на цыпочках, маленькими шажками, втянув голову в плечи, так что мне стоило большого труда не расхохотаться.
На этом мои взаимоотношения с этой картиной прервались до самого дня юбилея, а именно до ближайшей субботы.
В предыдущие два дня не произошло в нашем офисе ничего интересного, поскольку дамский коллектив был занят исключительно обсуждением туалетов. Кто-то прикупил по этому случаю новые туфли, кто-то — платье, а Светка Линева отхватила дорогущую сумку (с большой скидкой, разумеется).
Я, как вы понимаете, в обсуждениях не участвовала, потому что… потому что мне неинтересно. Из одежды я предпочитаю джинсы, из обуви — кроссовки, в них комфортно.
Но в ресторан все же в джинсах не пойдешь (я бы могла, но мама Вики в свое время объяснила мне, что это неуважение к человеку, который меня пригласил).
Так что поскольку Анна Павловна ничего мне плохого не сделала и даже ни разу не назвала меня Птичкиной, то я подумала и надела в ресторан платье. И туфли, без каблуков, разумеется.
Ну да, есть у меня парочка самых обычных платьев, одно я прячу в квартире Вики, потому что у меня дома иногда такое творится… но об этом после.
Короче, в субботу мы всем дружным (ха-ха) коллективом отправились в ресторан. Девицы, само собой, разоделись, и даже мужчины пришли в костюмах. Сан Ваныч тоже, но было такое чувство, что свой костюм он надевал последний раз на похороны собственной тещи. Хотя, кажется, он вообще не женат…
На юбилярше Анне Павловне Лисицыной было платье…
Вообще-то само платье было бы и ничего, но видно, что она чувствует себя в нем не очень-то комфортно. Да еще в салоне сделали ей такой визаж, что лицо ее сильно напоминало раскрашенного покойника. Девицы, конечно, тут же принялись по этому поводу злословить, хихикать и перешептываться, в чем я участия не принимала. Говорила уже, что не люблю пустой болтовни. И к тому же Анна Павловна ничего мне плохого не сделала, так что зачем зря над человеком насмехаться.
Из посторонних в ресторане были сын Анны Павловны, еще парочка теток, чем-то неуловимо похожих на нее, подружки, значит, остальных я не запомнила.
Все расселись и хотели уже приступить к трапезе, но Сан Ваныч позвенел ножом по бокалу, требуя всеобщего внимания, встал и завел длинную речь о том, какая Анна Павловна незаменимая, и как много пользы принесла нашей фирме, и прочее бла-бла-бла. В общем-то это должен был сказать шеф, но он в это время спокойно ел. И даже вина себе налил.
Все хотели наконец поесть и выпить и с нетерпением ждали конца речи.
Наконец Сан Ваныч подошел к этому концу и торжественно объявил, что руководство фирмы, зная, что Анна Павловна любит искусство и отличается безупречным вкусом, дарит ей произведение этого самого искусства…
В этом месте я услышала тихое сдержанное фырканье, и даже некоторые мужчины наклонили головы, чтобы скрыть улыбки. Анне Павловне же из-за визажа плохо удавалась мимика, поэтому на лице ее ничего не отразилось.
Тут снова мне пришлось выступить в роли ассистента: я принесла ту самую картину (она была, слава богу, распакована и закрыта тканью), поставила ее на стол перед юбиляршей. Тут все тот же Сан Ваныч, любитель театральных эффектов, сдернул ткань, чтобы Анна Павловна могла наконец увидеть подарок…
Он, должно быть, рассчитывал на эффект, но не на такой.
Анна Павловна взглянула на картину, чуть прищурив глаза. Ах да, она же была без очков, так что сделала шаг вперед и наклонилась, чтобы рассмотреть картину получше. А рассмотрев, ахнула, покачнулась и трясущейся рукой схватилась за сердце.
Лицо ее резко побледнело, это было видно даже под слоями тонального крема, глаза чуть не выкатились из орбит, губы задрожали, ноги подкосились, и она упала лицом на стол. Тот самый небольшой столик, на котором стояла картина.
От такого толчка картина упала на пол. Анна Павловна застыла в странной позе — лицом на столе, а сама на полу сидит. Одна туфля свалилась, и стала видна петля на колготках.
Все наши повскакали с мест и заахали. И кое-кто рванулся к Анне Павловне, чтобы помочь.
Я была к ней ближе всех, поэтому подскочила, приподняла ее голову, чтобы легче было дышать, наклонилась поближе…
И тут Анна Павловна едва слышно проговорила:
— Фиолетово…
— Что?! — переспросила я удивленно.
— Фиолетово… висит… ноги, ноги… Ой!
И больше она уже ничего не сказала, только захрипела и вообще замолкла.
Я все еще придерживала ее голову, но она вдруг стала гораздо тяжелее, и я каким-то шестым чувством поняла, что Анна Павловна умерла. Вот не спрашивайте почему, но поняла — и все.
— Сделайте же что-нибудь! — крикнула я Сан Ванычу, который с обалделым видом стоял рядом.
— Что сделать? — пролепетал он.
— Ну, вы же всегда знаете, что нужно делать!
Тут он наконец пришел в себя, схватил телефон и начал звонить в «Скорую».
— Погуляли! — проговорил наш водитель Рома.
Он умеет высказаться лаконично, главное, своевременно.
Дальше у меня случился какой-то провал памяти. Точнее, я воспринимала происходящее как будто сквозь толстое стекло.
Приехали какие-то люди в белом, осмотрели Анну Павловну, констатировали смерть. Я вроде как видела и слышала все это и даже отвечала на какие-то вопросы, но не воспринимала по-настоящему. Официанты бегали, девицы визжали, шеф ругался неприличными словами, мужчины выбегали курить — в общем, в ресторане был самый настоящий сумасшедший дом.
Я находилась в центре событий, но ничего не воспринимала, все они обтекали меня, как волны обтекают скалу в море.
Вдруг, уже под конец, я опомнилась — вспомнила про Вику и бросилась его искать.
Он был в порядке: стоял в углу перед большим аквариумом и следил за плавающими там рыбами. Народ потихоньку расходился — что тут делать-то теперь…
Я хотела уже увести Вику из ресторана, но тут ко мне подошел Сан Ваныч и сказал:
— Ты… это… картину забери.
Я его сперва не поняла:
— Что? Какую картину?
— Ну как — какую? Которую мы ей… покойнице подарили. Все же общественная собственность.
— А почему я? — вскинулась я.
— Потому что ты на машине, — отрубил он, — а мне еще труповозку ждать. А когда она еще приедет. Звонил им — сказали, теперь спешить некуда. И эти, со «Скорой», ее не взяли, у нас, говорят, еще пять вызовов, живых спасать надо!
Ну да, всегда я оказываюсь крайней… Но, с другой стороны, Сан Ванычу тоже не позавидуешь.
Я хотела ему это сказать, но Сан Ваныч уже исчез. А ко
