есть совершенно без тени сомнения в своих действиях, в том, что они совершают. Отдавали приказы безапелляционным тоном, таким, что ослушание даже не подразумевалось.
– Они отпускали какие-то грубые, нецензурные слова, реплики? – продолжала я спрашивать художницу.
– Нет, вы знаете, Татьяна, ничего такого сказано не было. Мне даже странно, что я не услышала ничего обсценного. Ведь даже на улице сейчас сплошь и рядом можно услышать такие словечки. А эти двое… Они были как будто бы не от мира сего. Какие-то выходцы из инфернального пространства. И черная одежда, и маски специально, я так думаю, были подобраны. Ну, для того, чтобы запугать.
– Так, я поняла вас, Екатерина Владимировна. Продолжайте, – попросила я.
– Так, собственно, и продолжать-то особенно нечего. Они сразу же приступили к делу. То есть велели мне выложить все наличные, которые были в квартире, потом стали обыскивать квартиру на предмет дорогих и ценных вещей. То, что находили, тут же складывали в объемные сумки.
– Что именно они взяли? – спросила я.
– Они забрали крупную сумму денег. Мы с мужем решили сделать подарок сыну в честь окончания университета – подарить ему машину. Специально откладывали для этого деньги… Они забрали дорогие швейцарские часы мужа, вытряхнули из шкатулки мои дорогостоящие украшения…
– Ясно. Я думаю, что ограбление вашей квартиры произошло преднамеренно, то есть преступники знали, что у вас есть что взять. Поэтому совершенно естественно возникает вопрос о том, кто мог знать, что вы собирались покупать машину и что деньги у вас находились дома? Кстати, где именно они лежали? – спросила я.
– В сейфе. Сейф находится в нашей с мужем спальне. Над кроватью висит картина, вот под ней и… Что же касается того, кто мог знать о покупке машин, то я даже и не знаю, что вам ответить. Мы с супругом, в общем-то, и не делали из этого особой тайны. – Екатерина Сальваторская пожала плечами. – А по поводу сына… Я не думаю, что он говорил об этом всем подряд. К тому же я теперь, после ваших слов, уже начинаю как-то по-другому думать о людях из нашего окружения. И мне становится, в общем-то, не по себе. Одно я знаю совершенно точно: эти двое в масках никоим образом не похожи ни на одного из наших знакомых!
– Нет, я ни в коей мере не призываю вас, Екатерина Владимировна, подозревать ваших знакомых в том, что они являются наводчиками преступников. Хотя существуют статистические выкладки: немалая часть всех преступных происшествий происходит от людей, на которых ни за что и не подумаешь. Но оставим это. Я просто пытаюсь сформировать круг причастных к преступлению, для того чтобы понять, откуда следует начинать вести расследование. Очень даже возможно, что ваши знакомые и не входят в него. Но утечка сведений о ваших намерениях – о приобретении машины, я имею в виду – откуда-то ведь произошла.
– Да, конечно. Мы с супругом и сыном уже сами пытались понять, кто мог, как говорится, «навести», – проговорила художница.
– Ну, и к какому же выводу вы пришли? – спросила я.
– Ни сын, ни супруг никому не рассказывали о том, что в квартире находится крупная сумма наличными.
– Ну а о том, что планируется крупная покупка? Тоже не говорили? – тут же уточнила я.
– Я точно никому ничего специально не сообщала. В смысле, конкретное время покупки. Зачем? Муж и сын тоже отрицают. Вообще-то, Татьяна, автомобиль в наше время – это не роскошь, а средство передвижения. Тем более в Тарасове. Сами ведь знаете, как обстоят дела с общественным транспортом. Поэтому приобретение машины у нас, в нашей семье, не считалось чем-то из ряда вон выходящим, – объяснила художница.
– Хорошо. А когда вы планировали покупку машины? – спросила я.
– В принципе, мы уже присмотрели одну модель. Ходили смотреть все втроем, сыну машина понравилась. Единственный момент – частично не хватило средств. Но супруг вскоре должен был получить деньги от продажи своих работ. Вот тогда-то мы и собирались отправиться в салон за машиной. Я вот только что подумала: возможно, кто-то видел, как мы пришли в салон и…
– Кто-то из ваших знакомых? – уточнила я.
– Ну, вроде того. Или же… сами работники салона?
Екатерина Сальваторская вопросительно посмотрела на меня.
Я ответила не сразу.
«И все-таки не могло быть такого, что о покупке машины для сына супруги Сальваторские никому не рассказывали. Да и сам сын тоже вряд ли держал язык за зубами, – подумала я. – Сама же Екатерина только что сказала, что приобретение машины он считают делом обыденным. Стало быть, о крупной сумме денег, выделенной для покупки авто, знали многие. И прежде всего родственники и коллеги по художественному фонду. А соседи? Соседи могли об этом знать?»
– Екатерина Владимировна, скажите, а ваши соседи могли знать о том, что вы собираетесь приобрести машину? – спросила я.
– Видите ли, Татьяна Александровна, с соседями мы очень редко видимся. Так уж получается. К тому же в нашем доме очень много новых жильцов. Кто-то переехал на постоянное место жительства, кто-то сдает свои квартиры. А квартиранты довольно быстро меняются, так что…
– Но вы сказали, что во второй квартире на вашей лестничной клетке живет ученый-археолог, – напомнила я.
– Да, все верно, – кивнула Сальваторская. – Только и с ним мы видимся довольно редко, ведь он часто уезжает в экспедиции на раскопки. Вот и в настоящее время он отсутствует.
– Да, вы сказали, что за квартирой присматривают по очереди его сыновья. А у вас есть их координаты, Екатерина Владимировна? Скажем, номер телефона? – спросила я.
– Да, есть. Геннадий Александрович оставил на всякий случай нам, ну мало ли что.
– Продиктуйте номер телефона, пожалуйста, – попросила я.
Сальваторская назвала телефон:
– Это телефон старшего сына Геннадия Александровича – Вячеслава Геннадьевича Черномашенцева, – пояснила художница. – Но… Татьяна, вы что же, считаете, что это сыновья нашего соседа?!
– Да вы успокойтесь, Екатерина Владимировна. Я совсем не имела в виду то, что ограбление произошло по вине родственников вашего ближайшего соседа, – сказала я.
– Вы знаете, Татьяна, я вот сейчас подумала и…
Художница вдруг остановилась.
– Вы что-то вспомнили, Екатерина Владимировна? – спросила я.
– В общем, когда вы спросили о сыновьях Геннадия Александровича и попросили телефон, то… Я сейчас точно не могу припомнить, кто именно из сыновей – Вячеслав или Валентин – был в тот день в квартире отца. Но мне показалось, что, когда я открывала дверь, чтобы выйти из квартиры, в тот момент из квартиры Геннадия Александровича послышался какой-то звук.
– На что он был похож? – тут же спросила я.
– Ну, вроде как будто бы что-то треснуло, – не очень уверенно сказала женщина. – А может быть, мне все это показалось? Теперь уже и не знаю. Наверное, я ввожу вас в заблуждение своими сомнениями, Татьяна, – виновато добавила она.
«Звук, похожий на треск? Или, может быть, это был звук открываемого замка? – подумала я. – А что, если грабители прятались как раз в квартире соседа, уехавшего в экспедицию? В конце концов, если они решили совершить ограбление в присутствии хозяев, то они должны были где-то находиться, пока хозяева откроют дверь. Кроме того, их необычный вид – одежда черного цвета, маски – могли привлечь внимание жильцов. Они не могли долго находиться в подъезде, да и в подъезд они тоже должны были войти незамеченными… Ведь они не звонили по домофону. Определенно, они должны были где-то прятаться
