Но сомнения разрешились сами собой. Распахнулись широкие створки огромных парадных дверей, и из них в сопровождении небольшой свиты под чихание хлопушек и петард, в серпантине и конфетти выплыла… королева. У Степашки перехватило дух. Он, конечно, был парнем хоть куда. Но она! Сейчас ему вдруг показалось, что все намечающееся торжество — одно большое и нелепое недоразумение. Ну разве могла такая женщина выбрать его — обычного парня, средней руки бизнесмена, пусть толкового и удачливого, но таких — тьма тьмущая на огромных просторах родины. А вот Натали… она такая на целом свете одна. Нет, описать ее он сейчас бы не взялся. Потому что подобная красота не поддавалась описанию просто по причине своей невозможности. Таких женщин, он знал точно, нет в природе. А вот Наташа есть. И она — его невеста! «Только бы не размедузиться раньше времени», — сказал себе Степан.
Охранникам и друзьям Кокорева туберкулезное покашливание двухсотрублевых петард показалось неуместным для такого великого события. Почти все разом, не сговариваясь, они достали из-за поясов и подмышек свои настоящие пушки, оттянули затворы и стали торжественно палить в небо, как в копеечку. Вот это был салют! Что подумали по поводу такого салюта местные жители, предположить нетрудно. Достаточно сказать, что редкие прохожие с улицы враз испарились, а открытые окна и форточки, если таковые еще оставались, захлопнулись. Это был праздник не на их улице, это был праздник на улице Натальи Николаевны Троицкой — королевы, богини, властительницы мира! Черт бы побрал тот день, когда она надумала покупать особнячок в их краях!
Невеста легко слетела со ступенек и вопреки всем традициям бросилась к жениху на шею. В нос Степашки ударил знакомый терпкий запах умопомрачительных духов, которыми пользовалась Наташа. От этого аромата у него всегда кружилась голова, и хотелось только одного — владеть этой женщиной безраздельно. Но сейчас он справился с собой, слегка отстранился и заглянул в ее бездонные серые глаза. И там, в их прозрачной глубине заметил легкую тень недовольства.
— Почему так долго? — спросили эти прекрасные глаза.
— Пробки на дорогах, любимая, — тихо и смиренно произнес он. — У меня нет слов, чтобы описать твое совершенство. Ты бы пятно на платье, что ли, поставила… Или один брюлик в прическе цирконом заменила…
— Пятно — не проблема, — откликнулась она низким контральто. — Но что делать с совершенством природным? Нос сломать?
— Не слушай меня, дурака, — пробормотал Кокорев в смущении. — Но даже если бы ты сломала нос, ничего не изменилось бы.
— Радостно слышать, — усмехнулась невеста. — Мы едем к папе или прямо в ЗАГС?
— Мы едем к папе, — кивнул он, с трудом понимая, о чем она спрашивает. — Папа в восторге от тебя.
— Степашка… — жарко зашептала Наталья в ухо своему жениху. — Ты прости, но мне глубоко наплевать на твоего папу. Главное, чтобы ты был в восторге от меня.
— Ну да… — Почувствовав, что если сейчас он не разожмет объятия, то никакая свадьба не состоится, а торжество завершится прямо здесь на лестнице безо всяких криков «горько», шампанского, колец и прочей «лабуды», Кокорев-младший сделал над собой усилие и оторвался от невесты.
Пара чинно сцепила руки и так же чинно уселась в машину молодоженов. Многочисленное муравьиное полчище друзей, подруг, охраны и родственников зашевелилось, захлопали дверцы дорогих авто, защелкали затворы, устанавливаемые на предохранитель. Полетели прочь хабарики от элитных сигарет. Приятно заурчали моторы. По указанию невесты из динамиков раздался любимый ею «Вальс-бостон» Розенбаума.
Через три минуты от беспокойной кавалькады не осталось на улице Какой-то Красноармейской и следа. Но только через пятнадцать минут стали открываться форточки и двери подъездов, а через тридцать — появились первые пешеходы и машины…
Далее все случилось, как в скверном, дешевом кино из жизни бандитского Петербурга. Свадебный кортеж, состоявший примерно из пятнадцати лимузинов высшего разряда (вторым в кортеже двигался «роллс-ройс»), на улице Радищева стал притормаживать из-за неожиданного препятствия. Проезд перегородила желтая облезлая аварийка, которая никак не могла развернуться на узком пространстве мостовой и тротуара. Охрана, ехавшая в первой машине — джипе «Land cruiser», — выскочила в готовности перетрясти всех идиотов-работяг, которые, вероятно уже с утра нетрезвые и круглосуточно непонятливые, испортили праздничное настроение участникам предстоящей церемонии. Но тут случилось кое-что совсем непредсказуемое. С другого конца улицы раздалось грозное урчание мощных моторов, затем нарисовались три следовавших друг за другом автобуса, они притормозили в полуметре от замыкающей кортеж машины, а из них, как горох из банки, стали выскакивать бравые молодцы в камуфляже с автоматами наперевес. Аварийка тут же перестала совершать нелепые маневры, замерла, открылась задняя дверь, и оттуда тоже посыпались омоновцы. Никто из тех, кто сидел в украшенных автомобилях, ничего толком не понял. Тем временем с двух сторон вдоль тротуара слаженным порядком выстраивались грозные бойцы. После чьей-то неслышной команды они сделали два шага вперед и стали тыкать в окна короткоствольными автоматами, требуя от участников церемонии открыть двери машин. Затем начали бесцеремонно вытаскивать самих участников наружу. Некоторых побросали на землю, матерясь и ласково тыча в ребра крепкими кулаками. Подруги невесты завизжали, но визг был пресечен грозными окриками омоновцев. Друзья жениха вели себя более грамотно, не кричали и не сопротивлялись, но тем не менее не избежали профессиональных тычков и грубого изъятия только что отсалютовавших орудий.
Степан, как и многие, лежал лицом вниз, со сведенными на затылке ладонями, и пытался выплюнуть забившуюся в рот смесь из снега, грязи, мазута и еще неизвестно чего. Но чтобы выплюнуть, нужно было хоть чуть-чуть подняться. А сделать это было никак нельзя. Потому что, как показывает практика и назидательные кадры сериалов о ментах и бандитах, можно получить удар по затылку. Степан затаил дыхание и вообще постарался притвориться мертвым или потерявшим сознание, на худой конец. Говорят, иногда это срабатывает. Сейчас его волновала только одна мысль: где Наташа? Неужели ее тоже, как и всех, лицом в грязь? Если так, то зря они… Степа все на карту положит, но омоновцев этих из-под земли достанет, даром что они в масках. Вычислит каждого и самолично замочит. А перед тем как замочить, точно так же, как они, поизмывается немного…
Где-то неподалеку раздался женский вскрик. Степашке показалось, что это голос его суженой. Последнее переполнило чашу его терпения. Ну уж хрен он будет сейчас трупаком прикидываться! Все, хватит, достали! Степан изо всех сил напряг брюшной пресс, напружинил бицепсы и трицепсы, стремительно, словно ядро из пушки, подскочил и сразу же очутился на крепких своих ногах. Ему для этого даже помощи рук не потребовалось. Ладони с затылка он снял уже в стоячем положении. Первые бывшие поблизости омоновцы тут же упали замертво, стукнувшись лбами не без помощи Степашки. Стоявшие чуть дальше четверо почти одновременно натолкнулись на пудовые Степины кулаки. Реквизировав у ослабевших противников дубинки, жених со скоростью молнии стал крушить все на своем пути, а именно: каски, головы, щиты, руки, ноги, туловища… Степана Владленовича недаром называли Бешеным Кокой. В гневе он был страшен.
Неизвестно, сколько бы еще бойцов полегло под его ударами, если бы сзади не навалились на Степу две огромные туши и не подмяли его под себя…
_____
Очнулся Степан Владленович в салоне папиного подарка. Помассировав свой богатырский затылок и оглядевшись, он, прежде всего, увидел напротив свою возлюбленную, которая смотрела на него с восхищением. Однако, заметил Степан, от былого совершенства ее царственной упаковки не осталось и следа. Платье было помято и утратило свою нездешнюю безупречность. Прическа растрепалась, а прозрачные капельки в ней уменьшились числом. Фаты-короны, благодаря которой Натали была так похожа на властительницу Вселенной, не было вовсе. Только в лице ее, пожалуй, ничего не изменилось. Оно было светло, свежо и прекрасно, как всегда. «Стало быть, ничком в грязи она не лежала, — сделал логический вывод Степашка. — Но, наверняка, сопротивлялась. Ну кто после этого посмеет сказать, что я сделал плохой выбор? Она не только красавица, она еще и верный боец в команде. Как это там в одном фильме в песне поется? Коня на скаку остановит? И в бункер горящий войдет? Обнимет на самом краю… Но что все-таки, блин, стряслось?» Он направил недоуменный и требовательный взор на своих приятелей Моржа, Хрюна и Бублика, которые были тут же и пялились на него, как гоблины с заставки Степиного компьютера.
