Человек вздохнул в предвкушении, стараясь впитать каждую деталь, каждую мелочь предстоящей игры. Скоро начнется, наверное… Одевшись, он присел на «кассоне» и прислушался к происходящему в эти секунды в собственной душе. Посидел с закрытыми глазами. Ничего особенного он не услышал, включению мешали воспоминания о заплаченной немаленькой сумме. Однако же и впечатлений за такие деньги можно ожидать не слабых. И человек из парка на всякий случай иронично попрощался со своим настоящим.
Он оглядел музейный зал. Деревянные переплеты стен и их темно-зеленая гобеленовая поверхность поднимались высоко, в высоте неясно ощущалась громада дворцовой люстры. Вдруг на ней замерцали все свечи и озарили зал ярким светом. Человек вздрогнул, обвел взглядом гобелены стен и словно впервые увидел картины. Их было много, большинство изображало прекрасных женщин с младенцами. На других были благородные старцы или юноши с ангельскими лицами.
«Надо же, — усмехнулся человек из парка, — сколько людей, и ни одного живого человека. Кроме меня. Хотя это еще вопрос, кто из нас более живой…»
Он уловил какое-то легкое движение у своих ног, опустил голову и вздрогнул, испугавшись до холода в щеках. Это была черная кошка. Она прошла мимо, запрокинув свою треугольную мордочку, посмотрела ему прямо в глаза долгим изучающим взглядом и, передумав уходить, присела у его ног и громко сказала: «Мяу!» Его так потрясла эта кошка, казалось, взявшаяся ниоткуда, что он смотрел на нее, как на что-то нереальное. Однако ироничный ум подсказал: «Ты же мог спрятаться, вот и она тоже». Он присел на корточки, почесывая у кошки под шелковым подбородком: «Пусси-кэт! Славная кошечка! Мыс тобой решили развлечься!»
Внезапно откуда-то сверху отчетливый женский голос позвал:
— Кис! Кис! Ну, куда же ты делась, Ночка?
Мысли заметались, как кучка бильярдных шаров, разбитых ловким ударом. От лица снова противно отхлынула кровь, сердце забилось в горле. Уборщица? Дежурная?! Какого черта! Он поднял голову, прислушиваясь и готовясь к жалким оправданиям и глупейшим уверениям, что он американский гражданин, заснул в зале, ничего украсть и в мыслях не имел… Грудной голос вдруг перешел на итальянский, и на этом темпераментном языке стал ругать кошку последними словами, требуя, чтобы она немедленно вернулась домой. Человек из парка с изумлением увидел обладательницу голоса: из круглой картины под названием «тондо» перегнулась через край рамы очаровательная итальянка. Энергично жестикулируя, она призывала кошку к себе. В той же картине, в глубине переговаривались двое мужчин. Называя девушку Симонеттой, они просили ее говорить потише. Но Симонетта отмахнулась от них, да так энергично, что живой виноград, обвивавший круглую картину, сорвался. К ногам игрока упала толстая гроздь. Ночка тем временем словно раздумывала, глядя то на мужчину, то на свою хозяйку… А хозяйка так кискала, что чуть не вываливалась из тондо. И все же одержала победу: кошка одним прыжком вернулась в картину и замерла рядом с Симонеттой.
Время завертелось, исчезло настоящее, прошлое, будущее, игра стала реальностью. Человек из парка уставился на картину. Он только что своими глазами видел, как звала кошку девушка, как что-то шипели ревнивые ухажеры, как сидела у его ног кошка по имени Ночка. И виноград — он держал его в руке, настоящий, между прочим, виноград!!! Все было живое! Но сколько он ни выпучивал глаза, картина не оживала. Секунду назад все было реальным, а сейчас стало лишь нарисованным.
Человек подошел к картине поближе. Пропорции тела юной красавицы были слегка вытянутыми. Маленькая голова с развевающимися волосами, высокая нежная шея — словно прекрасный цветок на длинном стебле. Лицо Симонетты с удлиненным овалом, казалось, излучало свет. Оно было живым и нарисованным одновременно, притягивало взгляд великолепными чувственными губами, чуть вздернутым носиком, высоким чистым лбом и большими серыми глазами с красивым разрезом. Фигура и лицо светились неподвластной сиюсекундной моде красотой, линии были настолько плавны и музыкальны, что человеку из парка показалось, будто он слышит нежную мелодию.
Мужчина вспомнил, что свою старую одежду ему следовало положить в сундук. Он снова откинул крышку «кассоне» — и вздрогнул. В сундуке лежал мужчина в форме то ли охранника, толи милиционера. Он машинально потрогал его шею. Еле теплый. Труп, что ли? Как он мог не заметить его, вынимая одежду дожа?! Белая подкладочная ткань, флизелин, просто поднялась вместе с крышкой. «Значит, под роскошным карнавальным костюмом дожа лежал труп», — очень быстро соображал игрок. Он захлопнул крышку. «Это игра! — панически ухало сердце. — Они обязаны меня развлекать и пугать, вот они и пугают! Ты же платил за адреналин! Получи в чистом виде!» Но он ничего не мог поделать со своим животным страхом. Та страна, от которой он когда-то сбежал, с ее спецслужбами и прочими ужасами внезапно показалась ему не умершей, а лишь притаившейся на время. Заманили?! Специально, чтобы отомстить и уничтожить!
На всякий случай он отошел подальше от сундука. Огляделся, швырнул свои вещи в камин. «Наверняка это муляж или манекен. А может, каскадер, умеющий надолго задерживать дыхание». Человек из парка почти успокоился. Ну конечно, это же игра! Если они сумели оживить картину с Симонеттой и незнакомцами, как в фильмах про Гарри Поттера, то и трупов могут сюда положить сколько угодно… Правда, то кино, там с помощью компьютера что хочешь можно нарисовать… А здесь все так реально!.. Как это сделано?
Внезапно вспыхнул огонь в камине, и человек отвлекся от трупа в сундуке. Загорелась его одежда. Он удивился — ведь музейные камины наверняка не должны работать! И дымоходы должны быть заложены, иначе кто угодно может попасть внутрь и вынести все что угодно! Совки! Идиоты! Накатило раздражение. «Черт! Как же я выйду отсюда и в чем? В костюме дожа?! Решат, что я городской сумасшедший». А языки пламени не только яростно сжирали его тонкий джемпер и брюки от Армани вместе с туфлями от Валентино, но и озаряли огненным заревом все огромное помещение. В отблеске каминного огня зал выглядел старинным и величественным.
«Как это сделано?» — вновь подумал человек, одетый дожем. Ему, технарю до мозга костей, было особенно интересно не только то, что происходит, но и как. Он задумчиво положил в рот сочную виноградину и вдруг почувствовал дикий голод. Только сейчас он вспомнил, что ел сегодня один раз, и эта еда была завтраком. Тут створки резного буфета распахнулись и на роскошных блюдах явились всевозможные закуски и салаты. Чего здесь только не было! В большой венецианской ладье горкой застыл салат оливье. На длинном блюде, выставив голову и хвост, лежала устланная кольцами лука и ягодками клюквы тонко нарезанная сельдь. Рядом с ней на круглой фаянсовой ракушке пристроилась гусиная печенка фуа-гра с трюфелями, а на плоском серебряном подносе, на крахмально-белом полотенечке лежал черный и белый хлеб.
Ночной музейный гость сглотнул слюну. Он уже намеревался достать одно из блюд, как кто-то положил руку на его плечо. Страх железными пальцами сдавил шею человека из парка и перекрыл дыхание, те же пальцы на мгновение сжали диафрагму, желудок, кишечник и сердце. И сразу отпустили. Он мог поклясться чем угодно, что еще минуту назад был в музейном зале один. «Не забыть, что это игра, — скрипнул он зубами. — Главное — не забыть». И обернулся. Перед ним стоял странного вида мужчина с масляным старинным фонарем в руках. Он убрал руку с плеча человека и буднично спросил:
— Можно мне разделить с вами трапезу?
— В-вы кто? — чужим голосом спросил его музейный незваный гость.
— Я — Диоген, — представился незнакомец. — А как к вам обращаться?
— Стив, — машинально ответил тот. И тут же спросил: — Откуда вы появились?
Диоген молча указал на картину, висевшую в глубине зала. Там сейчас были лишь пустая бочка и темно-коричневая пустота. Стив смутно помнил, что во время экскурсии он вполуха слышал что-то об этой картине, вернее, даже не о ней, а о человеке, стоявшем сейчас рядом с ним, о Диогене. Теперь он внимательнее рассмотрел его. Маленького роста, смуглый. В темных густых, давно не чесанных волосах и бороде торчат соломинки. Седина укрывала темную бороду инеем. Глаза Диогена, будто два коричневых каштана в окружении мелкой изморози морщин, светились умом. На нем был легкий плащ, на босых ногах сандалии.
— Что вы здесь делаете? — поинтересовался Стив, понимая весь идиотизм вопроса. Его можно было спросить о том же.
— Ищу человека, — просто ответил Диоген. В подтверждение своих слов он встряхнул масляной лампой, и ее фитилек загорелся ярче. И он снова с какой-то не сегодняшней учтивостью спросил:
— Вы не против, если я разделю с вами поздний ужин?
— Почему бы нет? Вдвоем веселее! — хмыкнул Стив, входя во вкус приключения.
