Ознакомительная версия.
Дверь в особняк отворил дворецкий в ливрее.
– Добрый вечер, мисс Уитни. – Он знал ее фамилию. Это добрый знак? Или дурной? – Позвольте ваше пальто. – С Трейси капало на их дорогой персидский ковер.
Дворецкий провел ее через мраморный вестибюль, который показался Трейси вдвое больше, чем банк. «Господи, – запаниковала она, – я нарядилась не так! Надо было надеть платье от Сен-Лорана». Когда они свернули в библиотеку, у Трейси затряслись поджилки, но тут перед ней предстали родители Чарлза.
Чарлз Стенхоуп-старший, мужчина лет шестидесяти пяти, сурового вида, выглядел, как и подобает преуспевающему человеку. Таким станет его сын через тридцать лет. У него, как и у Чарлза, были карие глаза, волевой подбородок и седые волосы. Он сразу понравился Трейси – отличный дед для их ребенка.
Мать Чарлза тоже производила впечатление. Она была невысокой и крепко сбитой, но, несмотря на маленький рост, в ней ощущалась царственность. «Основательная и надежная, – подумала Трейси. – Превосходная бабушка».
Миссис Стенхоуп протянула руку:
– Как славно, дорогая, что вы согласились прийти к нам. Я просила Чарлза оставить нас на несколько минут наедине. Вы не возражаете?
– Она, конечно, не возражает, – заявил отец Чарлза. – Садитесь… Трейси. Ведь так вас зовут?
– Да, сэр.
Стенхоупы опустились на диван напротив Трейси.
«Почему я чувствую себя так, словно предстала перед инквизицией?» Трейси словно слышала голос матери: «Не взваливай на себя ношу, которую не потянешь. Продвигайся постепенно – шаг за шагом».
Первым шагом стала улыбка, но и та не получилась, ибо теперь у Трейси затряслись колени и, чтобы скрыть дрожь, пришлось накрыть их ладонями.
– Итак! – Голос мистера Стенхоупа звучал сердечно. – Вы с Чарлзом хотите пожениться.
Слово «хотите» насторожило Трейси. Наверняка Чарлз сказал родителям, что они намерены пожениться.
– Да, – ответила она.
– Если не ошибаюсь, вы с Чарлзом знаете друг друга не так давно? – вступила в разговор миссис Стенхоуп.
Трейси изо всех сил пыталась подавить возмущение. Так оно и есть: она перед инквизиторами.
– Достаточно давно, чтобы понять: мы любим друг друга.
– Любите? – пробормотал мистер Стенхоуп.
– Откровенно говоря, мисс Уитни, – продолжала его супруга, – то, что объявил нам Чарлз, потрясло и его отца, и меня. – Она сдержанно улыбнулась. – Полагаю, Чарлз рассказал вам о Шарлотте? – От нее не укрылось выражение лица Трейси. – Понятно. Шарлотта и он вместе росли. Были очень близки. Признаться, все ждали, что в этом году они объявят о своей помолвке.
Не было никакой необходимости описывать эту Шарлотту Трейси. Она все представляла сама. Живет по соседству, богата, такое же происхождение, что и у Чарлза. Школы только лучшие. Любимые лошади, завоеванные кубки.
– Расскажите нам о вашей семье, – предложил мистер Стенхоуп.
«Господи, – подумала Трейси, – прямо сцена из полуночного кино. Я – героиня Риты Хейуорт,[4] впервые знакомлюсь с родителями Кэри Гранта.[5] Мне очень нужно выпить. В старых лентах дворецкий всегда приходил на выручку с подносом напитков».
– Где вы родились, дорогая? – спросила миссис Стенхоуп.
– В Луизиане. Мой отец был механиком. – Это можно было и не добавлять, но Трейси не удержалась. Черт бы их побрал. Она гордилась своим отцом.
– Механиком?
– Да. Он основал мастерскую, которая впоследствии превратилась в небольшой заводик. Когда пять лет назад отец умер, его дело продолжила мать.
– А что… э-э-э… производит этот завод?
– Глушители и автозапчасти.
Мистер и миссис Стенхоуп переглянулись и дружно сказали:
– Понятно.
От их тона Трейси напряглась. «Интересно, сколько понадобится времени, чтобы я полюбила их?» – спросила она себя. Взглянула в недружелюбные лица и, к собственному ужасу, бессвязно пробормотала:
– Вам понравится моя мать. Она умная, красивая, обаятельная. С Юга. Очень маленькая, ростом с вас, миссис Стенхоуп… – Трейси замерла, и наступила тяжелая, гнетущая пауза. Трейси неловко рассмеялась, но смех оборвался под тяжелым взглядом хозяйки.
– Чарлз сообщил нам, что вы беременны, – произнес без всякого выражения мистер Стенхоуп.
Трейси всей душой пожалела об этом. Родители Чарлза отнеслись к этому с явным неодобрением. Словно их сын не имел к случившемуся ни малейшего отношения. Будто сама Трейси заклеймила его позором. Теперь она догадалась, что ей следовало нацепить алую букву «А».[6]
– Не понимаю, как в наши дни… – начала миссис Стенхоуп, но не успела закончить фразы, потому что на пороге появился Чарлз.
– Ну как, поладили? – улыбнулся он.
Трейси встала и устремилась в его объятия.
– Все отлично, дорогой. – И, прижимаясь к нему, подумала: «Слава Богу, Чарлз ничуть не похож на своих родителей. И никогда не будет таким – ограниченным, холодным снобом».
За спиной сдержанно кашлянули. Там стоял дворецкий, держа поднос с напитками. «Все утрясется, – подумала Трейси. – И у этого фильма непременно будет счастливый конец».
Обед оказался превосходным, но Трейси слишком нервничала, чтобы наслаждаться едой. Они обсуждали банковское дело, политику и нестабильное положение в мире. Все очень вежливо и безлико. Никто не произнес вслух: «Вы заарканили нашего сына и заставляете на себе жениться». «По чести говоря, – призналась себе Трейси, – родители имеют право тревожиться о том, кого возьмет в супруги их отпрыск. Настанет день, когда Чарлз унаследует их дело, поэтому очень важно, чтобы у него оказалась надежная жена. – И пообещала себе: – Я непременно стану такой».
Чарлз взял ее за руку – ту самую, что судорожно мяла под столом салфетку, – улыбнулся и едва заметно подмигнул.
– Мы с Трейси предпочитаем скромную свадьбу. А потом…
– Чушь, – перебила его мать. – В нашей семье не бывает скромных свадеб. Захотят прийти десятки друзей. – Она бросила на Трейси оценивающий взгляд. – Приглашения надо начинать рассылать уже сейчас. Если вы, конечно, не против.
– Нет, нет, – поспешила ответить Трейси; у нее отлегло от сердца, и она подумала: «Свадьба все-таки состоится. С какой стати я в этом сомневалась?»
– Некоторые гости приедут из-за границы, – продолжала миссис Стенхоуп. – Их придется устроить в доме.
– Вы уже решили, куда отправитесь в медовый месяц? – спросил ее супруг.
– Не подлежит оглашению, папа, – улыбнулся Чарлз и слегка стиснул руку невесты.
– А на сколько? – поинтересовалась миссис Стенхоуп.
– Лет на пятьдесят, – рассмеялся ее сын, и у Трейси потеплело на душе.
После обеда они перешли в библиотеку выпить коньяку. Трейси окинула взглядом красивую, обитую дубовыми панелями комнату. В книжных шкафах стояли тома в кожаных переплетах. На стенах висели два Коро, маленький Копли[7] и Рейнольдс. Для Трейси не имело значения, есть у Чарлза деньги или нет. Но она невольно подумала, что так пожить совсем неплохо.
Почти в полночь Чарлз отвез Трейси в ее маленькую квартирку за Фэрмоунт-парком.
– Надеюсь, вечер тебя не слишком измучил? – спросил он. – Мои родители иногда несколько напрягают.
– О нет, они очаровательны, – солгала Трейси.
Волнение вечера давало о себе знать, но у двери она все-таки спросила:
– Зайдешь ко мне?
Ей хотелось оказаться в его объятиях. Чтобы он говорил ей: «Я люблю тебя, дорогая. И никто в этом мире не разлучит нас».
Но Чарлз ответил:
– Сегодня не могу. Завтра предстоит тяжелое утро.
Трейси скрыла разочарование.
– Конечно, конечно, дорогой, понимаю.
– Завтра поговорим. – Чарлз чмокнул ее в щеку и быстро пошел прочь по коридору.
Квартира пылала, трезвонили пожарные колокола. Спросонья, как в тумане, Трейси вскочила в постели и принюхалась, стараясь понять, есть ли в комнате дым. Звон продолжался, и до нее постепенно дошло, что это сигнал телефона. Часы на прикроватной тумбочке показывали половину третьего. Первой в голову пришла паническая мысль: что-то стряслось с Чарлзом. Трейси схватила трубку:
– Да?
– Трейси Уитни? – спросил далекий мужской голос.
Трейси колебалась. Что это – телефонное хулиганство?
– Кто говорит?..
– Лейтенант Миллер из полицейского управления Нового Орлеана. Так это Трейси Уитни?
– Да. – Сердце глухо забилось в ее груди.
– Боюсь, у меня для вас плохие новости. – Рука стиснула телефонную трубку. – Это по поводу вашей матери.
– Что… несчастный случай?
– Она умерла.
– Нет! – вскрикнула Трейси. Это наверняка телефонное хулиганство. Какой-то ненормальный пытается напугать ее! С матерью все в порядке. Мать жива. Она так недавно сказала ей: «Я люблю тебя, Трейси».
– Мне неприятно говорить вам это, – продолжал голос.
Так это правда. Кошмар, но правда. Трейси потеряла дар речи. Мозг и язык словно оледенели.
Ознакомительная версия.
