— Исключено! Он еле пережил опознание. Мне пришлось вызывать скорую. Если вам что-то нужно, то прошу через меня.
— Ваш отец…
— Вы вообще представляете себя, что такое потерять любимого ребенка? — резко перебил Орлова омега. — Папа сейчас не в том состоянии, чтобы разговаривать с кем-то о Владике, да ещё и в такой обстановке. Он не обвиняемый, чтобы сидеть тут, как на допросе. Вы бы вряд ли могли сразу прийти в себя, если бы вашего ребенка, пусть и взрослого, зверски убили.
Глеб промолчал. Где-то в районе груди в тисках сжало сердце. Неужели он и правда ужасный отец, раз вместо того, чтобы скорбеть и оплакивать сына, он сидит здесь и пытается разобраться в чужом деле.
— Глеб Константинович, — Михайлов позвал Орлова, потому что тот глубоко задумался и повисла слишком длинная пауза.
— Хорошо, — выдохнул Глеб, подавив спазм боли в груди. — Могу я задать последний вопрос?
Омега кивнул.
— Ваш брат жил отдельно. Он снимал жилье?
— Снимал, — омега отвёл взгляд.
— Один?
— С друзьями, — парень нервно потёр руки.
— По нашим данным квартира принадлежит Сиваеву Виктору Семёновичу. Кем он вам приходится, Вадим Викторович? — Глеб достал из папки выписку из ЕГРН.
— Это мой отец-альфа, — омега заметно побледнел.
— Он сейчас в доме престарелых. Почему?
— У него тяжёлая стадия деменции, — выдохнул омега.
— Вы сами сдали квартиру брату? Он платил вам?
— Его друзья платили, а он… Какое это имеет отношение к его гибели? — омега нахмурился.
— Его друзья съехали несколько дней назад, судя по всему, узнав правду. Один из них угрожал вашему брату, на это указали соседи.
— Как вы…
— Наши оперативники работают оперативно, — Михайлов улыбнулся, но вновь быстро осекся, увидев неодобрение в глазах Глеба.
— Влад ничего не говорил по поводу угроз. Он лишь позвонил, кажется, позавчера и сказал, что они больше не будут жить в этой квартире. Мы поругались в очередной раз, после, я больше не разговаривал с ним, а потом вот — нашли тело, — омега обернулся на Михайлова, который продолжал писать.
— Значит, позавчера он ещё не пропал. Я попрошу вас оставаться на связи, — поговори Глеб после того, как напарник передал ему протокол. Орлов протянул его омеге и попросил подписать, ознакомившись с написанным. — И нам нужно будет осмотреть квартиру.
Глеб надеялся, что омега согласится, и возиться с ходатайством на проведение обыска не придется, потому что оперативно-розыскное мероприятие провести будет проще, да и материалы останутся на руках.
— Да, конечно, — Вадим внимательно прочитал протокол, поставил подпись, а затем добавил. — Я видел в новостях, что маньяка, который таким же образом убивал омег и оставлял на трассах, арестовали, а теперь снова все началось.
— Ваш брат — альфа. Мы постараемся разобраться в причинах его гибели.
— Я могу идти?
— Да, — Глеб забрал подписанный протокол.
Омега ушел, оставляя Глеба и Михайлова вдвоем.
— Что-то здесь нечисто. Омега с братцем прокручивали аферу, причем никого не смущало, что парню потом с этими друзьями учиться. Интересно, на что надеялись? — возмутился бета. — Наверняка полученное делили. Этот Вадим врёт.
— Может и врёт, но кто и зачем убил альфу по сценарию нашего маньяка, — Глеб был напряжен. Пока ничего не сходилось. Предыдущий убитый, появившийся после того, как Аркадьевский сдался полиции, был омегой. Нашли его на трассе, руки его были связаны за спиной. Он был изнасилован и задушен. Альфу никто не душил. Единственное, что связывало оба убийства — место обучения жертв и то, что насиловали обоих грубо и особо не заботясь о гигиене и подготовке.
Друзья альфы охотно побеседовали с операми, которых Глеб отправил тут же, после их разговора с соседями. У обоих было алиби. Оно все еще требовало проверки, но Орлов почему-то верил, что все подтвердится.
Глеб достал две фотографии, сделанные криминалистами на местах, где были найдены тела. Внешне убитые омега и альфа тоже были похожи: блондины, светлокожие, высокие и вовсе не хилого телосложения. Владислав и Петр, МИФИ, первый и второй курс. Оба занимались программной инженерией в Институте интеллектуальных кибернетических систем. Прошерстить подразделение не составит труда, но может не дать результата, а время будет потрачено. Драгоценное время, которое нужно, чтобы уберечь очередную жертву подражателя от смерти. Возможно, прямо сейчас эта больная тварь ведёт свою жертву, следит, втирается в доверие. Аркадьевский говорил, что знакомился с каждым омегой, делал все, чтобы расположить к себе, а потом безжалостно карал за доверчивость.
***
Аркадьевский находился в приподнятом настроении. Орлов обратил внимание на слишком резкий личный аромат альфы, слишком привлекательный. Такое изменение могло говорить только о том, что мужчина на грани гона. Сам альфа своего игривого настроения не старался скрыть. Он откровенно заигрывал с Глебом, что со стороны могло выглядеть странно и даже глупо. Заметив, что омега на знаки внимания не реагирует, Аркадьевский успокоился и лишь вдохнул усилившийся в ответ личный аромат Орлова. Организм среагировал не так быстро, как это бывает у молодых омег, но вполне уверенно. Это злило Глеба, он не хотел отвлекаться и поругал себя за то, что не взял с собой подавители, которые обычно использовал в подобных случаях на допросах. Напряжение нарастало и сдерживаться становилось все труднее.
— Я думал у тебя климакс давно, а ты ещё ничего, — поддел альфа омегу.
Глеб вскочил со своего стула и подошёл к Аркадьевскому, схватил за хребет и прижал голову к столу. Альфа вновь шумно втянул носом воздух.
— Был бы у тебя сынок, желательно омега. Такой же хорошенький, только юный и нетронутый, я бы трахнул его.
— У меня был сын, — Глеб отпустил альфу, но остался стоять за его спиной. Воспоминание о Сергее охладило пыл. — И ты опоздал. Кто-то уже изнасиловал его, а потом убил.
Аркадьевский повернул голову и посмотрел наверх, стараясь поймать взглядом глаза возвышавшегося над ним Глеба. Омега вернулся на свое место, тяжело опустившись на стул и нависнув над протоколом. Он не хотел смотреть в глаза Аркадьевскому, боялся увидеть издёвку и удовольствие от того, что альфа попал в цель, ударил по больному.
— Так почему же ты не ищешь ублюдка, который убил твоего сына, а ебёшь себе мозги со мной? — неожиданно возмутился альфа. — Или думаешь, что это мой подражатель?
— Нет. Мой сын не подходит по возрасту и характеру травм.
Орлов заметил смятение в глазах Аркадьевского, он будто сожалел и сочувствовал ему.
— Жаль, — выдавил альфа после паузы.
— Сочувствуешь мне? — удивился Глеб.
— Ты мне нравишься. Как человек. Я хочу помочь.
— Ты? — Глеб удивлённо вскинул бровь. — Хочешь мне помочь? Каким образом?
— Расскажи, как его убили.
— Я не собираюсь обсуждать с тобой это.
— Я давно не испытывал положительных эмоций, — вдруг выдал Аркадьевский. — Только зависть, гнев, ненависть, обиду. Я боюсь людей и ненавижу их одновременно. Вокруг одни уроды. Кто-то моральный, кто-то физически неполноценный. Мне страшно находиться в обществе, потому что столько больных людей, как сейчас, человечество не рождало никогда.
— А ты считаешь себя нормальным? — резкое переключение с одной темы на другую Орлова не удивило.
— Нет. Я тоже болен. И то, что я сделал с теми омегами принесло мне огромное удовлетворение. Я впервые почувствовал себя по-настоящему свободным.
— Потому что почувствовал власть, — догадался Глеб.
— Да. Теперь не я, а они стали меня бояться, — глаза Аркадьевского блестели то ли от влаги, то ли от безумия. — Я отплатил обществу сполна. Забрал лучших представителей.
— Красивых, образованных, молодых, — проговорил Глеб. — Так может стоило наоборот — оставить их нашему миру, чтобы можно было воспроизвести качественное потомство….
— Нет, — перебил Аркадьевский. — Они будут мешаться с уродами и уничтожать свой генофонд. Твой сын тоже был породистым, если был рожден от альфы, чья метка сейчас на тебе. Что, если он — тоже жертва чьего-то возмездия.
