— Ты же знаешь, Антон, я никогда не заламываю цены и не торгуюсь с клиентами. Сколько заказчик может и готов заплатить, столько я и возьму с него.
— Ну что, деньги я тебе выдал, материалы тоже. Дерзай!
— Сегодня же начну со всем этим разбираться. — Я бросила в пухлую папку две тугие пачки банкнот и открыла дверцу.
— Держи меня в курсе, — попросил Ярцев.
— Ладно, — пообещала я и покинула салон «Рено Дастера».
* * *
— Полетт, ну наконец-то! — воскликнул Ариша, выглянув из столовой. — А то я уже собрался ужинать без тебя. Ты не говорила, что задержишься. Что, на дорогах пробки?
— Нет, у меня была деловая встреча.
— Жаль, что не любовное свидание, — посетовал дедуля, который мечтал поскорее отдать меня замуж. — Если ты и впредь будешь думать только о работе, то рискуешь в старости проводить вечера в обществе настольной лампы и потрепанной книжки со слезливой мелодрамой.
— Никогда не читала мелодрамы и вряд ли начну, — парировала я, но заметив, как нахмурился мой прародитель, сменила тему: — Ариша, а чем это у тебя так вкусно пахнет?
— Котлетами — купил несколько штук на пробу в мясной лавке, которая недавно открылась в нашем поселке. Так что переодевайся, мой руки — и к столу!
— Я мигом!
За ужином дедуля незатейливо выпытал, с кем у меня была деловая встреча и по какому поводу.
— Значит, ты собираешься наказать виновников пожара, случившегося на излете зимы в Горовском доме престарелых?
— Да, но сначала проверю, действительно ли все было так. Знаешь, когда я слушала Антона, у меня даже и тени сомнений не возникло, что все так и есть. А по дороге домой в голове возникла мысль, а вдруг Альберт что-то не так додумал, какие-то факты притянул за уши…
— Не исключено, — согласился со мной дедуля. — В нем могла говорить обида. Из персонала ведь только его мать погибла… Хотя что-то мне подсказывает, эта история очень похожа на правду…
— Спасибо, Ариша, за ужин. Вкусные котлетки, можно будет покупать их. — Поблагодарив деда, неожиданно проявившего кулинарную инициативу, я поднялась на второй этаж и, уединившись в своей комнате, стала изучать документы, которые собрал подводник за время своего отпуска.
Звонков не сидел в Горовске без дела, а скрупулезно собирал материалы, которые могли пролить свет на то, что произошло почти полгода назад. Он сфотографировал и распечатал некоторые страницы уголовного дела, заведенного по факту гибели людей во время пожара, которое показал ему бывший одноклассник, работающий в нашей городской прокуратуре. Так что я смогла ознакомиться с показаниями директора дома престарелых, охранника, медсестры и некоторых выживших постояльцев, чем и занялась в первую очередь.
Анисимова, Нефедов и Тищенко писали в своих объяснительных записках практически одно и то же. Все трое упомянули, что Василий Николаевич Чугунов, несмотря на строжайший запрет, курил в комнате, зачастую лежа в постели. Валерия Николаевна несколько подробнее своих сотрудников остановилась на личности санитарки Звонковой, охарактеризовав ее как ленивую, своенравную и грубую. Анисимова утверждала, что не раз предупреждала ее, чтобы она почаще ночью заглядывала в комнату Чугунова, где тот последний месяц жил один, но она не прислушивалась к ее словам. Директриса, по ее собственному признанию, не увольняла Звонкову только лишь потому, что найти новую санитарку на минимальную зарплату было проблематично. Охранник подробно расписывал, как он, вызвав пожарных, пытался погасить пламя с помощью огнетушителей. У меня создалось впечатление, что Нефедов переписал инструкцию к ОП-4 слово в слово. «Встряхнул огнетушитель… открыл клапан… направил струю»… Действий с его стороны вроде бы было много, а КПД от них оказался нулевой. Медсестра почему-то спасала не людей, а истории их болезней и медикаменты, которые находились в правом крыле строения, куда огонь так и не добрался. И только Звонкова помогала беспомощным старикам выбраться из горящего здания. Так показывали оставшиеся в живых постояльцы дома престарелых. Еще они все, как один, утверждали, что Чугунов если и курил в комнате, то у приоткрытого окна, а с дымящейся сигаретой в постели его вообще никто никогда не видел. Где именно произошло возгорание, они не знали, поскольку спали крепким сном. Когда санитарка их разбудила, пламя полыхало уже повсюду.
Из папки выпала фотография женщины лет пятидесяти трех — пятидесяти пяти. На обратной стороне стояла подпись — Анна Петровна Звонкова. Глядя на ее миловидное лицо с открытым добрым взглядом, я с трудом верила в то, что она была «своенравна и груба», как утверждала ее начальница. В противовес ей, старики, давая показания дежурному следователю, любовно называли эту санитарку «наша Нюрочка». Значит, они ее любили. Потом я обнаружила другую фотографию. На обороте стояла дата — декабрь прошлого года. Вероятно, это было коллективное фото сотрудников дома престарелых. Одна женщина стояла во втором ряду чуть в стороне от всех. Я подумала, что это Анисимова. У нее были вполне гармоничные черты лица, но вот ее взгляд показался мне чересчур высокомерным. Затем я нашла смятую инструкцию по применению кардипола. Вероятно, Альберт решил, что на постояльцах дома-интерната испытывали именно это средство.
Я включила компьютер и попыталась найти в Интернете информацию об этом лекарственном средстве. Мой запрос не принес никаких результатов, будто такого медикамента не существовало в природе. Но передо мной лежала инструкция по применению кардипола. Так есть такое лекарство или его нет? Немного подумав над этим вопросом, я решила позвонить своему соседу, владельцу сети аптек «Доктор Ромашкин».
— Алло! — ответил тот.
— Вадим, здравствуй! Это Полина.
— Добрый вечер.
— Скажи, Вадим, ты что-нибудь слышал о кардиполе? — спросила я без предварительной подготовки.
— Тебе нужен кардипол? — удивился Ромашкин.
— Не мне, одному знакомому, — пояснила я.
— Знакомому? — переспросил аптекарь с непонятной мне интонацией.
— Да, очень хорошему знакомому, — подтвердила я. — Ему посоветовали сделать курс инъекций кардипола, а он никак не может его найти в аптеках. Я подумала, что ты мне подскажешь, где его купить или заказать?
— Полина, а ты случайно не для Аристарха Владиленовича ищешь кардипол? — поинтересовался Ромашкин.
— Нет.
— Точно?
Мой интерес к кардиполу явно насторожил Вадима. Стало быть, он не только знал об этом лекарстве, но и был в курсе, что оно не разрешено к применению.
— Ты отгадал, — провокационно призналась я. — Для Ариши.
— Полина, а кто ему выписал этот препарат?
— Ну, я точно не знаю, он в какую-то частную клинику ходил.
— Вот уж не думал, что у твоего деда столь серьезные проблемы со здоровьем. Он выглядит так бодро…
— Ну, это на людях Ариша хорохорится, а дома… — Я три раза сплюнула через левое плечо, чтобы не сглазить.
— Вот что, Полина, сейчас в аптеках Горовска нет кардипола, но есть схожий по действию препарат. — Вадим назвал его. — Он подороже, но, я думаю, для вас это не проблема.
— Да, да, деду говорили об этом заменителе, но у него есть противопоказания. Арише больше подходит именно кардипол.
— Странно, как раз-таки он и является отечественным заменителем импортного препарата, и у него больше противопоказаний. Вот что, Полина, я тебе скажу, Аристарху Владиленовичу надо сходить к другому специалисту, а может, даже к двум. Я свою матушку всегда показываю нескольким докторам. Бывает, что они рекомендуют взаимоисключающие методы лечения. Тогда приходится прибегать к услугам третьего специалиста. Если мнение двух совпадет, тогда можно следовать их рекомендациям…
— Вадим, а ты консерватор!
— Да, это так, — подтвердил Ромашкин. — Я считаю, что традиционные, проверенные средства надежнее. А что касается кардипола, то, по-моему, не стоит тратить время на его поиски, в продаже есть средства аналогичного действия.
— Вадим, а кто…
— Извини, Полина, меня матушка зовет, — Ромашкин отключился, и я не успела спросить у него, кто производитель кардипола.
Я повернулась к компьютеру и вбила в поисковую строку фамилию, имя и отчество директрисы сгоревшего дома-интерната. Женщин, являющихся ее полными тезками и оставивших свой след во Всемирной паутине, оказалось много. Только на второй странице нашлись нужные мне ссылки. Кликнув по одной из них, я перешла на Горовский информационный портал и прочитала скупое сообщение о пожаре в медико-социальном учреждении, руководимом Анисимовой В. Н. Ничего нового для меня в нем не было, поэтому я стала просматривать другие сайты, собирая на них нужную мне информацию буквально по крупицам. Оно и понятно, ведь событие полугодовой давности уже потеряло свою актуальность. Я хотела было уже выйти из Интернета, но на всякий случай перешла на следующую страницу со ссылками и, кликнув по одной из них, наткнулась на любительский ролик, снятый во время пожара. На месте трагедии уже работали пожарные и медики «Скорой помощи». Мое внимание привлекла женщина лет тридцати пяти, мечущаяся от одних носилок к другим. Я подумала, что это медсестра Тищенко, которая пытается создать видимость того, что она что-то предпринимает, хотя на самом деле толку от ее беготни не было никакого. Потом в фокус камеры мобильного телефона попала другая женщина. Она стояла несколько в стороне, не участвуя в общей мизансцене. Оператор-любитель приблизился к ней настолько, что можно было разглядеть выражение лица этой дамы. Оно было каким-то отстраненным — ни слезинки сопереживания, ни тени сочувствия. Уже первые кадры вызывали у меня щемящее чувство сострадания к пострадавшим, а та женщина находилась почти в эпицентре происходящих событий и оставалась к ним равнодушной. Заметив, что ее снимают, дама встала в картинную позу, приложив одну руку к груди, а вторую — ко лбу.
