– Солнышко ты мое! – расплылся он.
Чмокнул ее в макушку.
Страшно всегда радовался, когда удавалось принизить жену, укротить ее норов. И, кажется, вправду думал, что он в очередной раз победил, супруга признала его главенство.
Адель давно уже с ним – самовлюбленным, косным и сексуально не слишком привлекательным – жила без радости. По-хорошему бы надо развестись, да еще, по возможности, кусочек имущества оттяпать, обзавестись собственной, пусть небольшой, квартиркой. Без денег, что муженек дает «на булавки», она обойдется – во-первых, не слишком тот щедр, а во-вторых, она и сама зарабатывает. Другое жаль. Ради мифической свободы терять статус. Все-таки Гришка, пусть не Чайковский, но композитор. Мотивчики его попсовые в их городке чуть не из каждой второй машины звучат. Популярность, соседи здороваются с пиететом. И в столице у мужа есть связи – тоже чрезвычайно полезно для ее далеко идущих планов.
А что жизни учит, высказывает свое мнение (всегда критическое) по поводу всех начинаний молодой супруги – раздражает, конечно, но, с другой стороны, даже приятно, что кому-то она небезразлична. В детстве-то, в школе, никто ею не интересовался. Попади она под машину – только подружки поплачут.
К тому же, если разведется – Иннокентий Степанович, наверно, больше ее видеть не захочет.
Иннокентий Степанович – Гришкин друг. Вместе с мужем когда-то в детский сад ходили, в школе учились. Сейчас тоже общаются. Заглядывают друг к другу в гости, вместе выпивают, вспоминают безумства молодости, обсуждают, как положено мужчинам, политику и женщин.
Казалось бы, что Адели до него? Иннокентий Степанович старше ее почти вдвое. Внешне невзрачен. Живет в месте романтичном – на скале, с видом на море, но домик – халупа халупой. Должность ничтожная – доктор в районной поликлинике. Одевается импозантно, но хороших рубашек у него, в отличие от Гришки, всего три (Адель пересчитала). Однако неожиданно для всех, особенно для собственного ее супруга, сложились у них очень теплые, доверительные отношения. Ничего сексуального, избави бог. Адель, может, не возражала бы. Но дядя Кеша – человек порядочный, никогда не позволит себе друга предать.
Началась их с Аделью симпатия на свадьбе. Гришка в торжественный день вел себя безобразно. В загсе-то держался соколом – нежно вел ее под ручку, растворял перед юной супругой двери. Зато в ресторане быстренько набрался и начал перлы выдавать – слушать тошно. Например, кричал одному из друзей:
– Ну? Какую кошечку я себе завел, а? Завидуешь?
А другому (очень пожилому, бедно одетому) назидательно втолковывал:
– Супружницу лучше всего бедную, молодую и глупую брать! Всегда тебе в рот смотреть будет!
А рядом жена того мужика стоит! Дама в возрасте! Естественно, все слышит!
Иннокентию Степановичу новоиспеченный муженек тоже толкнул речь про полную никчемность супруги. Снисходительно резюмировал:
– Только мордашка смазливая все искупает.
А Гришкин друг (хотя с виду тоже лопушок, типичный интеллигент) возьми, да смело ответь:
– Ладно, Гриша, не выделывайся. Эта девочка еще тебя за пояс заткнет.
Адель опешила. Муженек, кажется, тоже. Впрочем, быстро взял себя в руки. Расхохотался:
– Нет, Кешка, это ты брось. Умных жен я себе никогда не брал. Видно, планида такая.
Игриво ущипнул супругу за щечку и ушел под руку с одним из гостей.
Иннокентий Степанович остался подле Адели. Сочувственно улыбнулся расстроенной юной жене. Спросил:
– У вас образование какое?
– Университет дружбы народов, факультет журналистики.
– Серьезно, – оценил он. – Но работать вам Гриша, конечно же, запрещает.
– Пытался запретить, – кивнула она. – Но я все равно уже устроилась. На местный телеканал.
– Замечательно! – В его глазах засветился неприкрытый интерес. – Я искренне вам желаю сделать самостоятельную карьеру.
– Спасибо, – слабо улыбнулась Адель. – Я буду стараться.
Хотя пока дела у нее на работе шли совсем неважно. Диплом столичного университета никого особо не впечатлил: «Зато опыта у вас никакого!»
На должность взяли самую низовую – младшим редактором. А чтобы в кадр попасть (уверяли старожилы), нужно прождать минимум пару лет. И то, если никто из блатных вперед не всунется.
Гриша же – хотя на телевидении городском его прекрасно знали – помогать ей не собирался. Наоборот, пригрозил:
– Если будешь на работе задерживаться – сразу генеральному позвоню, он мой хороший знакомый. Мигом тебя уволит.
«Выходила замуж за блестящего мужчину, звезду, – переживала Адель. – А на деле: тиран самый настоящий».
Пока добивался ее внимания, Гриша вел себя благородно. Цветы, подарки, две песни ей посвятил, а выслушивал с каким вниманием! Но стоило ей стать женой – тут же из музы превратилась в кошечку. Внимания от супруга получает не больше, чем домашним животным уделяют. А она-то, наивная, надеялась с его помощью звездой стать!
Однако вдруг – через пару месяцев после свадьбы – Адель вызвал генеральный директор канала. Девушка явилась в приемную на дрожащих ногах. В огромный свой кабинет шеф ее не пригласил. Встретил в приемной, окинул оценивающим взглядом, буркнул:
– Ты и есть та самая Адель? Ну, пошли!
Привел в студию, посадил перед камерой, велел:
– Валяй, говори.
– Что? – растерялась она.
– Что хочешь, – начал раздражаться генеральный. – Вышел зайчик погулять – и так далее.
– О’кей, – кивнула Лопухина.
Дождалась, когда вспыхнет красный глаз записи, бодро начала:
– Сегодня хмурым апрельским утром на городском телеканале происходит триумфальное рождение новой звезды. Все цветы на рынке скуплены, плотную толпу поклонников сдерживает милиция, местные бизнесмены и чиновники отменяют деловые встречи, во всех программках подчеркнуто время ее передачи. Итак, Адель Лопухина впервые выходит в эфир!
– Достаточно, – оборвал ее вдохновенную речь генеральный.
Попросил оператора:
– Дай посмотреть.
Лицо – сонное, равнодушное.
Непонятно: нравится ему или нет.
– Ну, что? Любит меня камера? – не выдержала Адель.
– Сойдет, – усмехнулся шеф. – Только рот не криви. – И коротко приказал: – С завтрашнего дня работаешь корреспондентом в отделе новостей.
– Вау! – не сдержалась девушка. – Спасибо вам огромное!
А генеральный скупо улыбнулся:
– Это ты Кешке спасибо скажи.
– Кому? – опешила Адель.
– Иннокентию Степановичу. Мы с ним давно знакомы. Очень за тебя просил.
«Вот это, – мелькнуло у нее, – мужик! Лучше б я за него замуж вышла!»
…На работе в отделе новостей Адель (как и боялся муж) пропадала целыми днями. Бралась за любые темы – хоть заседание городской администрации снимать, хоть драку в ночном клубе, лишь бы наработать опыт. Постоянно приставала к опытным журналистам с вопросами. Неотрывно, будто хорошее кино смотрела, наблюдала, как коллеги проводят прямые эфиры.
– Молодец, Адель, так и надо. Таланта у тебя особого нет – зато хватка бульдожья, – посмеивался над ней криминальный хроникер Костик.
Работа ей нравилась. Правда друзей среди коллег завести не удалось. То ли она, «молодая, да ранняя», всех раздражала, то ли просто по жизни: телевидение – гадючник.
Единственный – в этом городе! – друг только был: Иннокентий Степанович.
Его – с тех пор как помог ей на телевидении продвинуться – Адель среди гостей мужа выделяла. Всегда старалась сесть рядом, когда говорил, заглядывала в рот. Рассказывал Иннокентий Степанович (о литературе, музыке, медицине) – просто заслушаешься. Ее тоже всегда выслушать был готов. И советы давал.
…Адель в принципе не выносила, когда ее учат. В университете преподаватели даже баллы ей на экзаменах снижали за то, что все подвергала сомнению и спорила с ними безо всякого уважения к регалиям. А вот Иннокентия Степановича слушаться ей хотелось. Потому что верилось: он не покрасоваться хочет, но искренне ей помочь.
Насколько все-таки разные они с Гришкой!
Если муж – по повадкам – напоминал ей подростка, то друг – по поведению, не по внешности! – годился на роль старца. Не просто умного, а вроде оптинского. Понимающего, всепрощающего. У Адели сразу настроение повышалось, когда он в гости заглядывал. Всегда сама старалась проводить его в гостиную, заварить чаю, поговорить.
Гришка даже забеспокоился, однажды подозрительно спросил:
– Ты не влюблена часом в моего Кешку?
– Глупости, – отрезала Адель.
И не соврала.
Влюбиться – значит, секс. А какой может быть секс с отцом, гуру, жилеткой для слез и сомнений?!
Иннокентий Степанович продолжал ее опекать. Направлять – очень умело и незаметно.
…В университете она учила французский, язык в путешествиях не самый полезный. Муженек ей уже весь мозг прокапал, чтоб английский освоила. Однако Адель за учебу браться даже не думала – потому что хорошую вроде идею Гришка в неприятные слова облекал:
