Нож в руках Лены застрял в торте.
— Так! — сказала она с преувеличенным удивлением и подняла голову. — Это что же, ты советуешь нам с Таней идти на панель?
Я поперхнулся крошкой печенья и стушевался.
— Я вовсе не это имел в виду. Есть много других способов делать деньги на внешней привлекательности. Например, стать фотомоделью…
— А-а! — Лена сделала вид, будто догадалась о чем-то, и посмотрела на Таню. — Поняла!.. Это он в такой форме пытается сделать нам комплимент… Нет, Дима, — Казанцева снова взялась за торт. — Для меня эти понятия однозначны — торговля своим телом. Это не для меня. — Но и существование от получки до получки — тоже удел людей непрактичных. Я мечтаю урвать от жизни сразу большой куш… Открывай-ка шампанское.
Злясь на Лену за то, что она выставила меня полным дураком перед незнакомой девушкой и вообще была сейчас здесь лишней, я взял бутылку и начал вертеть на пробке проволоку. Она никак не отвинчивалась.
— Ну и вышла бы замуж за миллионера, — сказал я, скрывая раздражение. — Вон их нынче сколько развелось.
— И это не мое, — Лена закончила раскладывать торт и один за другим посмотрела на свет фужеры. Все они были чистые. — Я привыкла ни от кого не зависеть; всего в жизни добиваюсь сама… К тому же потеря свободы для меня равносильна потере девственности, и в том и в другом случае утрачиваешь ореол неприступности и уважение сильной половины человечества. — Казанцева широко улыбнулась мне. — Любимый мужчина начинает просто попирать тебя… Вы уже познакомились? — спросила она девушку, которая, закинув ногу на ногу, с вежливым вниманием слушала наш диалог.
Накручивая на палец локон, Таня с улыбкой ответила:
— Познакомились. Дима успел экстравагантно представиться.
— Ну, и как он тебе? — в голосе Казанцевой появилась некоторая фамильярность, она говорила так, будто меня не было в комнате.
— Произвел впечатление, — в тон ей ответила Таня.
— Я тоже от него без ума, — продолжала подтрунивать Казанцева. — Классный мальчик. И журналист талантливый, а какие статьи пишет — закачаешься. Правда, из его опусов еще ничего не напечатали…
Мне было обидно, что Лана пригласила меня в качестве объекта для насмешек, на языке вертелась колкая реплика, но бедро Тани приятно согревало мое бедро, и я мстительно молчал. Наконец я "взорвал" бутылку шампанского и стал разливать "кипящий" напиток в фужеры.
— Напрасно смеешься, — сказал я с наигранной веселостью. — Между прочим, завтра у меня первое самостоятельное задание редакции.
— Да ну! — озорно повела своими диковинными глазами Лена. — И какое, если не секрет?
С тайной гордостью я заявил:
— Буду писать очерк о работе "Городского управления внутренних дел".
— Ого! Вот это уже серьезно, — Лена все еще говорила так, будто я полный идиот. Казанцева подняла фужер с шампанским: — Предлагаю выпить за начало блестящей карьеры!
Раздался звон фужеров, мы выпили. На этом дифирамбы в мою честь иссякли, и женщины заговорили на волнующие только их темы типа:
— Ах, какое у тебя платье!
— А ты знаешь сколько стоит?!
— Что ты?!
— Это еще что! Я недавно такие трусики отхватила… В институте все ахнут!
… И дальше в том же духе. Казалось, Таня не обращает на меня никакого внимания, но когда она перекидывала водопад волос со спины на грудь, и я случайно поймал ее шальной взгляд, мне стало ясно: все ее движения, жесты, мимика, особые нотки в голосе — все, что она делала, это для меня. Я задохнулся — никогда и никого раньше я так не обожал.
Открыто Лена не подавала виду, что мы близки, и мне это было не нужно, однако я часто ловил на себе ее интригующие взгляды, в которых иногда проскальзывало недовольство, но я не придавал этому значения, ибо, как мне казалось, был в центре внимания, а если выражаться куртуазно, то в благоухающем обществе двух прекрасных дам, я блаженствовал, как султан в гареме. Я откинулся на спинку дивана — и ахнул сам… Сзади на Тане платья не было… Огромный вырез открывал спину и заканчивался ниже талии. Оттуда выглядывал краешек трусиков. Спина матово отсвечивала и, словно новый саквояж из дорогой кожи, манила провести по ней рукой, испытать на прочность. Соблазн оказался велик. Сохраняя серьезную мину, я медленно провел пальцем по выступающим бугоркам позвоночника от черного ошейника — и до самого низу. Качество кожи я нашел отменным и, зажав руки между коленями, приготовился ждать результата опыта. Тело Тани напряглось. "Врежет или нет?" — подумал я. Произошло неожиданное. Таня словно невзначай повернула голову и посмотрела на меня пристальным взглядом. Глаза пьяные и грешные-грешные. В них я прочел то, что отвечало моим желаниям и льстило мне как мужчине. Казанцева не заметила молчаливого единения душ, она говорила:
— …обожаю праздники, застолья и шумные компании, — Лена вонзила зубы в кусок торта. — Сегодня друзья обрекли меня на одиночество — так уж случилось, но я очень рада, что встретила вас и затащила к себе. — Казанцева облизала большой и указательный пальцы, перепачканные кремом, и с аппетитом причмокнула: — Вы замечательные ребятки!
После славословия в адрес гостей последовала гостеприимная хозяйская улыбка, на которую Таня ответила взаимной и призналась:
— Я тоже не выношу одиночества. На днях моя мама уехала отдыхать в санаторий, и сейчас я просто вынуждена жить одна, так я себе места не нахожу от скуки и внутренней неустроенности.
— А я никогда не ладила со своими родителями, — Чуть печально призналась Лена. — Они живут в провинции и с детства хотели воспитать меня сельской клушкой. Я сбежала от них сразу после окончания восьмого класса, поступила в техникум, потом в институт. Всю жизнь мыкалась по общагам… — Лена не договорила, передумала. — Да, трудное было время.
"Вечер недоговоренных откровений!" — Из всего разговора я твердо усвоил, что Таня живет сейчас одна, она тоскует, и мечтал, мечтал только о том, как бы поскорее отделаться от Лены и остаться с девушкой наедине.
— Может, покурим? — предложила Лена. — После шампанского страсть как хочется.
Моя соседка по дивану рассмеялась каким-то электронным смехом:
— С удовольствием! Сама хочу курить до умопомрачения — жду, когда кто-нибудь предложит.
— Дима! Давай сигареты, — приказала Лена и встала. — Я пепельницу принесу.
Я достал свою "Стюардессу"; Таня покосилась на мои руки и громко сказала маячившей в коридоре спине Казанцевой:
— Там у меня в сумочке пачка "Мальборо", прихвати, пожалуйста!
Небольшая черная сумочка болталась на вешалке. Лена замешкалась, доставая сигареты, а я быстро схватил Танину ладонь и сжал в руках. Ладошка оказалась мягкой и нежной… Неожиданно Лена повернулась. От ее внимания не укрылось, как Таня высвободила ладонь и положила руку на спинку дивана. Какое-то мгновение вид у Казанцевой был такой, словно она увидела не невинное пожатие рук, а застукала нас, по крайней мере, в одной из поз "Кама Сутры". Однако секунду спустя лицо Лены приобрело обычное выражение. Зажав сигареты в одной руке, а пепельницу в другой, она походкой королевы подошла к нам и поставила курительные принадлежности на столик.
— Ужасная погода… на сердце давит, — пожаловалась Казанцева, и направилась к двери на балкончик. — Я открою, с вашего позволения. — Щелкнул шпингалет — ветер всколыхнул занавеску. Лена прикрыла дверь, и чтобы та не распахивалась, придвинула стул, оставив для доступа воздуха щелку. В комнате сразу посвежело. — Вот теперь можно покурить, — Казанцева снова села в кресло. — Поухаживай-ка, Дима, за дамами, — сказала она с неестественным оживлением и подала мне пачку "Мальборо". — И налей шампанского!
Я выбил две сигареты, предложил женщинам, сам воткнул в угол рта "Стюардессу", потом достал зажигалку и крутанул колесико.
Я не люблю женщин, которые курят, и с неодобрением отношусь к Лене, когда в ее руках сигарета… Но как курила Таня, мне нравилось. Это было целое представление, точнее — презентация новой марки фирменных сигарет. Потрясающее зрелище…
По кабельному телевидению начался фильм-триллер о семействе каннибалов, живущих в пустыне. С бокалом шампанского Лена поудобнее устроилась в кресле.
— Я большая поклонница триллеров и фильмов ужасов, — сказала она, уставившись в телевизор. — Я слышала, будто триллеры помогают избавиться от стрессов. Когда сопереживаешь тем мерзостям, что творятся на экране, происходит разрядка собственных страхов, которые накапливаются у человека в течение дня.
Таня, развлекая себя, погружала язычок в фужер с шампанским, и когда пузырьки газа начинали щипать кончик языка, быстро выдергивала его из фужера. Глядя на нее, я сказал:
— Сомневаюсь, чтобы от кошмаров реальной жизни могли избавить фильмы ужасов.
