На прощание Дарья Евгеньевна сказала Виктору:
— Пока я на даче, будьте добры, побелите потолок на кухне, в ванной и туалете. Там же выложите кафельной плиткой стены, зашпаклюйте плинтуса. В коридоре сделайте небольшие антресоли. И… все.
— Все?! — Виктор вспоминал сметанную лужу. Вот тебе и неделя домашнего ареста с принудительно-добровольным трудом.
— Не делайте такое постное лицо, Виктор, а то я подумаю, что вы жалеете о моем отъезде, — сказала теща. — Все это сущие мелочи.
— Вот именно! — подтвердила Алла. — И цепочку на дверь повесь.
А вот истинная трагедия, представленная женщинами как мелочь, подумал Виктор. Попробуй что-нибудь не выполни, такой Золушкой заделают… А как, главное, все успеть, ведь он еще и работает?!
Но как раз это в семье никого не волновало. И прежнюю его службу по дальним гарнизонам жена не считала успешной. В смысле карьеры и материально-технического обеспечения. «У брата Николая, простого инженера, есть машина, а у тебя, офицера, нет!»
Благодаря «северным» — год за два, в 40 лет стаж он уже набрал, и его сплавили на пенсию. «Выгнали как собаку», «выбросили на улицу», «списали как хлам» — ничего другого он от жены не услышал.
Теща шипела, как раскаленный самовар. Ведь они с Аллой поселились в ее квартире. Своей он не заработал. Но на кой, собственно, Дарье одной трехкомнатная, если тестя она уже похоронила (сожрала — не подавилась).
Сидеть дома после увольнения Виктор (при численном перевесе противников — двое на одного) не мог. И он устроился работать инкассатором. Эта профессия стала для женщин новым источником раздражения, а Виктору нравилась. На работе он был сам себе голова, да еще с пистолетом под мышкой. Это напоминало ему армию. И кассирши все были очень вежливые, многие даже хорошенькие. А одна так вообще красавица. Нина, Ниночка…
Потолки, антресоли, плитка… Уж не взять ли ему недельный отпуск? Можно обдумать, но сегодня от работы не отвертеться. К четырем часам он должен быть в ЦУМе.
Саня проснулся бодрым и отдохнувшим. Вчера в Центральном кабаке довольно крепко выпили, но синдрома не было, только чуть-чуть покалывало висок. Пяти часов сна ему вполне достаточно, да и спать не интересно, он даже снов не видит. Нужно бодрствовать, двигаться, жить во все время, что отпущено.
Саня почувствовал на шее теплое дыхание, повернул голову. Рядом спала Зойка. Нижняя губа чуть оттопырена, вот-вот слюни пустит. Лицо спокойное, а вчера хохотала как заведенная. Так ей даже больше идет. Смех без причины…
Саня принял душ, встав в боксерскую стойку, провел короткий бой с тенью и вышел из схватки победителем. Он привык так же лихо справляться и с любым реальным противником.
Зойка проснулась, накинула Санину просторную футболку (вышло вроде короткого платья), сунула в зубы неизменную сигарету и отправилась на кухню готовить завтрак. Саня тоже закурил.
— Яичницу будешь? — громко спросила Зойка.
— Буду, — ответил Саня.
Он достал из тайника «Макаров», осмотрел, проверил исправность и поставил на предохранитель. Отнес в коридор и сунул во внутренний карман «кожана». Зойка, хоть и своя девка, а лучше ей лишний раз эту игрушку не видеть. Сболтнет где по глупости, столько неприятностей можно огрести…
В комнате зазвонил телефон. Саня подошел и снял трубку.
— Привет, Саня. Уже разговляешься? — услышал он жизнерадостный голос приятеля. Сане всегда нравилось неистощимое хорошее настроение Чипы. Ему бы еще пару извилин — и лучше напарника не найти.
— Привет, Чипа, — ответил Саня, — ты готов?
— Всегда готов, хоть драть слонов.
— Лучше тебе не выходить за пионерские рамки.
— Что, не нравится?
— Хреновый ты сочинитель, между нами, девочками, говоря.
— Это ведь только хобби, — заметил Чипа и сам рассмеялся.
— Тогда поговорим о профессии, — сказал Саня. — «Стрелка» с варягами у «Кофейни» ровно в девять утра.
— Как скажешь, бригадир. Утром самое время кофейку попить. И план покурить, — заржал Чипа.
— После «стрелки» еще к одному клиенту заехать нужно будет.
— Нет проблем! — ответил Чипа. — «Игрушку» брать?
— Чипа, балбес, я тебе сколько раз говорил не спрашивать? — зашипел вскипевший Саня.
— Да ладно, командир, пока все тихо.
— Когда прижмут, будет уже поздно.
— Не гони волну, прорвемся.
— Пока! — Саня швырнул трубку.
— Саня, — позвала Зойка, — иди, завтрак готов.
Саня зашел на кухню и сел на табурет. Зойка поставила перед ним порцию яичницы с ветчиной. Саня поковырял вилкой в тарелке. Чипа этот… идиот!
— Посмотри, там осталось в холодильнике? — попросил он Зойку.
— Водка, что ли? — переспросила та и заглянула в холодильник. — Вот, — показала полбутылки «Smirnoff».
— Налей.
— Ты же вроде ехать собирался? А если делать нечего, так чего подскочил и мне поспать не дал? — Зойка налила рюмку.
— Себе.
— Я не хочу утром-то, — скривилась она.
— Я один не пью, наливай, — приказал Саня.
Зойка глянула в бешено скачущие зрачки и налила вторую рюмку. Достала маринованные огурчики.
Саня опрокинул рюмку, хрустнул огурцом и принялся за яичницу. Обжигающая жидкость мазнула пищевод и теплом расползлась в желудке. Зойка тоже пригубила. Саня с преувеличенным энтузиазмом доел свою порцию и выпил еще.
Зойка украдкой глянула на Саню.
— Знаешь, Саня, я у себя в универмаге кофточку присмотрела — класс! И юбочку к ней, черную, короткую. Тебе же нравится короткое.
— И что?
— Купить хочу.
— Купи, — Саня явно думал о постороннем, а не о кофточке с юбочкой.
— Денег дай, — кокетливо надула губки Зойка, смягчая прямоту просьбы.
— Нету сейчас.
— Ну, пожалуйста, дорогой. Ты же хочешь, чтобы твоя киска выглядела сексуально?
— Не называй меня «дорогой», — бросил Саня.
— Извини, я больше не буду. Ну, Саня-а, — пропела Зойка. — Я буду вести себя хорошо…
— Ладно, днем к тебе заеду.
— Ты такой добрый…
— Одевайся, поехали.
— Но ты же выпил. Я подумала…
— А ты этим не занимайся!
— Чем?
— Не думай, поняла?
Зойка молча помыла посуду, вернулась в комнату и переоделась в платье. Попудрила нос, подкрасила губы. Саня ждал. «Глаза потом», — решила Зойка, опасаясь тянуть время. Саня пропустил Зойку вперед, вышел, запер дверь и, пока девчонка спускалась, переложил пистолет за пояс. Так удобнее.
Во дворе Саня сел за руль «японки» с турбонаддувом и впустил Зойку. За машину, оставленную на ночь во дворе, Саня особенно не беспокоился. Окрестная шпана ее знала и лезть боялась. С ним связываться — неприятности себе наживать.
Саня завел мотор, вырулил из двора на улицу Блюхера и поехал в центр. На площади Ленина он остановил машину.
— Ты чего? — спросила Зойка.
— Ты приехала, выходи.
— Подвези к дому. Или к ЦУМу хоть.
— Пешком прогуляешься. У меня дело.
Зойка надула было губки, но потом одумалась.
— Пока!
— Счастливо, Саня.
Он же пообещал заехать днем и дать денег. Зачем же его злить?
Саня тронул машину и поехал к «Кофейне».
Во дворе (конечно, не под окнами квартиры, чтобы не обеспокоить сестру приятеля) на скамейке сидел Борька и курил, ловко пуская колечки. Митя этому волшебному искусству еще не научился.
— Привет.
— Здорово.
Друзья пожали руки и покинули двор. Сделав совсем небольшой крюк, они заглянули на базарчик, устроенный рядом с продуктовым магазином. Первые продавцы уже караулили клиентов. Борька, в своей кожаной куртке выглядящий, на Митин взгляд, совершенно взрослым, подошел к прилавку. Митька терся тут же.
— Скажите, пожалуйста, — когда надо Борька умел быть отменно вежливым, — чьи у вас яблочки?
— Эти польские. А вот чилийские и венгерские.
— А отечественные есть?
— Нет, только импорт.
— Жаль. А какие лучше?
— Все хороши, — сказала продавщица, как многодетная мать о своих отпрысках. — Эти рассыпчатые, а эти хрустящие, сочные.
— Вот, будьте любезны, этих хрустящих с килограммчик.
Продавщица принялась складывать яблоки на весы.
— Нет, нет, простите, — возразил придирчивый Борька. — Мне кажется, там сзади, в ящике, яблоки лучше.
— Да такие же точно, — проворчала продавщица, но все же повернулась к ящику и достала товар оттуда. Клиент, как говорят, всегда…
— Чудесно, — сказал Борис, строго посмотрев на стрелку весов. — Достаточно. Пакетик у вас найдется?
Солидный вдумчивый покупатель. Митька только диву давался, глядя иной раз на приятеля. Кому хочешь зубы заговорит!
— Триста рублей пакетик, — загнула продавщица и, подбадриваемая Борькиным кивком, положила яблоки в полиэтиленовый мешок.
— А с ручками нет? — поднял брови привередливый покупатель.
