дело? – И снова издевка.
Борис, конечно, выпил. Стало быть, приехал на такси и вышел перед воротами, поэтому-то никто и не слышал звука мотора его машины. Неужели это алкоголь на него так подействовал?
– Да, новое дело, – вздохнула, закатив глаза, Наташа.
– Да так, ничего особенного… Просто заехал, хотел вас всех увидеть, – покраснел Ребров.
– Валера, ты больше не стриги свои шикарные волосы, – сказала Наташа. – Они тебе так идут! А когда подстригаешься коротко, прямо как мальчишка становишься.
– Так что за дело, в которое ты снова хочешь вовлечь мою жену? – спросил Борис, захватывая большим и указательным пальцами остывший кусок мяса с блюда. Отправил в рот, забыв, вероятно, что только что признался в том, что он сыт.
«Точно, перебрал», – подумала Женя, глядя на то, что вытворяет муж.
– Борис, у меня все дела интересные. Убивают, – развел руками Ребров и вдруг резко поднялся из-за стола и спустился с террасы.
Мгновение, и он, освещенный светом фонарей, уже удалялся по садовой дорожке в сторону ворот. Женя с Наташей побежали за ним.
– Валера, подожди! Куда ты?! – бежала, чуть не плача, за ним Женя. – Не обращай на него внимания, он просто пьяный! Разве ты не видишь?
– Валера, стой! Мы-то здесь при чем? Остановись! – крикнула Наташа и, догнав Реброва, ухватила его за рукав рубашки. – Никуда ты не поедешь. Ты приехал к нам в гости, и мы тебя не отпустим.
– Девчонки… Если честно, то я в последнее время в присутствии Бориса чувствую себя как-то не так… Неправильно все это. Думаю, он в чем-то прав, когда пытается оградить тебя, Женя, от моих дел. Я все понимаю, тебе нравится это, к тому же у тебя здорово все это получается, но я всегда, когда обращаюсь к вам, чувствую себя виноватым в том, что…
– Какие глупости! Я что, маленькая девочка и не знаю, что мне можно, а что нельзя? – возмутилась Женя.
На фоне освещенной террасы возникла фигура Бориса.
– Валера, ты чего? Что случилось? – прогремел он, подходя к Реброву и пытаясь его обнять.
Жене стало так стыдно за него, что она даже зажмурилась, чтобы не видеть мужа. И в который уже раз мысленно развелась с ним. И тотчас поймала взгляд Наташи, вспомнила ее совет, когда она уже пыталась это сделать.
«Зачем тебе развод? Живи так, как тебе хочется. Борис никогда не разведется с тобой, и в этом твоя сила».
Вот примерно такая формула жизни предлагалась Жене ее подругой. И ведь она была права.
– Ничего не случилось, и Валера никуда не едет… Сейчас мы вернемся за стол и чего-нибудь выпьем! – предложила Наташа.
– Ребята, тогда вы выпейте, а я пойду спать. Что-то я устал сегодня. Очень.
И Борис, словно забыв о том, что только что разговаривал с Ребровым и так ни до чего и не договорился, развернулся и пошел в дом.
– Я же говорю, он пьян! Пойдемте…
Наташа принесла из дома виски, разлила по бокалам.
– Вот я бы точно не смогла быть адвокатом, – сказала она, сделав несколько больших глотков. – Ладно еще, когда надо защищать хорошего человека. А если настоящего убийцу? Преступника?
– Я бы тоже не смогла… – сказала Женя, продолжая думать о разводе. – Да, я понимаю, что каждый человек имеет право на защиту. И не всякий человек, которого поймали даже с уликами и без алиби, преступник, и я готова лично спрятать такого человека и помочь избежать наказания, но только не защищать настоящего преступника в суде, пытаясь найти ему какое-то оправдание. Это уже за гранью…
– А вот Борис делает это время от времени. Конечно, за большие деньги и так мастерски строит защиту, что какого-нибудь сынка богатых родителей, ну просто полного отморозка, выпускают прямо из зала суда.
– А какой процент того, что он не совершал этого преступления?
– Самый маленький. Он сам мне рассказывал.
– И кого же он отпустил таким образом?
– Одного парня, который сбил на пешеходном переходе детей…
– Говорю же, адвокат – профессия сложная и тяжелая. Психика может не выдержать, – сказала Наташа. – Возможно, как раз сегодня у Бориса и было такое заседание, такое дело, и он крепко выпил.
– В его дела лучше вообще не лезть, – сказал Ребров.
– Но если ты так хорошо понимаешь его и уважаешь, чего вспылил-то? – не унималась Наташа.
– Может, потому, – сказала Женя, – что и у тебя тоже работа не сахар. И тебе приходится сталкиваться с самым настоящим злом. Все эти убийства, трупы, смерть… Вот за что могли убить четверых мужчин? Причем молодых? Какое такое зло они могли совершить над этой женщиной?..
– Женька, да ты сама только что и озвучила это самое зло… Насилие. Чего еще? Ну не деньги же они у нее украли?
– Женька, Наташа, вы так рассуждаете, словно точно знаете, что убийца – женщина!
– Мы, конечно, не знаем, но предположить-то можно. Женя, ты чего это раскисла? Из-за Бориса? Не расстраивайся. Ну такая работа у человека. Ну выпил. Успокойся. Давай лучше еще раз выпьем и порассуждаем, кто и за что мог убить этих мужчин.
На террасе показался Петр. В домашнем халате. Увидев распивающую виски троицу, улыбнулся.
Женя подумала, глядя на него: какой же он светлый и спокойный человек! Ничего плохого вокруг не замечает. Обожает свою жену и прощает ей буквально все! Даже то, что она практически не занимается ребенком, что все свободное время либо ищет себя, либо помогает Женьке и Реброву в расследовании, а иногда под настроение навещает своего Льдова, свою странную и затянувшуюся любовь… А ведь и у него уже семья…
– Петр? – Ребров кивнул на бутылку виски.
Петр кивнул, соглашаясь.
Наташа быстро принесла еще один бокал.
– Ну, рассказывайте, что там у вас. – И Петр чокнулся со всеми своим бокалом.
Вот теперь я знаю, что испытывают те, кто решился уйти из жизни добровольно. Суицидники. Какое мерзкое, холодное и колючее слово. Уйти, чтобы не страдать. Уйти, потому что не чувствуешь в себе силы бороться с обрушившимися на тебя несчастьями, испытаниями, болью. Когда нестерпимо жить. Когда даже физическая боль не так страшна и невыносима, как боль душевная. Когда не видишь впереди совсем ничего. Просто одну черноту.
Если бы меня спросили, как так случилось, что я в конце своего пути оказалась в том метро, где меня заметил Олег, я бы сказала уверенно: мое воспитание.
Меня воспитывала бабушка. Светлый человек. Душевная и очень добрая женщина, которая в каждом видела только добро, положительные черты. И меня к этому приучила. Вот почему я получилась
