В общем, со временем я поняла, что трамваи и мужчины иногда появляются без обещанной стабильности. Но Риткино горе мне показалось немного преувеличенным, и я попробовала возразить ей робко, памятуя о «СД-ромах», постоянно разгуливающих перед носом у твоей почти законной собственности, смущая несчастного своим более чем вульгарным видом:
— Может быть, он просто уехал в командировку?
— В какую? — трагически простонала перевоплотившаяся в Федру Ритка. — У него в фирме нет командировок…
— Ну, хорошо. А «СД-ромы» в фирме есть? — поинтересовалась я, памятуя о неприятных свойствах оного ломаться, привлекая к себе все внимание субъекта, склонного пропадать.
— Не знаю, — честно задумалась Ритка, и осторожно спросила: — А при чем тут «СД-ромы»?
— Да ни при чем, — отмахнулась я. — Просто к слову. У меня вот недавно мой верный друг утонул в объятиях «СД-рома».
— Но ведь это такая штучка в компьютере, — робко возразила Ритка. — У нее нет объятий никаких…
— Я тоже так думала, — мрачно ответила я. — Оказалось, есть. Еще у них крашеные рыжие волосы, огромные накрашенные рты и отвратительная кожа, совершенно ужасная. Эти самые «СД-ромы» любят работать секретаршами и менеджерами — в общем, заниматься работой, не требующей больших мозговых затрат.
— Я сама работаю секретаршей, — скромно напомнила Ритка.
— Ой, прости… — опомнилась я, поняв, что переусердствовала с обвинительной речью. — Но ты честная секретарша. А есть нечестные. «СД-ромы»… Так вот, он тебе звонит и сообщает, что у него сломался этот самый «СД-ром», и поэтому он придет к тебе не в девять, а в двенадцать… Понимаешь, надо срочно починить. Ты ему доверяешь, а потом это повторяется. И вот, не стерпев, ты отправляешься в холодную погоду к этому идиоту помочь ему с «СД-ромом» и видишь, что сломалась-то вот та самая крашеная корова, которая к тому же заявляет тебе, что ты подурнела со времени вашей последней встречи…
— Ты?! — возмутилась Ритка. — Подурнела?
— Ну да. Я, — скромно потупилась я.
— Да она просто клеветница какая-то!
— Вот и я так думаю…
— Так у тебя тоже незадача?
— Сама дура, — вздохнула я. — Когда я стану наконец законченной стервой, я поумнею.
— Тань, может, не надо? — просительно протянула Ритка. — Зачем тебе стервой становиться?
— Надо, — вынесла я себе приговор, прикинув, что становиться стервой мне все же неинтересно. Но жизнь заставляет. — Давай-ка вернемся к твоему барану. Как он пропал?
— Просто, — пожала Ритка плечами. — Он должен был появиться четыре дня назад. У него сейчас странная работа какая-то. Командировка… Да не было этих командировок у него никогда! Он вообще непонятно чем занимается! То ли в мафии какой-то советник, то ли наркотиками торгует…
— Господи, как же ты с ним связалась? — ужаснулась я.
— Я же точно не знаю. Просто он никуда не ходит — только утром и вечером, а деньги у него всегда есть. Ну, сама подумай, куда можно ходить утром и вечером?
— В церковь, — необдуманно брякнула я.
— Ага, в церковь. У нас что, за посещение церкви деньги уже платить начали?
— Нет, если он не священник…
— Он? — Ритка поперхнулась. — Он — священник? Ты его видела?
— Нет, — призналась я.
— Поэтому ты и говоришь такую нелепицу. Он же всех прихожан распугает…
Да уж, ничего себе парнишку выбрала Ритка…
— А ты его спрашивала, где он работает?
— Он не отвечал. Смеялся и говорил, что работает на ФСБ. Но я же знаю, что это не так. А теперь я уверена — он работал на мафию…
— Ладно, — решила я. Под действием пива в голове пропали остатки ясности, уступив место повышенной филантропии, которая всю жизнь плачевно заканчивалась для меня. — Поехали к нему, и сами все спросим.
— Его нет, — пожала она плечами. — Ой, Таня, а вдруг…
Она застыла, уставившись в угол такими глазами, что я подумала, будто там ей привиделся призрак утраченного Эдика.
Я посмотрела туда же, но не увидела ничего, кроме книжного шкафа, переполненного сочинениями классиков вперемежку с творениями Джекки Коллинз. Эдика там не было — ни во плоти, ни в астрале. Я бы такую личность приметила.
— Что? — шепотом спросила я Ритку.
— А? — очнулась она. — Ах, ну конечно… Я боюсь, что в квартире лежит его труп. И заходить туда одна ни за что не рискну. Поэтому я тебе и позвонила.
Интересная все-таки Ритка! Надо же было вспомнить обо мне именно тогда, когда у нее назрела необходимость увидеть чей-то труп! Если у нее проклятие — потеря возлюбленных, то у меня карма покруче. Я должна постоянно любоваться на трупы, и уж, если бы меня спросили, предпочла бы постоянно терять возлюбленных. Это куда приятнее, можете мне поверить.
Перспектива пойти полюбоваться вместе с Риткой на труп ее мафиозного Эдика меня не вдохновляла. Я почувствовала острое желание немедленно исчезнуть и появиться только тогда, когда Ритка найдет свою потерю и пригласит меня с ним чайку попить. Но я прекрасно понимала, что без меня Ритка в квартиру не войдет, а значит, будет думать про Эдиков труп ежесекундно, отравляя существование и себе, и ближним. Поэтому я вздохнула и поднялась.
— Ну ладно. Пошли смотреть на твоего мафиозного Эдика.
— Правда? — она не поверила своему счастью. — Ой, Танечка… Как же это с твоей стороны мило…
Она вскочила и начала лихорадочно собираться.
— Только туда ехать на двух трамваях и одном автобусе, — предупредила она меня.
— Я на машине, — сообщила я, радуясь, что моя «девяточка» со мной. Но как я обрадовалась этому, стоило только Ритке объявить, куда мы едем!
— Он живет в Комсомольском поселке.
Да уж, кисло подумала я. Везет мне сегодня, как утопленнице на солнце…
Единственное, что меня успокаивало, это то, что после обнаружения Эдика я буду свободна, а следовательно, счастлива. Иногда я начинаю понимать Экклезиаста, сообщившего, что многознание умножает печаль.
Ох, и печальны мы были бы, кабы знали наперед, что наши мытарства еще только начинаются!
* * *
Выйдя к машине, я остановилась. Ох, черт! Ехать надо в Комсомольский, пиво в крови бродит, не приведи господь, по дороге менты… И как я буду выкручиваться?
Я задумалась. Останавливать мотор и просить нас отвезти в такую даль — иллюзия почище светлого будущего… Нет уж, придется рисковать. Я засунула в рот таблетку «Ментос» — хоть и отрава, а вещь полезная. Дальше оставалось полагаться на удачу. Оглянувшись и увидев выходящую из подъезда Ритку, я подумала, что рассчитывать на удачу в ее обществе тоже глупо, но ничего другого не остается.
В конце концов, и не из таких ситуаций выходили…
Я села в машину, Ритка плюхнулась рядом, стараясь выглядеть счастливой и беззаботной. Давалось ей это с трудом, и вообще непонятно, как ей удалось закончить театральный. Не иначе как красота неземная помогла… Слава богу, что она не решилась играть на сцене. Во-первых, театр на сто процентов бы погорел, вздумай Ритка стать там примой. А во-вторых, ей можно было играть только немые роли. Или горничных с подносом.
Сейчас она сидела, вытаращив свои и без того огромные глаза, сжав губы и улыбаясь, как призрак. Во всяком случае, у меня от ее улыбки забегали по спине мурашки, и я поспешила отвернуться, чтобы поберечь нервы.
— Поехали? — спросила я ее, старательно избегая встречи с ее обезумевшими глазами.
— Да, — голосом, исполненным слез, проговорила моя незадачливая подруга.
И мы рванули вперед, стараясь не превышать скорости, дабы не привлекать к себе внимания щедро расставленных повсюду гибэдэдэшников.
* * *
К моему удивлению, мы доехали без приключений и даже не вляпались в пробку. Проехали цивилизованную часть города, и, когда навстречу машине уныло потянулись серые и невзрачные здания, спрятанные за густой дымкой смога, сразу стало понятно, что мы попали в замечательный Комсомольский.
— Просто как из Швейцарии в Советский Союз приехали, — вздохнула я, оглядывая убогую местность.
Мы вырулили прямо к высотному зданию с гордым воззванием к пролетариям на фасаде и остановились.
— Пошли?
Я открыла дверцу и поняла, что мой вопрос повис в воздухе.
Так. Молчанье было ей ответом… Я обернулась.
Ритка вжалась в кресло и смотрела на меня глазами, полными ужаса и тоски.
— Так мы идем? — начиная терять терпение, спросила я.
Она жалобно простонала, глядя мимо меня:
— Таня, может быть, я тебя тут подожду? Нет, правда… Ключ я тебе дам.
Я смерила ее взглядом, которым хотела показать всю глубину своего непонимания.
— Как это?
— Я боюсь…
Ее голос прозвучал еле слышно. Как вздох насмерть испуганного и потому умирающего лебедя.
— Чего? — вопросила я безжалостно.
— Ну, я боюсь, что мы там найдем Эдика…
