Выпив пару стаканов, Глеб погрузился в свои мысли. Он вспомнил, как последний год, с тех пор, как Иван перебрался в Архангельск после расставания с Жульбицким, у них с Серёжей практически не было и дня, чтобы они не ссорились. Перед глазами ясно встала картина, как пару недель назад сын кричал, что никогда не будет таким, как Глеб и не хочет жить так, как он, что хочет свободы, и чтобы Орлов наконец отстал от него.
— Я уйду к отцу! Мне надоело! Тебя или нет, или ты грузишь меня своими нравоучениями!
— Иди, давай. Я тебя не держу, — внутри у Глеба все кипело, но он сдерживался, зная, что спорить с сыном себе дороже. — Вещи помочь собрать?
Парень тогда что-то прорычал и выбежал из кухни, захлопнув дверь в свою комнату.
— Я его совсем не понимал, — Глеб проговорил свои мысли вслух.
— Почему ты так думаешь? — Игнат пьяно посмотрел на Орлова.
— Мы жили как кошка с собакой. Я никчёмный отец. Только я виноват в том, что случилось, — Глеб подлил себе коньяк в стакан, выпил, а затем снял с левой руки золотой браслет, подаренный когда-то Курбатским, и стал перебирать его тонкие звенья пальцами.
— Зря ты так думаешь, — Игнат опустил глаза. — Его изнасиловал альфа в гоне. Это мог быть кто угодно: от маньяка до обычного слетевшего с катушек под действием инстинктов прохожего. Гон контролировать тяжелее, чем течку. Агрессия, которая не сбрасывается естественным путем, копится и потом выходит самым неожиданным образом.
— Но прохожий не будет убивать, — Орлов сделал паузу, будто задумался, — да ещё и стараться замести за собой следы, — Глеб глянул на электронную сигарету, лежащую рядом с Игнатом. Сам он такое не курил.
— Кому отдали дело? — Игнат, почувствовав, куда пал взгляд Орлова, предложил ему закурить. Глеб не отказался.
— Стрельникову.
— Ууу, — протянул Игнат. — Он тот ещё жук. Мерзкий тип, но дотошный до одури.
— Ненавижу его, — Глеб вновь наполнил едва опустевший стакан.
— Думаю, это взаимно, — усмехнулся Игнат и через паузу продолжил. — Не представляю, что ты сейчас чувствуешь.
— И не стоит тебе это представлять, — Глеб поднял усталый взгляд на Игната. — Меня будто выпотрошили. Не осталось эмоций и чувств. Сплошная боль. Терять ребенка страшно.
Орлов с Игнатом просидели ещё чуть больше часа вдвоем. А после Глебу пришлось провожать пьяного омегу домой. Игнат еле стоял на ногах, а сам Орлов, несмотря на то, что выпил больше, держался ровно и был почти трезв. Курбатский изумился, увидев на пороге Глеба, держащего под руки его мужа. Орлов сдал пьяное тело альфе и поспешил ретироваться. Меньше всего ему сейчас хотелось разговаривать с Михаилом, которому он так и не перезвонил с утра.
Ночь Глеб не спал. Лежал на постели сына в обнимку с его подушкой и смотрел в потолок. Совсем недавно Сережа был маленьким, добрым и ласковым, Орлов не понимал, как он так быстро вырос и почему так скоро ушел из жизни, оставляя его одного.
***
К зданию следственного изолятора Глеб приехал с утра. Второй ночью после гибели Сергея ему удалось совсем ненадолго погрузиться в сон, который кончился кошмаром. После пробуждения, омега больше не уснул. Он бродил по квартире, потом принялся за уборку в комнате сына, перебрал его вещи, не нашел ничего подозрительного, о чем спрашивал Стрельников.
Днём ранее следователь начал первые допросы, вызвал Курбатского и самого Глеба на беседу. Михаил демонстративно не брал трубку, когда ему звонил Орлов. В Управлении он появился в середине дня, побеседовал со Стрельниковым, выразил некоторые предположения, а потом уехал в свой отдел, столкнувшись с Глебом в коридоре, когда тот выходил из кабинета коллеги, который ранее занимался делом Аркадьевского. Михаил не поздоровался с омегой, а только смерил его недовольным взглядом.
Стрельников потом поделился с Глебом размышлениями Курбатского. Тот предполагал, что Сергей мог связаться в какую-нибудь неприятную историю, связанную с деньгами. Пару месяцев назад сын просил у Михаила несколько тысяч, но тот не придал этому значения, а теперь… Теперь Орлов тоже вспомнил, что Сергею срочно потребовалась крупная для четырнадцатилетнего подростка сумма.
Это случилось в начале сентября. Сережа вернулся с тренировки по баскетболу, осторожно подошёл сзади и обнял отца, поцеловав в щеку.
— Привет, пап, — промурлыкал сын и сел рядом за стол. Глеб оторвался от обвинительного, которое взял дописывать домой.
— Привет, — Орлов поднял глаза на сына и улыбнулся. — Ты голодный?
— Нет, — Сергей замолк. Он неуверенно поглядывал на отца и мялся.
— Ты что-то хотел? Что-то случилось? — Глеб заметил странное поведение сына.
— Да! То есть, нет! — проговорил Сергей, явно боясь сказать то, что хотел, но отступать уже было некуда. — Мне нужны деньги.
— Сколько? — Орлов удивился. Он снял очки и отложил бумаги в сторону.
— Десять тысяч, — краснея ответил Сергей.
— И зачем тебе такая сумма? — Глеб напрягся, он нахмурился и стал внимательно изучать сына. Тот покрылся испариной, блуждал глазами по комнате и подергивал мочку правого уха.
— Не хочешь давать — так и скажи! — вдруг взъярился Сергей и встал со своего места. — Я возьму у отца или Ивана!
— Скажи зачем, и я дам тебе их, — спокойно произнес Глеб, но сын пулей выскочил из комнаты, больше ничего не сказав.
Позже Сергей ещё несколько раз просил денег, но уже незначительные суммы. Глебу версия с долгом не понравилась, он все ещё тешил себя надеждами, что сын поделился бы с ним или Михаилом, если бы имел такие проблемы, в крайнем случае, об этом узнали бы Иван или Арсений.
Сегодня Стрельников планировал опросить одноклассников и педагогов Сергея, а сам Глеб должен был начать работу с опасным преступником, на чьем счету девять жертв.
Ко встрече с Аркадьевским Орлов тщательно приготовился, изучив материалы дела и личность маньяка. Молодой альфа, слишком привлекательный, слишком располагающий к себе. Он сам сдался полиции, с упоением рассказывал о каждой своей жертве и о том, что он с ними делал, охотно шел на контакт, но ровно до тех пор, пока не узнал, что появился новый труп, убитый по той же схеме. Аркадьевский замолчал. К нему появилось много вопросов, ведь он все четко показывал на следственных экспериментах, знал детали убийств и время с точностью до секунд, в его квартире были найдены вещи убитых. Он сел в СИЗО, а жертв прибавилось.
— Кто-то может подражать вам? — Глеб говорил прямо, заигрывать и церемониться с серийным убийцей он не собирался.
— Кто угодно! Мне это льстит, — Аркадьевский широко улыбнулся, но Орлов чувствовал, что альфу раздражало то, что кто-то продолжает его дело.
— А мне кажется, что вам неприятно, что кто-то хочет забрать часть вашей славы, — Глеб решил сыграть на том, что альфа гордился тем, что сделал. Для него убийства — путь к признанию, так он сам говорил на экспертизе, в этом он признался следователю, который вел его дело и адвокату, которому не посчастливилось работать с маньяком.
— Тебе только кажется! Вот ты следователь. Для тебя цель — усадить меня за решетку.
— Для меня цель — добиться справедливости.
Альфа громко рассмеялся.
— Не неси чушь! Твоя задача добиться от меня каких-то признаний, которые выведут вас на подражателя. Вы там все уверены, что я знаю нового убийцу, но тебе плевать на всех тех, кого я и мой напарник убили и убьем ещё, по глазам вижу, — Аркадьевский самодовольно посмотрел на Орлова. — Будь ты хотя бы лет на пятнадцать помоложе, я бы раздел тебя и уложил прямо на стол, развел твои чертовски длинные ноги, закинул их себе на плечи и трахнул жёстко, так, чтобы ты орал в голос, позволил бы тебе скулить от каждого моего толчка, от каждого движения внутри твоей задницы. А когда бы ты начал кончать, я бы взял ручку и всадил бы ее тебе сначала в левый глаз, вытащил бы его под твои дикие вопли, потом — второй, и долго наслаждался бы моментом твоей предсмертной агонии, — Аркадьевский склонился низко над столом, облизывая губы и пошло ухмыляясь.
