На этот раз его удостоили вниманием. Митя проворчал в ответ:
— Своим подельникам басурманин тоже, поди, многое обещал, да кроме смерти они ничего не дождались.
— Это обещание Чылгын кюрта более всего меня и беспокоит, — с жаром подхватил сыщик. — Шпион уже узнал и сообщил подельникам в Петербурге о тайной встрече. Отчего бы не вернуть дочку обер-полицмейстера нынче же? К чему ждать до завтра? Мне в голову приходит только одно объяснение: турок попытается сорвать переговоры, а может быть устроить скандал, чтобы предать огласке тайные планы… В любом случае, ему нужно, чтобы г-н Арапов и вся полиция Москвы не вмешивались в это дело еще сутки. Потому и дал слово не обижать малышку. Но его обещания — пустой звук, тут Митя прав. А слова в телеграмме жестокие: «засохла, придется выбросить».
— То есть вы хотите сказать… Возможно, душегуб уже… Убил девочку? — теперь и кавалергарда проняло, с него снова слетела вся претенциозная суета, как белые зонтики с одуванчика. Сидит покрасневший, напуганный.
Мармеладов молча кивнул. Алеша же уронил голову на руки и что-то зашептал. Все решили — молитву, но Митя, сидевший к брату ближе всех, вдруг удивленно вскинул бровь:
— Стихи?!
Монах тоже покраснел, от смущения.
— Да вот… Почему-то проплыли в голове строчки, будто бы облака по горизонту: «Цвет жизни сохнет от мучений, печально младость улетит…»
— Пушкин, — узнал Мармеладов. — Из ранних элегий.
— Как-то врезалось прежде в память. Мне все печальное легко удается запомнить, — оправдывался Алеша. — а теперь вот выплыло. Вы сказали «сохнет», я и откликнулся…
Митя смотрел на брата с восхищением.
— Алеша, милый мой, ты гений! Ведь это просто чудо — так угадать. А, Родион? Он-то не знал, что шпионы и раньше цитировали Пушкина для шифровальных целей.
— Я все больше убеждаюсь, что предатель из Петербурга, адресат Чылгын кюрта, является большим почитателем Солнца русской поэзии, — кивнул в ответ сыщик. — Может быть поэт поможет нам определить место, где держат девочку? Ведь очевидно, что на рынке турок больше не появится, мы его место раскрыли. Значит он должен сообщить, где его искать по необходимости и куда передавать весточки. Уверен, адрес конспиративной квартиры зашифрован в последней фразе.
— «Использую базилик». И что это значит? — почесал затылок Митя. — Вот уж не думаю, что у Пушкина где-то в поэмах встречается базилик.
— А может, тут нужна вовсе не ботаника, скорее архитектура? Вдруг имеется ввиду «базилика», — в голосе Алеши послышался азарт, не слишком пристойный для его сана. — В Москве много церквей построенных по такому принципу, с колоннами внутри.
— В церковь турка вряд ли пустят, особенно с похищенной девочкой. Разве только опять гипноз… Хотя нет, сейчас во всех храмах праздничная суматоха, много людей. Не сможет всех скопом околдовать, — рассуждал вслух Мармеладов. — Ладно, отправимся по этому следу, других-то все равно не наблюдается. Давайте вспомним все церкви, что упомянуты у Пушкина и выберем, какая среди них — базилика и там…
В этот момент игривый весенний ветер широко распахнул окно трактира. Откуда-то издалека долетела песенка:
— Мы завьем венки Да на все святки.
Митя заметил, как замер его приятель с поднятой рукой и остекленевшими глазами, словно с разбегу натолкнулся на кирпичную стену, а та моментально обрушилась, не оставив осколков и известковой пыли. Выглядел Мармеладов довольно потешно, однако никто не улыбнулся.
— Венок, — пробормотал сыщик. — Вот оно… Венок!
Неожиданные озарения редко воспринимают как чудо, обычно люди спешат отмахнуться: подумаешь, случайное совпадение. Однако в Духов день все видится несколько иначе и Алеша, пересказывая потом эту историю, всегда добавлял, что не ветер то был вовсе, а дыхание Господа. Стало быть, нужное для спасения Анастасии слово появилось по воле Его. Оттого он тотчас же вознес благодарственную молитву, от всего сердца, хотя и не переставал прислушиваться к словам Мармеладова.
— Венок, господа. Ключевая улика! В этом деле много загадок, но одна не давала мне покоя: зачем похититель оставил венок в вагоне конки? Девочка пошла с Чылгын кюртом сама, в гипнотическом трансе, никакой борьбы ее было. Веночек упасть с головы Анастасии не мог. Стало быть, турок нарочно бросил его под сиденье. Но для чего?
Сыщик обвел взглядом всех присутствующих, те лишь пожимали плечами или качали головой. Пока никто не догадался, к чему он клонит.
— Мы уже изучили характер шпиона, — продолжил Мармеладов. — Он хитрый, изворотливый, любит и умеет составлять коварные планы. А еще, судя по издевкам над филерами, совершенно не уважает своих преследователей. Венок, оставленный в вагоне — это вызов. Он сразу дал понять, что собирается сделать с Анастасией и предложил нам остановить сей замысел.
— Да что же с девочкой, говори толком! — почтмейстер всплеснул руками, перевернув остывший чай на колени Ершову. Кавалергард зашипел, отряхивая безнадежно испорченные белые лосины, но Митя даже не обернулся.
— А что делают с венками на Духов день? — спросил в свою очередь сыщик.
— Известно что. Юные девицы пускают их на закате по реке, — улыбнулся Алеша, хотя казалось бы, должен клеймить дремучие суеверия. — У кого поплывет венок, год хороший будет, а чей потонет — жди беды или…
— Смерти, — докончил за брата почтмейстер.
Алешина улыбка моментально увяла, монах перекрестился и стал читать новую молитву.
— К сожалению, я пришел к тем же выводам, — кивнул Мармеладов. — Сегодня на закате Чылгын кюрт бросит девочку в реку. Связанную, как венок.
— И она вряд ли сможет выплыть, — мрачно подытожил Митя. — До заката меньше часа. Успеть проверить все реки вряд ли получится, но не будем же мы сидеть, сложа руки?
— Нужно действовать, — поддержал Ершов, забывая о мокрых штанах. — Наймем лодки, поплывем по Москве-реке и по Яузе. Авось, перехватим злодея и спасем Анастасию!
Митя крикнул полового, швырнул тому пригоршню денег, не глядя, не соображая даже, что дает намного больше, чем стоил весь их обед, не слушая россыпь льстивых благодарностей.
Мармеладов остановил обоих решительным жестом.
— Эх, вояки… Вперед, в атаку! Бей-коли врага. Именно такой бесполезной суеты турок от нас и ждет?! Не обижайтесь, но прямолинейность ваших действий предсказать сможет даже гимназист, что уж говорить
