— И у вас есть твердые основания подозревать меня в этом? — спросил он, стараясь говорить спокойно.
— Твердее не бывает, — кивнул седовласый. — Так что собирайтесь. — Затем он обернулся к своим спутникам и сказал:. — Приступайте к обыску.
Берлину, таким образом, не осталось ничего иного, как смириться со своей судьбой. Поняв это, он больше не возражал и не спорил.
Уже к первому допросу Берлин успел окончательно взять себя в руки и теперь выглядел настоящим и стопроцентным воплощением непоколебимости, принципиальности, чувства собственного достоинства и всего того, что могло понадобиться достойному человеку, попавшему в затруднительную ситуацию.
Берлин сидел на стуле, глядя прямо перед собой, царственно выпрямив спину и положив правую руку на столешницу. («Ни дать ни взять — плененный Цезарь на допросе у дикарей», — подумал, разглядывая его, пожилой следователь.)
Ночью бизнесмен заявил, что «чертовски устал» и что не намерен («да и не способен», — быстро добавил он) отвечать на вопросы следователя, пока хорошенько не выспится. Пожилой следователь дал ему такую возможность. Однако в восемь часов утра Берлина подняли с нар и привезли в этот кабинет.
Пожилой следователь откинул со лба прядь потных седых волос, затем, вынув изо рта сигарету и стряхнув пепел в круглую железную пепельницу, стоящую на столе, сказал:
— Борис Григорьевич, вы являетесь одним из главных акционеров нефтяной компании «СНК»…
— Являются вампиры и вурдалаки, — агрессивно перебил его Берлин. — А я — просто акционер.
— Положим, что так, — мягко согласился следователь. — В вашем кабинете было найдено радиоустройство, связанное с…
— Я ничего не знаю ни про какое устройство, — немедленно парировал Берлин.
Пожилой следователь посмотрел на него с сожалением.
— Вы избрали неправильную тактику, Борис Григорьевич, — грустно сказал он. — Вы, вероятно, надеетесь спровоцировать меня на хамство и грубость? Поверьте, это ни к чему не приведет. У биты слишком важные и влиятельные люди. Это не какие-нибудь бизнесмены, все трое — представители закона в нашей стране. Понимаете? Закона! — Следователь позволил себе чуть-чуть повысить голос. — И если мы сообщим прессе все известные нам факты — пресса… та самая пресса, которая встает на вашу защиту при каждом удобном и неудобном случае… так вот, эта самая пресса попросту размажет вас по стенке. И ни один… слышите, ни один журналист не встанет на вашу защиту, какими бы байками о суровом обхождении вы его ни потчевали.
Пожилой следователь глубоко затянулся сигаретой, выпустил целую тучу сизого дыма и вновь стряхнул пепел.
— Итак, — продолжил он, — в вашем кабинете, расположенном в Большом Колпачном переулке, нами было найдено радиоустройство. Оно оказалось связано с рацией, которую мы нашли в кармане человека, осуществившего покушение. Что вы об этом скажете?
Берлин нервно пожал плечами:
— Я же говорю: ничего об этом не знаю.
Следователь откинулся на спинку стула и с любопытством посмотрел на бизнесмена.
— Вы очень уверенно себя ведете, — сказал он после паузы. — Неужели вы так верите в свою безнаказанность?
— А что? — вздернулся Берлин.
— Да ничего, — пожал плечами следователь. — Просто меня давно интересовал этот вопрос. Мне, видите ли, всегда казалось, что люди, подобные вам, должны просыпаться по ночам в холодном поту от всего, что они за свою жизнь понатворили. И от страха перед неминуемой расплатой.
Красивое лицо Берлина исказилось гримасой неприятия.
— Я же сказал: я не вампир и не вурдалак, — резко ответил он. — И я не «натворил» в жизни ничего, в чем мне пришлось бы раскаяться. А если и натворил, то не больше вашего.
Пожилой следователь едва заметно усмехнулся и покачал головой:
— Вот уж с этим не соглашусь. Мы с вами живем по разным принципам, а значит, и дела делаем разные. И если уж называть вещи своими именами, вы отнимаете у людей последнюю рубашку, а я даю им защиту от таких, как вы.
Лицо бизнесмена перекосилось еще больше.
— Чушь! Я не делаю ничего плохого. И защита ваша — мнимая. Иллюзия — и только!
Некоторое время собеседники молчали, сверля друг друга взглядами. Наконец следователь миролюбиво качнул головой:
— Ладно. Пофилософствовали, и будет. Продолжим допрос. Итак, вы утверждаете, что не знаете, как к вам в кабинет попало радиоустройство?
Берлин усмехнулся:
— У меня есть одна версия, но она вам не понравится.
— Ничего, переживу. Излагайте.
— Я думаю, вы мне его и подбросили.
— Интересное соображение. Но не оригинальное. — Следователь вмял окурок в пепельницу и достал из пачки новую сигарету. — Вы знакомы с человеком по имени Геннадий Кизиков?
— А кто это?
Серые глаза следователя сузились и стали похожи на две щелки:
— Я думал, вы сами мне об этом скажете.
Берлин нахмурил лоб, словно пытался припомнить это имя. Потом покачал головой и сказал:
— Нет, не помню.
— Хорошо, я вам помогу. Геннадий Кизиков числится охранником в отделе безопасности фирмы «СНК» и в настоящее время прикомандирован к вашему офису.
— Только и всего? — Берлин покровительственно улыбнулся. — Помилуйте, господин следователь, я ведь не обязан знать всех своих охранников, правда? Их в штате десятка полтора. Постойте… — Бизнесмен чуть приподнял брови. — Так, значит, это он убил этих генералов?
Ответа не последовало. Вместо этого следователь спросил сам, на этот раз жестко и официально:
— Вы когда-нибудь встречались с этим человеком лично?
— С кем? — сделал вид, что не понял, Берлин.
— С Кизиковым.
Бизнесмен качнул головой:
— Говорю же — нет. Имя вроде и впрямь знакомое. А так… — Он снова на мгновение задумался и снова покачал головой: — Нет, не припомню.
— Так и запишем, — кивнул следователь. — Следующий вопрос. Вы были вчера вечером в своем кабинете?
— Во сколько именно?
— Между семью и девятью часами.
Берлин уверенно покачал головой:
— Нет. Я уехал из офиса в полседьмого. Это точно. Если не верите, спросите мою секретаршу.
— Я уже спрашивал. Она утверждает, что вы отпустили ее в шесть часов, — а сами остались в кабинете.
— Ну правильно, — энергично подтвердил Берлин. — Отпустил. А сам задержался еще на полчаса. Мне нужно было доделать кое-какие дела.
— Кто-нибудь видел, как вы уходили из офиса в полседьмого?
— Понятия не имею. Я, по крайней мере, никого не встретил.
Следователь вздохнул:
— Ясно. И чем вы занимались потом?
По губам бизнесмена пробежала усмешка:
— Отдыхал после тяжелого трудового дня. Так же, полагаю, как и вы.
— Где именно отдыхали?
Берлин поднял руку и задумчиво почесал пальцами тонкую переносицу.
— Ну сначала я поехал в ресторан… А сразу после ресторана — домой.
— В ресторане, значит. — Пожилой следователь лукаво приподнял седую бровь. — Ну-ну. Один отдыхали или с подругой?
— Ни то и ни другое, — холодно ответил ему Берлин. — Я был в ресторане с женой.
— Ах да, извините, — «спохватился» следователь. — А название ресторана не скажете?
— Да ради бога. Ресторан «Зеленая лагуна». Это недалеко от нашего дома.
— И надо полагать, вы часто туда заходите?
— Бывает. Иногда.
— И надо полагать, оставляете щедрые чаевые?
— Да уж не скуплюсь. А к чему эти вопросы?
— Если вы часто заходите в этот ресторан, значит, официанты и менеджеры ресторана должны знать вас в лицо. Все-таки — постоянный клиент. К тому же — щедрый!
Берлин пожал плечами:
— Об этом лучше спросить у них.
— Спросим. Обязательно спросим. — Следователь склонил голову набок и по-птичьи покосился на Берлина. — Как вы думаете, официант или менеджер могут подтвердить ваши слова? О том, что вы были в ресторане в восемь часов вечера?
— А я почем знаю? Зал в ресторане большой, к тому же там всегда полумрак.
— Но вы ведь расплачивались с официантом. Значит, он должен вас запомнить.
— Если не страдает склерозом, то запомнил.
— Мы это проверим, — сказал следователь и сделал быструю пометку у себя в блокноте. Затем снова поднял взгляд на Берлина. — Во сколько вы покинули ресторан?
Бизнесмен подумал и ответил:
— Мы с женой ушли в девятом часу. Точнее сказать не могу, я не смотрел на часы.
— И после этого направились домой?
Берлин кивнул:
— Именно так.
Некоторое время следователь разглядывал бизнесмена с таким видом, словно изучает экземпляр какого-то диковинного животного. Берлин спокойно выдержал его взгляд.
— Борис Григорьевич, — вновь заговорил следователь, — прокуратура сейчас ведет дело вашего коллеги — Михаила Храбровицкого. Не знаю, в курсе ли вы, но отделы, которыми руководили погибшие генералы, занимались как раз делом Храбровицкого.
