На следующий день, в субботу, я наведалась в один книжный магазин в Мангейме, из осторожности выбрав тот, в котором никогда не бываю. Я сказала, что интересуюсь писателем по имени Райнер Энгштерн. Продавщица долго листала толстый каталог и наконец ответила, что такой автор действительно существует, он написал небольшое исследование о живописи четырнадцатого века. Она предложила мне заказать книгу. Я с радостью согласилась и смогла получить ее уже в следующий вторник.
Мне казалось, что я помолодела или даже более того — вернулась в период полового созревания. Только тогда я так часто фантазировала и мечтала о невозможном. Я испугалась, что впадаю в детство.
В выходные я была рассеянна, все время улыбалась, что-то мурлыкала себе под нос и крутилась перед зеркалом. Может, я действительно одеваюсь как старуха? Я решила купить что-нибудь сногсшибательное, например воздушное летнее платье с широкой летящей юбкой. Надоело носить одни только прямые юбки, строгие костюмы и брюки, пора сделать ставку на романтическую беззаботность! А не отрастить ли мне волосы, ведь я уже тридцать лет ношу стрижку под мальчика? Хотя зачем? Я совсем не знала этого человека, а он меня — тем более. Наверняка он был женат и имел детей. У нас не могло быть общих знакомых. Но это сумасшедшее чувство влюбленности было ценно само по себе, ведь я привыкла искренне считать, что не способна испытывать нечто подобное.
Я забрала из магазина заказанную книгу. Да, он был разносторонний человек. В той лекции он говорил о литературе периода романтизма, а в книжке речь шла об отражении реальности в живописи четырнадцатого столетия. Или он был склонен разбрасываться в своих интересах? На обложке была информация об авторе и фотография. Что за мужчина! Он был на три года моложе меня, женат, жил недалеко от Гейдельберга и занимался преподаванием. В университете изучал германистику, историю искусств и французский язык.
Я прочитала книжку дважды. Она была опубликована неизвестным издательством маленьким тиражом. Писал он толково, но, на мой взгляд, тексту недоставало наукообразия. Как я уже говорила, я не разбираюсь в искусстве, но на репродукции с изображением тапочек, светильников, драпировок и архитектурных сооружений было приятно посмотреть, да и рассказ о культурно-историческом фоне той эпохи я прочитала с интересом. Сразу видно, прекрасный преподаватель!
Известия от госпожи Ремер заставили меня вернуться в реальность. Она прошла профилактический медицинский осмотр и уже через неделю легла в больницу с подозрением на рак груди. Она держалась молодцом и сохраняла самообладание. Я без слов поняла ее умоляющий взгляд: это была просьба присмотреть за собакой. Нужно быть законченной эгоисткой, чтобы отказаться приютить у себя четвероногое создание, пока его хозяйка лежит в больнице. Я даже соврала и сказала, что буду рада, если пес поможет мне скоротать часы одиночества. Как потом выяснилось, все могло бы сложиться по-другому, если бы я не взяла к себе спаниеля госпожи Ремер.
Обычно я никуда не хожу после работы — принимаю ванну, надеваю халат, стираю или глажу что-нибудь и усаживаюсь с бутербродом перед телевизором. Ничего особенного, большинство людей поступают точно так же. Но пса такой вариант не устраивал. Конечно, ему тоже хотелось оказаться дома, чтобы поесть и попить, — в конце концов, он тоже целый день сидел в офисе, — но он помнил и о своем праве на вечернюю прогулку. Раньше, когда старый спаниель сидел у меня только по выходным, я выгуливала его в парке днем, но ленилась делать это по вечерам. Теперь же мне в голову пришла безумная мысль.
Я повертела в руках телефонную книгу. Ну-ка, где живет мой Райнер Витольд Энгштерн? Нет, буду называть его просто Витольд. Вначале поиск не давал результатов, но наконец мне повезло. «Р. Энгштерн, Ладенбург» — то, что нужно. Господи, да сейчас, когда нет пробок, туда можно добраться за четверть часа! Я даже отыскала каргу Ладенбурга, а на ней нужную улицу — чуть в стороне от старой части города. Собака вопросительно смотрела на меня. Я чувствовала себя совсем юной, готовой к приключениям. Когда-то я отдыхала на курорте Бад-Зассбах и купила там спортивный костюм, который с тех пор не надевала. Как раз сегодня он и пригодится! Итак, собаку на поводок, бегом вниз по лестнице, в машину — и вперед!
С замиранием сердца я увидела двойные башни ладенбургской церкви Святого Галла. Свернув на Вейнгеймерштрассе, я припарковалась на Траянштрассе, квартала за три от его дома, вышла из машины и выпустила спаниеля, который сразу же принялся обнюхивать что-то на обочине. Все выглядело как безобидная прогулка с собакой. Витольд жил в очень живописной местности: домики в сельском стиле были в меру ухожены, но не казались вылизанными, как в старой части города. На нужной мне улице были в основном новые здания. Дом номер двадцать девять, увитый диким виноградом, оказался ближе к концу улицы. Но я не собиралась просто так стоять и смотреть. Было еще светло; я шла по противоположной стороне улицы и рассматривала дом. Он выглядел немного заброшенным, нигде не горел свет, но перед дверью стояла машина. Сердце продолжало бешено колотиться, как будто я готовилась совершить какой-то отчаянный поступок. Пройдя еще немного до конца улицы, я повернула обратно. С другой стороны улицы — его стороны! — дом был виден гораздо лучше. Наперстянки и мальвы в палисаднике, за домом — несколько одичавший фруктовый сад. Соседний участок не был обработан. Я спустила собаку с поводка и разрешила ей порыться в зарослях крапивы и золотарника. Это дало мне возможность немного постоять на месте.
Но собаке надоело копаться в зарослях, и мы отправились назад.
Волнение все еще давало о себе знать. Нам нужно было перейти улицу. Местность была тихая, люди отдыхали после рабочего дня, и я не особенно внимательно посмотрела по сторонам перед тем, как перейти дорогу. Вдруг резкий звонок вывел меня из задумчивости.
У меня перехватило дыхание. Витольд! Я чуть не попала под его велосипед. Он затормозил, взглянул на меня и улыбнулся. Я смущенно улыбнулась в ответ; в ушах зашумело. По-моему, он сказал: «Осторожно!» — или что-то вроде того, и уехал. И он посмотрел на меня! Улыбнулся! Я была на седьмом небе. На обратном пути я что-то напевала, а дома обняла собаку, поцеловала ее, улеглась в кровать и еще долго не могла уснуть. Всю ночь у меня перед глазами был Витольд: он ехал на велосипеде в джинсах и красном свитере.
На следующий вечер, в то же время, я принарядилась и отправилась по вчерашнему маршруту. На этот раз окна на втором этаже его дома были открыты, и оттуда доносились приглушенные звуки радио. Ну что же, я буду терпелива, пусть даже мне придется каждый день начинать все сначала — ради одного взгляда, ради одной лишь улыбки! Впрочем, всякое может случиться. Вдруг собака сейчас забежит к нему в сад? Тогда мне придется ее ловить, и, конечно, я столкнусь с Витольдом, подрезающим душистые розовые кусты. Он посмотрит мне прямо в глаза, улыбнется, и, может быть, мы даже немного поболтаем. Что только не лезло мне в голову!
Прошел еще день. Я обещала госпоже Ремер навестить ее в больнице. Ей удалили правую грудь, и я очень за нее переживала. Дела нужно было закончить пораньше. Все эти дни я работала в кабинете госпожи Ремер, потому что у нее под столом собаке было спокойнее, да и шеф уже привык к тому, что спаниель сидит именно там. Помню, как много лет назад он появился здесь впервые и поначалу вел себя тише воды, ниже травы. Однажды начальник зашел к госпоже Ремер и приветливо осведомился, как поживает ее питомец. Тогда у пса была еще самая заурядная кличка, кажется, Мики. Когда он увидел шефа, стоявшего рядом с письменным столом, то вдруг принялся выть низким глухим голосом.
— Ну и ну, — удивился шеф, — а у тебя, оказывается, очень приятный баритон. Да ты просто собачий Фишер-Дискау[6]!
После этого Мики стал известен исключительно как Дискау.
Прямо с работы мы с Дискау отправились в больницу. По дороге я купила цветы и, оставив пса в машине, поднялась к госпоже Ремер по чисто вымытой больничной лестнице. Она лежала в постели в ночной рубашке, из-под которой торчала дренажная трубка, но в остальном выглядела как всегда. По ее словам, все было не так уж плохо.
— Знаете, мне ведь за шестьдесят, и внешность уже не играет такой важной роли. Если операция действительно мне поможет, я больше ни словом об этом не вспомню.
Конечно, она спросила про Дискау и была рада узнать, что каждый вечер мы совершаем потрясающие прогулки. Само собой, я ничего не рассказала о нашем маршруте.
В тот день я сильно задержалась. Домой удалось попасть только после семи, а еще хотелось поесть и принять душ. Потом я долго стояла перед платяным шкафом. Что же надеть в этот раз? Только не спортивный костюм: мышино-серый цвет — это чересчур скучно. Пиджак и юбку? Тоже не подходит, я буду похожа на сухую бизнес-леди. В конце концов мой выбор пал на белые брюки, темно-синий свитер и туфли без каблука на тонкой подошве. Уже начинало смеркаться. На этот раз я встретила Витольда на параллельной улице, без велосипеда. Он промчался мимо с отсутствующим лицом, даже не взглянув на меня. Очевидно, ему нужно было в город. Перед домом стоял автомобиль, все окна были закрыты, нигде не горел свет. Мы с собакой вернулись в машину. Через некоторое время я решила выйти опять, оставив пса одного. Дискау ничего не имел против. По всей видимости, он считал мою машину чем-то вроде конуры.
