о том, что тебе нравится твоя работа и что ты еще долгое время сможешь продержаться на сцене, всю ставку сделал как раз на тебя. И первой девушкой, которую должен был увидеть Дмитрий, должна была быть именно ты, Гел. Поэтому-то он и взял с тебя слово, что ты никогда не покинешь «Черную лангусту».
– Хорошо, – согласилась Гел. – Предположим, мы с ним увиделись. Он вошел в бар, где я танцевала на сцене, подошел к бармену и спросил, где можно найти Гел, и тот показал ему на меня. Он нашел бы способ познакомиться со мной. Я бы узнала его по фотографии. Что дальше?
– Ты отдала бы ему конверт, – подсказала Земцова.
– Правильно. Ведь это было бы именно то, чего я ждала и одновременно боялась больше всего. С одной стороны, получается, что я выполнила свою часть контракта и теперь свободна. Но с другой – я как будто бы уже и не нужна, а потому меня могут убрать, как лишнего свидетеля каких-то махинаций, к которым я имею самое прямое отношение, поскольку на документах проставлены мои подписи… Хотя на самом деле я далека от всего этого…
– Твои действия, Гел?
– Я бы сбежала. Через третьих лиц продала бы квартиру и исчезла бы из поля зрения Бахраха. Думаю, что то же самое сделали бы и остальные девушки.
– А как же тогда все те дела, вся документация, где вы проставляли свои подписи? Выходит, Бахрах был готов к тому, чтобы потерять вас всех, пятерых, в одночасье? – размышляла Юля. – Или как?
– Убили Катю Уткину, Гамлета, – напомнила Рейс. – Разве это ни о чем не говорит? Разве это не означает, что мы все пятеро, не считая Гамлета и остальных, тех, кто был посвящен в эту игру, должны умереть? Поэтому-то я и боюсь, поэтому-то Гел и сбежала из Москвы… На нас началась охота. Яд в конверте хирурга, это что – совпадение? А смерть Уткиной – тоже случайность?
– Но ведь и Бахрах тоже умер, – сказала Земцова. – А Дмитрия избил какой-то неизвестный, который хотел узнать, что в том письме, которое принес ему Роман Георгиевич.
– Значит, о существовании письма или наследства знает кто-то еще…
– Но в Москву-то первым рванул Герман, – осторожно вставила Гел. – И уже завтра утром он придет в «Черную лангусту» и будет искать меня, Гел!
– И не он один… Тот человек, который избил Дмитрия, тоже ищет Гел, но только не в «Черной лангусте», а в «Черном мангусте»…
– Но как узнал о Гел Герман и какое он вообще отношение имеет к этому письму и Бахраху? – удивилась Рейс.
– Абсолютно никакого. Помнишь Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев»? Там отец Федор подслушал о бриллиантах, спрятанных в стул, и отправился на поиски мебельного гарнитура. Вот так и Герман. Он мог увидеть, как Роман Георгиевич вручает Дмитрию конверт и как тот рвет его и бросает в корзину…
– Ему необязательно было это видеть. Дмитрий мог сам ему об этом рассказать. А Герман, не будь дураком и прикинув, что такой человек, как Бахрах, вряд ли станет посылать единственному сыну бессмысленное послание, решил сам, своими глазами прочесть это письмо. Нашел его в мусорном ведре, собрал по кусочкам, прочел, пораскинул мозгами, да и отправился в Москву искать меня… – всплеснула руками Гел. – И теперь за мной охотятся уже два человека.
– Бессмысленная охота… Да и охотники слишком разные… Я вот что думаю, девочки, – сказала Юля. – Если Герман отправился в Москву вслепую, ничего не зная ни о Гел, ни о планах Бахраха относительно своего сына, то тот, другой, знает побольше нас с вами. И мне кажется, что Дмитрий знает этого человека…
– Откуда такое предположение?
– Интуиция подсказывает. И разве не странно, что Дмитрия избили, а никто из администрации ресторана, ни Герман, ни эта рыжая девица, не вызвал милицию? Значит, он сам не захотел этого…
– Или этот человек ему пригрозил.
– Подождите… У него же есть особая примета. Как же я сразу не вспомнила?! Фиолетовое родимое пятно в пол-лица. Так мне, во всяком случае, сказала Лолита, – воскликнула Юля.
– Фиолетовое пятно? Но я тоже где-то уже видела родимое пятно, – нахмурилась Гел. – Ну конечно! Человек на лестнице – когда я спускалась из квартиры Михаила Семеновича. Это было в тот день, когда я прилетела из Москвы и обнаружила Бахраха мертвым в его квартире… Точно! Это был высокий человек, в годах, какой-то неприбранный и с огромным пятном на щеке. У него в руках еще был пакет с вишней. Вишня рассыпалась, потому что я налетела на этого человека. И чуть не сбила его с ног. После этого мы вместе собирали вишни на ступенях.
Ознакомительная версия.
