Лесли распахнул дверцу и сказал:
— Садитесь. Я вижу, вы основательно промокли…
Новые пассажиры вошли в машину. Они были в ужасном состоянии: оба промокли до нитки, по лицам и по одежде их струились ручьи, будто этих людей только что вытащили из воды.
— Снимите плащ, — скомандовал Лесли. — У меня найдется сухой носовой платок, хотя, конечно, вам больше пригодилась бы купальная простыня.
Девушка улыбнулась.
— Право, вы очень любезны, — сказала она. — Но мы испортим вашу машину…
— Ничего страшного, — ответил Лесли. — К тому же это и не моя машина. Во всяком случае, мистер Стендертон, пересев к нам, привел бы ее в еще более ужасное состояние.
Лесли мысленно спрашивал себя, чего ради Гилберт вздумал пригласить именно этих людей занять место в машине.
Старик мягко улыбнулся, и первые же произнесенные им слова рассеяли недоумение Лесли.
— Мистер Стендертон всегда очень внимателен ко мне, — негромко произнес он.
Голос его был мягок и мелодичен, а говорил он так, как говорят люди образованные.
Лесли улыбнулся: он привык к тому, что у Гилберта бывали самые разные, в том числе и весьма экстравагантные знакомые. Теперь вот выяснилось, что он водит дружбу и со странствующими музыкантами. О том, что новые его спутники были музыкантами, он догадался потому, что из-под плаща, наброшенного на плечи старика, выглядывал гриф скрипки.
— Значит, вы знакомы с ним?
— О да, — закивал головой старик.
Он вытащил из-под полы свой инструмент, и Лесли увидел, что это была очень старая скрипка. Старик быстро осмотрел ее, а затем, убедившись, что скрипка в сохранности, со вздохом облегчения осторожно положил на колени.
— Надеюсь, скрипка не пострадала? — спросил Лесли.
— Нет, сэр, — ответил старик. — Я боялся, что этот день дурно кончится…
Он помолчал минуту.
— Моя внучка также играет, причем, неплохо… Мы не любим большого скопления народа, но зато в этом случае удается выручить больше денег, а наше положение, — добавил он, улыбаясь, — не позволяет нам отказываться от заработка.
Гроза утихла; автомобиль теперь ехал по дороге, чуть смоченной дождем, и Гилберт передал управление машиной своему шоферу.
— Мне, право, очень жаль… — начал было шофер.
— Ей Богу, не стоит об этом говорить, — улыбнулся Гилберт. — Нечего стыдиться того, что боишься грозы. В свое время я также боялся грозы, но потом мне удалось пересилить свой страх. Существуют пороки и похуже, — добавил он вполголоса.
Шофер пробормотал несколько благодарственных слов, затем отворил дверцу автомобиля, и Гилберт присоединился к сидевшим в салоне пассажирам. Он пожал руку старику и приветливо улыбнулся девушке.
— Я сразу узнал вас, — сказал он. — Это мистер Спрингс, — представил он старика. — Он мой давний друг. Если вам приходилось обедать в Сент-Джонс-Вудс, то вы, должно быть, слышали во время обеда его скрипку. Не так ли, мистер Спрингс? — обратился он к старику. — Вы тогда играли…
Он оборвал фразу, а старик мягко улыбнулся и утвердительно кивнул.
— Во всяком случае, — продолжал Гилберт, — было бы бесчеловечно с моей стороны допустить, чтобы вы вместе с внучкой захлебнулись в потоках воды на дороге. Не говоря уж о том, что вас могла поразить молния…
— Разве такая опасность существует? — изумленно переспросил Лесли.
Гилберт нахмурился.
— Я заметил, когда мы ехали, как в одного беднягу ударила молния, — сказал он. — Вокруг него тут же собралась большая толпа, и поэтому я не остановил машину и не позаботился о нем. Это было ужасное зрелище…
Он выглянул в окно и добавил:
— Нас настигнет еще одна гроза, уже в Лондоне, но в городе она не производит такого жуткого впечатления, как в сельской местности. Высокие дома и крыши, заслоняющие небо, действуют на нервных людей успокаивающе…
В Белхеме они попрощались со стариком и его внучкой, а затем продолжали свой путь. Оставшись наедине со своим другом, Лесли изумленно поглядел на него.
— Вы удивительный субъект, — сказал Лесли. — Удивительный и загадочный… Еще сегодня утром вы представлялись человеком с расстроенными нервами, настоящей развалиной…
— Разве я так говорил?
— Не совсем так, — ответил Лесли. — Но я именно таким образом истолковал ваши слова. А затем, во время этой ужасной грозы, которая и на меня нагнала страху, вы вдруг спокойно взяли на себя управление автомобилем, а в довершение всего оказались еще и спасителем этого старика…
Гилберт на мгновение задумался, а затем усмехнулся.
— Существует масса самых разных проявлений нервного состояния, — сказал он. — Поэтому не удивительно, что мое нервное состояние несколько отличается от нервного состояния моего шофера. А что касается старика, то он играет в моей жизни весьма важную роль, хотя сам и не ведает об этом…
Голос Гилберта звучал торжественно. Он вздохнул и продолжил, поймав на себе любопытный и недоумевающий взгляд своего друга.
— Не знаю, что именно заставило вас прийти к выводу, что я — нервный человек, — пожал он плечами. — Кроме того, ваше определение меня как «развалины» довольно оскорбительно, принимая во внимание, что я на этой неделе должен был жениться…
— Возможно, что именно это и является причиной вашей нервозности, — задумчиво возразил Лесли. — Я знаю многих людей, сильно нервничавших в ожидании этого события. Взять, например, Типпи Джонсона: он попросту сбежал.
Гилберт грустно улыбнулся.
— Я предпринял нечто иное, но это иное равносильно бегству, — сказал он. — Я попросил отсрочить свадьбу.
— Но почему? — недоуменно осведомился Лесли. — Я собирался спросить об этом у вас еще сегодня утром, но затем забыл. Миссис Каткарт сказала мне, что вы хотите отложить свадьбу на неопределенный срок.
Несмотря на то, что Гилберт не выражал желания продолжать разговор на эту тему, словоохотливый Лесли стал увещевать друга:
— Примите дар, ниспосланный богами! Вы ведь служите в министерстве иностранных дел, вам предстоит блестящая карьера, ваша невеста — очаровательная и красивая девушка, вы богаты…
— В последнем, кажется, убежден весь Лондон, — резко заметил Гилберт. — Между тем, кроме моего жалованья, у меня нет ничего. Этот автомобиль, — продолжал он, поймав вопросительный взгляд Лесли, — хоть и принадлежит мне, но является подарком моего дяди, и я не уверен, что он не выразит желания получить его обратно, прежде чем я успею продать его. К счастью, Эдит совершенно равнодушна к роскоши. Зато я уверен: три четверти всего внимания, уделяемого мне другими, основаны на легендах о моем богатстве. Люди воображают, что я являюсь наследником моего дяди…
— А вы разве им не являетесь? — удивился Лесли.
Гилберт покачал головой.
— Мой почтенный дядя недавно изволил выразить желание, чтобы все его состояние перешло в руки общества, столь внимательного к нуждам животных, — к собачьему питомнику в Беттерси.
Добродушное лицо Лесли вытянулось:
— И вы рассказали об этом миссис Каткарт?
— Мисс Каткарт? — переспросил изумленный Гилберт. — Нет. Я полагал, что это излишне. Ведь, — добавил он, улыбаясь, — Эдит выходит за меня замуж не ради денег — она не нуждается в средствах. Так же, как и я женюсь на ней вне зависимости от ее имущественного положения.
Остаток пути приятели проехали молча, а на углу Сент-Джеймс-стрит они распрощались.
Гилберт подъехал к маленькому меблированному особняку, который он снял для себя год тому назад, внеся оплату вперед. В те времена его виды на будущее были более радужными, чем сейчас.
Гилберт Стендертон принадлежал к одному из тех своеобразных семейств, которые состоят преимущественно из кузенов и племянников. Его дядя принял на себя заботы о мальчике. Благодаря дядиным связям, Гилберту удалось поступить на службу в министерство иностранных дел. Более того, дядя собирался сделать его своим наследником, а так как он был из числа людей, никогда не скрывающих своих намерений, то он постарался распространить весть о блестящем будущем Гилберта по всему островному королевству.
Примерно за месяц до того времени, с которого начинается это повествование, дядюшка поразил родственников кратким извещением об изменении своей последней воли; Гилберту, например, он завещал теперь всего лишь тысячу фунтов; правда такая же сумма выделялась и каждому из всех прочих племянников.
Гилберт отнесся к этому сообщению довольно равнодушно. Единственное, что несколько смутило его — это мысль, что, быть может, он чем-либо обидел своего вспыльчивого дядюшку, но он слишком уважал этого старика, чтобы изменить свое отношение к нему из-за сообщения о том, что он лишается наследства.
Глава 3.
ГИЛБЕРТ НЕОЖИДАННО ИСЧЕЗАЕТ
Гроза разразилась над Лондоном как раз в то время, когда Гилберт переодевался в вечерний костюм. За окном ежеминутно вспыхивали зловещим светом молнии и дом дрожал от громовых раскатов.
